НИКОЛАЙ ШЕСТАКОВ

Вот настоящий-то Есенин — это белый лебедь. Накануне дня рождения Сергея Есенина мы попросили поэта Валентина Сорокина ответить на вопросы нашего корреспондента. — Валентин Васильевич, вы много своих работ — очерков, статей, цикл поэтический «Ока моя лебяжья» — посвятили Есенину... — Понимаете, что есть Есенин для русских... Мне сложно это даже выразить. Вот я в поле выбегаю — я, ребёнок, и я впервые увидел солнце на этом поле, траву зелёную, цветы яркие, а там, вдали, может быть, ива наклонилась и плачет. Цветы радуются, ива плачет, солнце смеётся, а я ребёнок, да? А вот бывает так, что я седой, но выбегаю на поэтическое поле, как ребёнок, я, проживший много, переживший много трагедий, совершивший много хорошего и, наверное, есть у меня и какие-то поступки, которые нельзя назвать хорошими, которые могут мешать моей радости, я — человек... И вдруг я вижу, что Есенин меня возвращает к этому состоянию, мудрого, седого, как будто бы я выбежал один на это поле и впервые увидел мир этот и

Друзья, сегодня мы с вами снова отправляемся на прогулку по интересным местам Санкт-Петербурга. На этот раз мне хотелось бы рассказать вам об Австрийской площади, она расположена в южной части Каменноостровского проспекта. Я был уверен, что площадь получила название в честь связей России и Австрии или в качестве признания того факта, что район застраивали австрийские архитекторы, но оказалось, что всё не совсем так. Каменноостровский проспект, на котором расположена Австрийская площадь, проложили ещё в XVIII веке как дорогу к Аптекарскому и Каменному островам. В прошлом в районе будущей площади находились мазанковые дома Оружейной канцелярии, их отвели для проживания ткачей, которых привозили на работу в Санкт-Петербург из других уголков страны. В XIX веке здесь располагались огороды частных землевладельцев. Застройка, которую мы видим здесь сегодня, представлена зданиями начала и середины XX века. К площади обращены фасады пяти домов (юго-западный участок занят двумя постройками), три

Если картины знакомы - а фамилию художника не вспомнит почти никто, как такое явление назвать? Анабиозом? Кто ж не знает "Варьку"! Крепкую, как орешек, девчушку с самодельной куклой! И эту счастливую семью: И живописный рассказ о пополнении в семье. Видели же в учебниках! А кто автор? Видно, в нашей живописи та же "беда", что и в нашей литературе: богатства немеряны-несчитаны. Настолько, что и "первый ряд" не упомнить, а до "второго" и руки не доходят. Но здесь уровень мастерства таков, что непонятно, а почему, собственно, Карл Лемох оказался "автором второго плана"? Неужели потому что был "придворным" - учил рисованию и живописи царских детей? Монархистом считался, что ли? "Московский немец", сын учителя музыки, Карл, однако, уже в десять лет был принят в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Знаем, что в позапрошлом веке не было принято затягивать детство, однако столь юный студент был всё же редкостью. Ему было шестнадцать, когда получил рекомендацию в Академию художес