Продолжение : "Первая любовь"

V
Юлиане легко давалась учёба в училище, буквально по всем предметам она всегда получала заслуженные "отлично" и
впоследствии никогда не пожалела о том, что, стоя на развилке дорог, ведущих во взрослую жизнь, выбрала именно этот, а не другой путь.
- Все начинается с малого, - считала она, - не бывает так, чтобы сразу - да в генералы. Если не хочешь споткнуться и упасть, поднимаясь вверх по лестнице, надо не перепрыгивать ступеньки, а осторожно ступать на каждую. Нет лучше руководителя, чем тот, который хоть однажды побывал на месте рабочего и вкусил его хлеб.
Проходя практику на большом производственном объединении "Химволокно", Юлиана сполна узнала, что такое физический труд.
К счастью, он также, как и умственный, был ей совсем не страшен. Энергии ей было не занимать. Будучи ещё ученицей, она работала уже на повышенной зоне обслуживания машин, на которых тоненькие нити, ускользая с копс, проходили через ряд вертящихся скоростных вьюрков, превращаясь в обьемную пряжу. Это было так занимательно - на глазах творилось чудо! Но творилось с помощью человеческих рук, их ловкости и усилий. Надо было быть крайне внимательной, расторопной и подвижной: не останавливая машину, вовремя устранить случайный обрыв, отключив лишь место, где произошёл сбой, и как можно быстрее подхватить запутавшуюся ниточку, которую, заправив специальным крючком сначала в один вьюрок, затем - в другой, набросить на бобину: присела-встала, присела-встала... Не успеешь заправить одну нить, как уже слышен писк другой обрывающейся нити. И снова: присела-встала, присела-встала...
И так двенадцать часов подряд - и гимнастики никакой не надо!
Зато фигура была, как у супер-модели, да и зарплата радовала - в два раза большая, чем оклад инженера.
Теперь Юлиана могла позволить себе и модный в то время комбинезон с крупной, контрастной отстрочкой, и нарядные платья, и дорогую бижутерию, и хорошую косметику... Наделенная хорошим вкусом и красивой, довольно привлекательной внешностью, она выделялась из толпы своих сверстниц. От ранее всегда грустного и печального взгляда не осталось и тени. Теперь её большие, цвета растопленного шоколада глаза с длинными, чёрными ресницами смотрели на всех в упор с какой-то прямодушной смелостью, излучая уверенность и внутреннюю энергию.
Здесь, в стенах этого училища, Юлиана повстречала свою первую любовь. Не привела бы её сюда дорога жизни, и одно из самых значимых, незабываемых событий, могло бы пройти мимо, не коснувшись ее души, не дав испытать сладость тех радостных и счастливых мгновений, которые когда-то переполняли её юное сердце.
Утро в училище всегда начиналось с линейки. В большом, просторном фойе с зеркальными колоннами выстраивались все группы. Пока мастера производственного обучения докладывали директору училища о результатах проведённой работы предыдущего дня, планах и требованиях на текущий день, Юлиана ловила в зеркальном отражении взгляды красивого, высокого блондина с ясными, цвета неба, голубыми глазами и высоким, гладким лбом над широкими бровями, сдвинутыми к переносице, что придавало ему всегда задумчивый и солидный вид. Она ничего не знала о нем, даже его имени, но испытывала к нему такое безудержное, неукротимое влечение, такие необьяснимые, будоражущие душу чувства, которые переполняли все её существо: он проходил мимо - её бросало то в дрожь, то в жар; стоило случайно соприкоснуться, нечаянно задев рукой или плечом, толпясь в очереди в гардероб или сбегая вниз по лестнице, - её словно током прошибало.
А однажды он целую последнюю пару терпеливо протоптался на одном месте в фойе - явно кого-то ждал. Юлиана, имея возможность наблюдать за ним из окна аудитории, где их группа проходила подготовку к зачётам, вообразила себе, что у него появилась девушка.
- Это её он ждёт,- тяжело вздыхая, сделала она вывод, и на глазах тут же выступили непрошенные слезы, а к горлу подкатился мучительный комок.
- Его выбор пал на другую... Почему?.. Почему!? Почему!?.. - назревало что-то подобное на истерию у неё в голове, и она уже не могла разобрать, что говорит преподаватель - уйдя в себя, она его просто не слышала. Одногруппники перестали вдруг существовать для неё, все предметы приобрели серые и мрачные тона, а в груди разгорался пламенем испепеляющий все внутри костёр.
- Почему так сильно болит душа? Что со мной происходит? - сама себе задавала вопросы она.
Ещё несколько минут назад она радовалась жизни, а теперь казалось, что все вокруг бессмысленно, и слезы накатывались все больше и больше, душа плакала чёрными каплями, стекающими с влажных, накрашенных ресниц, оставляя темные следы на горящих от беспокойства и волнения пунцово-красных щечках.
А он, этот "самый-самый", "один единственный такой"... все стоял... И ждал... Не её...
Юлия не выдержала, склонила голову к столу, обхватив её руками, словно хотела ото всех спрятаться, и разрыдалась...
- Юлиана! Что с вами? - услышала она удивлённый и одновременно встревоженный голос преподавателя.
- Извините... Можно, я выйду? - всхлипывая, произнесла Юлия, не зная, куда деваться, как избавиться от своих внезапно нахлынувших необузданных эмоций.
- Да, конечно... - услышала в ответ.
Она готова была сквозь землю провалиться, только бы никого не видеть сейчас, спрятаться подальше от всего мира, оставшись наедине со своими переживаниями и неведомыми ей ранее чувствами. Но от себя самой - не убежишь.
- Да что же это такое!? Что на меня нахлынуло? Я совершенно не могу сдерживать себя! Какое позорище! Да я просто больна! - признавалась она сама себе, смывая размазанную тушь с покрасневших от слез век, - Больна этим скромным красавцем с завораживающими глазами Ихтиандра...
- А коль больна, - вздохнула она, - надо лечиться...
И тут же начала успокаиваться, словно приняла антистрессовую таблетку:
- Глупая, да он же тебе - никто! Да и ты - не принцесса... Он - не твой, он - чужой! Так бывает... И с этим надо смириться.
Приведя себя в порядок, Юлиана, как ни в чем ни бывало, вернулась в аудиторию. Она старалась не думать больше о "герое не своего романа" , но непослушные глаза вновь косились на окно. А там, в фойе, как нарочно, все ещё стоял виновник её сердечных мук.
Но вот, наконец, прозвенел звонок, оповестивший, что занятия на сегодня закончились. Однако Юлиана не спешила бежать в гардероб, ей вовсе не хотелось увидеть ту счастливую девушку, которую ждал её возлюбленный.
Она спускалась по лестнице со второго этажа не бегом, как обычно, а медленно ступая на каждую ступеньку, не поднимая кверху своих печальных глаз. Гардероб уже пустовал, только одно единственное её пальтишко одиноко болталось на вешалке...
А ненаглядный её по-прежнему стоял у окна, переминаясь с ноги на ногу, будто из-за чего-то нервничал.
- Странно, - задумалась Юлия, - а кого же он тогда ждёт?
Находясь в сильном смятении, она долго искала житон в пакете, пока ни вспомнила, что он лежит в кармашке её платья. Получив, наконец, пальтишко, Юлиана, непослушными от растерянности руками, медленно натягивала берет и наблюдала за своим принцем через зеркало, в которое смотрелась. И вдруг он решительно направился к ней... Она услышала сзади себя его робкий, дрожащий от волнения голос и сама, кажется, начала терять дар речи, затрепетав, как одинокий, запоздалый осиновый листок осенней порой... Он вышел на улицу, чтобы не смущать её и продолжал ждать на площадке у входа в здание. Попросив сигарету у проходящего мимо паренька, он закурил.
- Никогда раньше не замечала его с сигаретой, - отметила для себя Юлиана. Через стеклянную дверь ей было видно, как дрожали пальцы его рук.
- Да он такой же больной, как и я! И болен он, никак иначе, как мной... - сделала вывод она, и на душе от этой мысли сразу стало как-то легче. Она непроизвольно улыбнулась... сама себе.
- О, Боже! Прошло полвека с тех пор, а ощущение такое, будто было это все только вчера, ведь помнится все до мелочей, - удивлялась Юлиана, все ещё сидя в кресле. По телу снова побежали мурашки, как тогда, в далекой юности, словно виновник её тех трогательных, волнующих минут присутствовал здесь, рядом с ней. И хоть она всегда любила твердить всем, что надо жить здесь и сейчас, не оглядываясь на прошлое, но эти воспоминания были настолько приятными, что отказываться от них казалось глупым. Однако она все же постаралась вернуться в реальность и, покинув кресло, медленным шагом побрела на кухню.
Вот уже и кофе в кофеварке зашипел. Юлиана с полной чашкой свежеприготовленного любимого напитка вернулась в гостиную и снова устроилась поудобнее в мягком кресле. Смакуя кофе маленькими глотками, она с удовольствием наслаждалась его приятным ароматом и насыщенным, горьковатым послевкусием. Время от времени от разливающейся по телу неги она закрывала глаза, стараясь ни о чем не думать, но назойливые мысли вновь уносили её в воспоминания, не давая покоя, и в голове непроизвольно рождались стихотворные строчки - будто в реале, разговаривала она в них со своим любимым. Инстинктивно открыв смартфон, Юлиана нажала на значок "+", что означало "написать заметку". Пальцы быстро, словно на рояли, без остановки заиграли по сенсорной клавиатуре, буквы и строчки одна за другой побежали по светящемуся экрану:
- Вспоминаешь ли ты
ту девчонку-студенту,
У зеркальной колонны
что вертелась подолгу,
Берет беспрерывно свой поправляла,
Исподтишка - за тобой наблюдала?
Давно познакомиться с ней ты мечтал,
А, решившись, всю последнюю пару в вестибюле прождал.
Сзади к ней подошел
И так робко, несмело сказал:
-Можно, девушку милую эту...
Я сегодня домой провожу?..-
Неуверенный голос дрожал,
Волненье твоё выдавал...
-Да, конечно, - в ответ ты на радость себе услыхал, -
Только мне... в другую совсем сторону,
Я... в центре, на Первомайской живу, -
И зарделась она... Румянец украсил одну и другую щеку.
-Давай, я пакет поднести помогу.
- Он лёгкий, сама понесу.
И все же к пакету твоя потянулась рука,
Прикосновеньем своим ладонь ей обожгла.
Словно током, пронзило все тело её...
Коротнул и тебя быстролетный разряд,
Всплыл вопрос в беспокойной твоей голове:
- Что же дальше нас ждёт: рай или... ад?
И она испугалась, подалась вперёд,
Убежать захотелось: - Извини... Мой троллейбус идёт...
-Ты... куда? Подожди, не спеши...
Как зовут тебя, лучше скажи...
Своей сильной рукой ты её удержал,
Потерять не хотел, продолжения ждал.
- Не бойся меня, - тихо ты произнёс, -
Сам боюсь... До мурашек... До слез...
И улыбнулся... Так лучисто, красиво!
Словно солнышко вдруг засветило,
В душу к ней заглянуло, лучом приласкало -
Лед растаял... Кровь ручьем заиграла.
Вдвоём на ходу вы в троллейбус вскочили,
Руки крепко сцепили -
в неизвестность умчали...
Навстречу любви иль... печали? -
Тогда ничего вы об этом не знали...
А, помнишь, кино в этот день вы смотрели:
"И дождь смывает все следы"?
И кто же был там в главной роли?..
Ведь это - Я и Ты!
Просто сразу себя не узнали...
О будущем разве таком мы мечтали?
Судьба-злодейка нас дождями одарила,
Пошутила, посмеялась... счастье смыла.
Случалось, я понапрасну слезы лила:
Ушел ты, попрощавшись, в первый день, и не назначил мне свиданья,
И мысль тогда в мозгу моем всю ночь назойливо сверлила:
- Глупая какая!.. Разве ж я могла ему понравиться такая?!..
А назавтра... Назавтра ты снова встречал в вестибюле меня -
И так - день за днем... И уверенность я обрела... И любила...
Когда ж тебе Родине долг отдавать наступила пора,
В злой разлуке томилась, скучала, ждала.
Зубами стучала собачья тоска,
В полном смысле сьедая меня...
Но с верой, с надеждой в душе я жила...
Сколько слез я печальных в ночи пролила!
Не знала, что жизнь будет с нами жестока,
Что сердца коснётся непроглядная мгла,
Заледенеет душа... И тогда
Не растопит её уж никто никогда!
Как хрупка ты, любовь! И не вечна...
Давно тебя нет - затмила мертвецкая тьма
И в счастье захлопнула дверь навсегда.
Нависла зловещая тишина...
Но память - она ведь жива!
И в ней рядом с тобой всегда я...
Поцелуи... Обьятья... Не забыть тот закат...
Нежность чувств и признанья...
И наш первый рассвет...
Но есть ведь... реал, и в нем тебя... нет.
Лишь льёт Луна в моё окно свой негасимый, яркий свет...
И я не сплю... Пишу стихи...
О первой и большой любви...
Хотя бы в строчках ты моих живи...
На этом Юлиана поставила последнюю точку и, отодвинув смартфон в сторону, заложила руки за голову. Откинувшись на высокую спинку кресла, закрыла глаза. Окунувшись в небытие, она представляла себя, одиноко сидящей в последнем ряду огромного, пустого кинозала, а впереди, на большом, светящемся в темноте экране, в короткометражных фильмах, основанных на реальных событиях прошлого, то и дело мелькали лица главных героев - её и Адриана Малинина, или "Малинки", как она ласково его называла порой.
- Давай, ты будешь сегодня моей подружкой? - хлопая длинными ресницами озорных, смеющихся глаз, игриво предлагает Юлиана, держа в руке свою косметичку и бросив на Адриана загадочный взгляд.
- И что же она придумала в этот раз? - мысленно пытается догадаться Адриан, а вслух произносит:
- Подружкой? Интересно... А это как?
- Просто. Вот видишь, здесь есть все, что нам надо, чтобы быть красивыми. Я недавно прочитала, что макияж уже выходит за пределы маскарадного формата, превращаясь в самостоятельный модный тренд, это, между прочим, касается и парного макияжа, - мило улыбаясь, то ли серьёзно, то ли шутя, поясняла Юлиана, указывая на косметичку, и как-то заговорщески подморгнула одним глазом, -
Ну, что? Поэкспериментируем?
- Попробуй, - смеется Адриан.
- Согласен!?.. Тогда будем отрываться по полной! И для начала, пожалуй... - бигуди! Достань, пожалуйста, вон ту коробочку, что стоит на шкафу, - просит Юлиана.
- Юльчя, да ты - выдумщица!.. - все же пытается остановить её замысел Адриан.
- Нет, я - фантазерка! Но фантазии воплощаю в реальность, так что меньше говори, лучше садись на стул и не сопротивляйся: я - парикмахер и визажист, ты - мой клиент. Окей?.. - и она ловко, словно профессионал, начинает накручивать пряди его густых, светлых волос на ёжики-бигуди, предварительно сбрызнув их специальным средством для быстрой укладки.
Также ловко она справляется и с макияжем: берет пинцет и ровняет обоим брови, затем накладывает на них гель и подкрашивает тёмно-коричневым карандашом, потом наносит обоим на веки сухие светло-бежевые тени, подводит глаза тонкой черной подводкой, чтобы придать выразительность взгляду, наносит тушь на ресницы для объёма и длины, подчёркивает скульные кости румянцем и добавляет лёгкую подсветку на скулы, а чтобы уравновесить макияж глаз, обводит губы коричневым карандашом, красит помадой естественного цвета и накладывает розовый блеск, а когда все готово, восторженно восклицает, нежно проведя рукой по пышной копне завитых волос "подружки" :
- Какая же ты у меня красивая! Ну, просто очаровашка!
И, продолжая восхищаться, добавляет,
- И почему ты не родился девочкой, Адри? Одним только взглядом своих колдовских глаз ты сразил бы наповал всех мужчин!
- Для меня нет большего удовольствия, чем сразить одну единственную девушку, - улыбается он ей в ответ.
- Я её знаю?
- Знаешь.
- И кто же она?
- А догадайся.
- Понятия не имею! Сам скажи. Ну, скажи, скажи-и-и... - наигранно капризничает она, обвивая его шею кольцом своих нежных девичьих рук.
- Скажу. Но не сейчас. Потерпи.
И вот уже они, радостные и весёлые, без всяких комплексов, взявшись за руки, гуляют по вечернему городу, по его таинственным улочкам, наполненным романтикой и любовью, как, впрочем, и их горячие, юные сердца. Адриан старается держать себя серьёзно, будто забыл о своих густо накрашенных чёрных ресницах, но, встретившись взглядом со смеющейся Юлианой, расплывается в тёплой, искренней улыбке и начинает хохотать сам. Вдруг резко останавливается и, прижав Юлию к себе, делает ей своеобразный комплимент:
- Чудо ты моё, Юльчонок! Знаешь, кто самая прекрасная девушка на свете?
- Знаю!..
-Ну, и кто же?
- "Малинка"! - сделав серьёзный вид, отвечает Юлиана и тут же мило улыбается, глядя в его большие, озерные глаза:
- Ой! Я, кажется, тону... - преднамеренно падая ему в обьятья, состроив затуманенный взгляд, с неисчезающей лёгкой улыбкой на устах она играет роль безумно влюбленной в сияние его лучезарных глаз.
А он целует её в прелестный, аккуратненький носик:
- Самая прекрасная, самая весёлая, самая озорная и, вообще - самая-самая-самая... одна единственная такая - моя... Юльчонок! - и снова норовит её поцеловать, но на этот раз - в так и манящие розо-бежевые, слегка искрящиеся пухленькие губки.
- О, нет! Нельзя! Помаду съешь... И, вообще-то, подружки - не целуются! - закрываясь ладошкой одной руки и строго махая пальчиком другой, уклоняется от его поцелуя Юлия.
Счастливые, они бредут дальше по любимой центральной улице города, любуясь её вечерними видами: разными огоньками светятся окна многоэтажных домов, витрины магазинов сияют яркими красками, загораются подсветки и фонари. А вот и Луна появляется на небе, а вокруг её танцуют в волшебном танце мерцающие звёздочки. Вечер дарит вдохновение. Юлиана, как самая яркая небесная звездочка, вертится вокруг своего светящегося нежностью и любовью Адриана, временами забегает ему наперёд и, жестикулируя руками, что-то говорит, говорит, говорит...
- Гулять по городу, да не посидеть в "Снежинке"!? Нет - это просто невозможно! Зайдём? - улыбается Адриан и вопросительно смотрит на неё.
- Зайдём!
И вот они уже за столиком в любимом кафе.
- Попробуй, моё вкуснее, - подносит Адриан Юлиане ко рту свою ложечку с мороженым.
- Нет, моё! - делает она то же самое.
- Нет, моё! - не соглашается Адриан.
- Нет, моё! - лукаво прищурив глаза, вертит головой Юлиана.
- Ошибаешься, моё! Пробуй, пробуй... - настаивает Адриан.
- Ой, как вкусно! М-м-м... - наконец, облизываясь, восторженно отзывается она.
- Я же говорил, что моё... - расплывается он в благодарной улыбке и, наклонившись к ней через стол, целует её аккуратненькую, с длинными, ровными пальчиками и красивым маникюром светло-бежевого цвета маленькую ручку, а она смотрит на него таким нежным взглядом, от которого ни один мужчина не смог бы устоять.
- Как же я люблю тебя... - подперев рукой подбородок, признается он.
- А я тебя, моя "подружка", люблю-люблю! - посылает ему в ответ свой воздушный поцелуй Юлиана и снова смеется, сияя от счастья, что он у неё есть.
Одна картина сменяет другую...
Вот они, в блике яркой, пульсирующей светомузыки, плавно вальсируют на свадьбе её подруги, растворяясь в глазах друг друга. И кажется, что в окружающем мире ничего, кроме этого танца, больше не существует для них. Погружаясь в его ритм, они отдают себя полностью, словно рождены только для него и друг для друга. Нарядное платье Юлианы кружится колоколом, обнажая её стройные, загорелые ножки, а темно-русые волосы мечутся обручем вокруг прелестной головки, будто нарисованной пером самого Лермонтова на полях рукописи его романа. Равных им нет. Со всех сторон только и слышно:
- Ах, какая замечательная пара!..
А вот они с палатками и большими рюкзаками, наполненными провизией, отправились с друзьями в поход. На ночлег расположились на берегу реки Друть, недалеко от хвойного леса. Утром Адриан заглядывает к ней в палатку, а по нему ползёт солнечный зайчик. Юлиана смеётся, смахивая его с Адриана, но на яркую футболку его широкого плеча садится красавица божья коровка и медленно ползёт по его шее. Адриан дёргается, вертя головой, а Юлиана ловит расправляющую крылья незваную гостью и, как в детстве, певуче проговаривает:
- Божья коровка,
Полети на небо,
Там твои детки
Кушают котлетки,
Всем ребятам раздают,
А тебе и не дают! -
и та взлетает к небу с её пальца...
А вот они, крепко сцепив руки друг друга, бегут по цветущему лугу. Над ними, словно море, разливается ослепительно синее небо, где, кувыркаясь, заливаются в своём небесном хоре птицы. Густой, горячий воздух наполнен ароматами цветов, пахнущими, как старое вино, как душистый, крепкий чай. Лёгкий, тёплый ветерок ласкает им лицо, руки, волосы, играет с травами и цветами оркестровые пьесы. Юлиана пританцовывает и поёт, подставляя ладони яркому солнышку:
- Я так хочу,
Чтобы лето не кончалось,
Чтоб оно за мной умчалось,
За мною вслед,
Чтобы маленьким и взрослым
Удивительные звезды
Дарили свет!
Адриан тут же подключается:
- Лето, ах, лето,
Лето звёздное, звонче пой!
Лето, ах, лето...
И дальше, изменяя текст песни:
- Всегда, милая, будь со мной! -
подхватывает Юлиану и поднимает над собой. Она смеётся, а он опускает её на землю и дарит длинный и сладкий поцелуй.
Потом срывает самую красивую ромашку и, опираясь на одно колено, вручает Юлиане.
- Спасибо, сэр! - благодарит она его и тут же сама срывает другую:
- Любит, не любит... Любит, не любит... Ура-а-а!!! Любишь! - хлопая в ладоши, радостно восклицает она и, поднявшись на носочки, тоже целует своего "Малинку".
Насобирав целую охапку полевых цветов, они плетут большие, пышные, разноцветные венки и одевают на голову друг другу, поправляя пряди непослушных волос за уши и напевая:
- Парам-парам-парам - парам,
парам - пам-пам!..
Ты - мой милый, сказочный принц!
- А ты - моя прекрасная, загадочная принцесса!..
А вот они приехали на выходные отдохнуть в деревне у бабушки Юлианы.
- Бабушка, у вас есть топор? - спрашивает Адриан у Екатерины Андреевны.
- Есть. А зачем он тебе? - смотрит вопросительно на него бабушка.
- Так давайте я поколю вам дрова - хоть какая-то польза вам от меня будет...
- Ой, спасибо! А ты умеешь?..
- Конечно, умею, я же в своём доме рос.
- Ну, коль так, найду тебе топор, - и направляется в сарай, - Сейчас, сейчас...
Адриан с усердием раскалывает бревна и чурбаны, а бабушка то и дело находит себе работу во дворе: то кур кормит, то сковородку взялась почистить, а то начала плести лук в косы для хранения на зиму, и все время с любопытством поглядывает на удалого работника.
Совсем скоро во дворе выросла целая гора колотых берёзовых дров, которую он начал складывать в поленницу.
А Юлиана с бабушкой отправились готовить обед.
- Юль, а, Юль, а тебя ничего в нем не смущает? - неожиданно спросила бабушка, продолжая нарезать перья лука для салата.
- Бабуль, о чем ты? Что меня должно смущать? - вопросительно смотрит на неё Юлиана.
- А то, что он... левша? - пояснила Екатерина Андреевна.
- И все ты замечаешь, бабушка...
- Конечно. Я ведь хочу, чтобы у моей внучки был не абы какой жених. Может, он... не нужен тебе? - хитро прищурилась бабушка, кулаком вытирая сухие глаза, будто они "заплакали" от лука.
- Бабушка, как ты можешь такое говорить!? - вполне серьёзно возмутилась Юлиана, - Левша - вовсе не порок. Порок - это вредные привычки, сквернословие, грубость, лицемерие. А он... он самый лучший из лучших, бабушка, самый достойный, поверь. И за меня не беспокойся, пожалуйста. Лучше дай я тебя поцелую! - и чмокнула бабушку в недавно появившуюся первую маленькую морщинку возле одного глаза, а затем - возле другого.
- Ох, егоза... - глубоко вдохнув в себя воздух , только и покачала головой Екатерина Андреевна.
А вот они у Адриана дома уплетают за обе щеки только что приготовленные его мамой пышные, сладкие, вкусные оладушки со сметаной, а отец, сидящий за столом напротив их, - изрекает:
- Ешь, сынок, побольше, а то скоро не попробуешь таких, армия тебе - не дом, - и тут же, окинув взглядом Адриана и Юлиану, добавляет:
- А Юлька то... будет ждать?
- Боюсь, отец, чтобы не улетела, как мотылёк, не села быстрей на другой цветок,- улыбается Адриан, с нежной грустинкой в глазах поглядывая на Юлиану.
- Я сложу крылышки, спрячусь в кокон и буду грызть гранит науки, - состроив серьёзную гримасу, отвечает она.
- Спасибо, Юльчонок, верю...
- Эх, мать, где наша молодость? - вздыхает отец, переводя взгляд на жену...
Разве могла Юлиана подумать тогда, в те далёкие 70-ые, стоя на перроне железнодорожного вокзала, провожая взглядом уходящий вдаль скорый поезд, что он уносит его навсегда?..
Через всю жизнь пронесла она в душе свою самую первую, самую настоящую, самую крепкую и искренюю любовь. Никто не смог занять место Адриана Малинина в её сердце! Даже когда у неё было уже двое детей, она порой закрывалась от всех домочадцев в ванной комнате, делая вид, что моется, а сама доставала из тайника шкатулку с единственной сохранившейся фотографией своего "Малинки" и письмами из Подмосковья, где он проходил срочную службу, и перечитывала вновь и вновь, хотя и знала их содержание наизусть; и, очередной раз исследуя до боли знакомые черточки его лица, тонула, как и прежде, в бездне его озерных глаз, всецело отдаваясь воспоминаниям, а по гладким щекам прозрачными ручейками стекали слезы...
Была ещё не одна любовь в её жизни, но, так ни разу больше не нашедшие в душе свою пристань, недостаточно пылкие, не в полной мере искренние чувства как приходили, так и уходили, как уходят в открытое, бушующее море временно пришвартовавшиеся не в своей гаване корабли и, разбившись об острые рифы, так и не достигают основного пункта назначения.
/Алла Грамович/
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Следующая глава - "Превратности судьбы"
.