Владимир Маяковский В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла — на даче было это. Пригорок Пушкино горби́л Акуловой горою, а низ горы — деревней был, кривился крыш корою. А за деревнею — дыра, и в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно. А завтра снова мир залить вставало солнце а́ло. И день за днём ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, что в страхе всё поблекло, в упор я крикнул солнцу: «Слазь! довольно шляться в пекло!» Я крикнул солнцу: «Дармое́д! занежен в облака ты, а тут — не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!» Я крикнул солнцу: «Погоди! послушай, златоло́бо, чем так, без дела
Анна Ахматова Ты выдумал меня. Такой на свете нет, Такой на свете быть не может. Ни врач не исцелит, не утолит поэт, — Тень призрака тебя и день, и ночь тревожит. Мы встретились с тобой в невероятный год, Когда уже иссякли мира силы, Всё было в трауре, всё никло от невзгод, И были све́жи лишь могилы. Без фонарей, как смоль был чёрен невский вал, Глухая ночь вокруг стеной стояла… Так вот когда тебя мой голос вызывал! Что делала — сама ещё не понимала. И ты пришёл ко мне, как бы звездой ведо́м, По осени трагической ступая, В тот навсегда опустошённый дом, Откуда унеслась стихов сожжённых стая.
Михаил Лермонтов Слепец, страданьем вдохновенный, Вам строки чудные писал, И прежних лет восторг священный, Воспоминаньем оживленный, Он перед вами изливал. Он вас не зрел, но ваши речи, Как отголосок юных дней, При первом звуке новой встречи Его встревожили сильней. Тогда признательную руку В ответ на ваш приветный взор, Навстречу радостному звуку Он в упоении простёр. И я, поверенный случайный Надежд и дум его живых, Я буду дорожить, как тайной, Печальным выраженьем их. Я верю: годы не убили, Изгладить даже не могли, Всё, что вы прежде возбудили В его возвышенной груди. Но да сойдет благословенье На вашу жизнь за то, что вы Xоть на единое мгновенье Умели снять венец мучен
Осип Мандельштам Я буду метаться по табору улицы тёмной За веткой черёмухи в чёрной рессо́рной карете, За ка́пором снега, за вечным, за ме́льничным шумом… Я только запомнил каштановых прядей осечки, Приды́мленных горечью, нет — с муравьиной кислинкой, От них на губах остаётся янтарная сухость. В такие минуты и воздух мне кажется карим, И кольца зрачков одеваются вы́пушкой светлой, И то, что я знаю о яблочной, розовой коже… Но всё же скрипели извозчичьих санок полозья, В плетёнку рого́жи глядели колючие звёзды, И били вразрядку копыта по клавишам мёрзлым. И только и свету, что в звёздной колючей неправде, А жизнь проплывёт театрального ка́пора пеной;
Стихи для детей «Карлики» по листикам альбомным Крохотными пятнами шалят. Ввысь до потолка и вниз до пола Капельки по ка́фелям летят. Кляксы от ладошек, след от ножек, Слышно только, гулко: «Тяп да ляп!» Эко ты юлой завью́жил вожжи, Что тебя несут по кругалям. Всюду, попятам, гуськом за ними, Вяло и вприпрыжку, и ползком. Лишь бы только сны не заманили В мягкую ложбинку колобком. А когда найдёт коса на камень, Увильнёшь, как будто утомлён. Пятнышки стирать досталось маме И, конечно, все тут не при чём. 19 августа 2016 г. © Холомкин Алексей
Сергей Есенин Край ты мой заброшенный, Край ты мой, пустырь, Сенокос некошеный, Лес да монастырь. Избы забоче́нились, А и всех-то пять. Крыши их запенились В зареву́ю гать. Под соломой-ризою Выструги стропил. Ветер плесень сизую Солнцем окропил. В окна бьют без промаха Во́роны крылом, Как метель, черёмуха Машет рукавом. Уж не сказ ли в прутнике Жисть твоя и быль, Что под вечер путнику Нашептал ковыль?
Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.