Личная История

Когда она их раздала, по классу сразу разошлись улыбки. — «Правда кто-то так думает обо мне?» — «Я и не знал, что столько значу для кого-то.» — «Я и не думала, что меня так любят.» К этой теме больше не возвращались. Учительница не знала, показали ли дети эти листы дома или оставили себе, но это было неважно. Главное — каждый почувствовал себя ценным и важным. Прошли годы. Один из учеников, Марк, трагически погиб в автокатастрофе, возвращаясь с работы. Учительница приехала на его похороны. Перед ней лежал молодой мужчина — взрослый, но всё ещё болезненно невинный. Церковь была полна людей. Один за другим они подходили, чтобы попрощаться. Она подошла последней. В этот момент к ней подошёл друг Марка: — «Вы были его учительницей?» Она кивнула. — «Он часто о вас говорил» — сказал он. После церемонии бывшие одноклассники собрались вместе с родителями Марка. Его отец достал кошелёк и сказал: — «Мы хотим вам кое-что показать. Мы нашли это у него.» Из кошелька он вынул две старые, изношенные карточки, которые много раз складывали и раскладывали. Учительница сразу их узнала — это были те самые листы с добрыми словами, которые его друзья написали много лет назад. — «Спасибо, что вы тогда это сделали» — сказала мама Марка. — «Он всегда носил их с собой.» Тогда заговорили и другие: — «А у меня тоже есть моя карточка. Она лежит в ящике моего стола.» — «Мой муж попросил положить свою в наш свадебный альбом.» — «А моя хранится в дневнике.» Одна из подруг достала из сумочки кошелёк и показала смятый листок: — «Я всегда ношу его с собой.» Учительница села и расплакалась. Она плакала по Марку и по всем, кого больше никогда не увидит. Мы живём в таком быстром мире, что часто забываем: жизнь имеет конец, и никто не знает, когда придёт этот день. Поэтому я прошу вас — говорите своим близким, как сильно вы их любите и насколько они для вас важны. Скажите им это сегодня. Не ждите, пока станет слишком поздно. ❤️ Из Сети Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛 Чтобы получать новые Истории на свою страничку, присоединяйтесь к моей группе:

Буду я потом всю жизнь носом землю бороздить. – Тьфу, дура. Ей серьёзно, а у неё хаханьки. Мать слушать надо, если добра хочешь. Знаю по кому сохнешь. Только Андрейка мужем плохим будет, попомни мои слова - вздохнула мать. Галинка резко повернулась - Чем он тебе не мил. Работящий. У них дом самый ухоженный в деревне. Все постройки в порядке. И у нас так будет! Теперь мать засмеялась - А кто это все делает, не знаешь? Брат его старший Гришка. Это у него в руках все горит. А у твоего Андрейка только гармошка на уме, да ближайший сеновал. Вас дурех обжимать по очереди таскает. – Мама, ты говори, да не заговаривайся. Гришка у них инвалид. Голова всегда набок, сутулый, одна нога короче другой. И как он по твоему справляется? - спросила Галинка. – А ты сходи к ним днем, как вроде тётке Люде яблоки помочь собрать. Тогда все увидишь и поймёшь - посоветовала мама. Галинка послушала и пошла. Приходит, а Андрейка под навесом дрыхнет. Она его в бок пихнула - Ты же меня вчера рано домой проводил. Сказал завтра рано утром с отцом крышу чинить будешь? Он позевнул и спросил - А ты чего припёрлась. Меня проконтролировать? Так я тебя замуж ещё ни разу не звал. Рано мне ещё . – Ну рано, так рано. А я просто маме твоей яблоки вызвалась помочь собрать. Ты присоединяйся. Их столько, что кажется даже не убывают - предложила Галинка. Андрейка фыркнул - Ещё чего. Чтобы все надо мной смеялись. Глядите, Андрюха бабским делом занят. А ты иди, знаешь куда?... мамке помогать. - и повернулся на другой бок. Галинка обиделась. Только вчера вечером обнимал и любимой называл. Она взяла корзину и к тёте Люде. Она собирала яблоки и слышала, что за домом кто-то стучит молотком. Она не вытерпела - А что там дядя Петя строит? У вас вроде все в порядке? Тётя Люда вздохнула - Это не Петя, а Гриша. Мой то лежкой лежит. Железку какую-то поднял, спину и пересекло. А Гриша по привычке, что-то чинит или мастерит. Не может он без работы. Не то что Андрейка. Тому погулять только и надо. Но мы с Петей молчим. Ведь Гриша сроду не женится. Кто за него пойдёт. А Андрейка нам внуков, али внучек в дом приведет. Вот так и живём, голубушка. Ежели любопытно очень, сходи посмотри. Только он у нас пугливый и застенчиаый. Может и удрать- предупредила она Галинку. Та прямо с корзиной пошла на звук. Гриша сидя на лавке, вырезал что-то из деревянной чурочки. Галинка осторожно сказала - Здравствуй. А можешь мне показать.?-Гриша вздрогнул, но не убежал. Протянул ей брусок. А там? Она. Знакомые черты были уже узнаваемые. – Это я? - не поверила Галинка своим глазам. Гриша кивнул головой. Вдруг взял её за руку и потащил куда-то за огороды. Галинка испугалась. И пока она решала, кричать ей благим матом или бежать , как очутилась в маленькой времянке. Там была она. Галя. Из глины, из дерева. Даже нарисована на маленьком листе бумаги. - Зачем? - только и спросила она. Он хрипло сказал - Просто ты красивая, не то что я. И он отвернулся от неё. Плечи его затряслись и Галинка попыталась его обнять – Ну что ты? Я же не знала. Ты что, в меня влюблен? - спросила она. Он с трудом повернул голову и Галинка увидела его глаза. Голубые, как озеро летом. А в них плескалась такая любовь, что Галинка испугалась и убежала. – Ну зачем ты меня таким уродом родила?Лучше бы притопила бы в корыте. Поплакала чуток и забыла. Вон у нас Андрей, его все любят, а от меня шарахаются, как от прокаженного. Она, представляешь от испуга убежала. Не хочу, чтобы Галинка за Андрея выходила. Я этого не вынесу. Верёвку и мыло приготовлю - и уткнулся лбом в стол. Мать гладила его по голове и плакала вместе с ним. - Ты что, сынок? Чтобы я своими руками дитя свое порешила? А Галинка хорошая девушка. Вот счастье тому будет, кто на ней женится. И добрая и работящая. А про Андрейку не беспокойся, не любит он её. Сердцем вижу. А ты брось эти мысли, не смей. Найдёт и тебя судьба, от неё не уйдёшь, не спрячешься - успокаивала его мать. А тем временем Галинка не могла забыть глаза Гриши. Такой любви она никогда не видела. И самое главное, что её сердечко тоже откликнулось. Всё чаще думать о нем стала. А самое странное, что она даже не видела его особенностей. – А, Галинка! Ко мне пришла или к матери. Пошли провожу…Она там что то в огороде копается , потом опять яблоки собирать что-ли?- игриво спросил Андрейка. – Нет, я к Грише. Извиниться хочу. А ты иди, куда шёл. Вон лучше матери помоги. А нет, у тебя же уже планы на вечер. Там вроде под березой тебя Верка ждёт - и прошла мимо оторопевшего Андрея. Никто в деревне не мог поверить, что красавица Галина выходит замуж за Григория. Обсуждали, жалели, даже про приворот болтали. Одна мама знала, что дочка серьёзно влюбилась. Они с Гришей часами сидели рядышком голова к голове и о чем-то говорили. Смеялись над шутками и не отводили друг от друга глаз. Они и поженились тихо и скромно. Зачем, чтобы гости сидя за столом перешептывались. Один Андрейка отреагировал так, рисуясь перед девчатами, говоря - А я ведь же ей чуть предложение не сделал. А она братца моего ущербного выбрала. А Галя с Гришей переселились на край села. Муж наметил план дома и со всем азартом стал его строить. Правда помогали ему. Отец Галинки и отец Гриши. Такой теремок получился. Глаз не оторвать. Родителей своих они порадовали. Двух внуков и внучку им родили. А Андрейка? Он ещё гуляет. Но не с молодыми, а так. Кто пригреет, к тому и идёт. Даже до замужних добирался, за что и бит был и дегтем обливали. А ему нипочём. Обтерся, синяки, да ушибы залечил и дальше в путь. Зато у Галинки с Гришей все прекрасно. Дом полная чаша. Завидуют многие. Другие же ехидно говорят - Дал же красавице Бог непоноценого мужа. На что Галинка всегда со смехом говорит - Да я через тридцать лет такой же стану. На себя посмотрите. То сгорбившись ходите, спина болит. То радикулит, то ещё какая болячка. А мой Гриша только на вид такой. А на самом деле, в душе самый добрый и красивый человек!!!.... Автор: Наташкины истории Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

- Бабушка, - спросила пятилетняя правнучка Алёнка, - а ты почему на нас не матюгаешься больше? - Так помирать собралась, срок, девонька, срок , - вздохнула баб Маша про срок помирать то ли с грустью по уходящей жизни, то ли с надеждой на что-то большее, чем вот этот ваш борщ, который нонче варить совсем разучились. Алёнка убежала к затаившейся родне на кухню. - У баб Маши хорёк сдох! - выдала она все подробности только что проведённое боем разведки. - Какой хорёк? - глава семейства и по совместительству старший сын бабы Маши Владимир Ильич вскинул кустистые брови. С ними он походил на Черномора из сказки, и как раз про такие можно было сказать, что на улице в них гуляет ветер. -Старенький, наверное, - пожала плечами Алёнка. Ей-то почём было знать, какой там хорёк, если бабушка ей его никогда не показывала. Старшие переглянулись. На следующий день к ним домой пришёл собранный и сдержанный на слова врач. -Что-то бабушке нездоровится, - поставил он диагноз. -Ясен пень, - Владимир Ильич хлопнул себя руками по ляжкам, - а то что бы мы вас-то звали! Врач задумчиво посмотрел на него, потом на его жену. -Возрастное, - так же безапелляционно продолжил он. - Но каких-то серьёзных отклонений я не вижу. В чём выражаются симптомы? -Да она мне указывать перестала, как обед и ужин варить! Всю жизнь носом тыкала и говорила, что у меня руки не оттуда растут, а тут на кухню даже не заходит, - упавшим голосом сказала жена Владимира Ильича, сама уже тоже бабушка. На общем семейном с врачом совете решили, что это очень тревожный признак. От переживаний устали так, что легли спать и как будто провалились. Ночью Владимир Ильич проснулся от знакомого и родного шоркания тапками. Но на сей раз не настойчивого и не требовавшего мгновенно очнуться и пойти завтракать и работать. -Мам? - он вышел в коридор и спросил шёпотом. -Ну, - бесцеремонно донеслось из темноты. -Ты чего? -До, думаю, дай, пока вы спите, на свидание с Мишкой Яковлевым сбегаю, - кажется, бабушка начинала приходить в себя. - В туалет я, куды ещё?! Сын включил на кухне свет и чайник и сел за стол , обхватив руками голову. -Оголодал? - бабушка стояла в коридоре и смотрела на него. - Да тебя жду. Что это было-то, мам? Баб Маша прошла к столу. - Да пятого дня сижу я в комнате, - начала она, - вдруг голубь в стекло бац! Ну всё, думаю, примета к смерти. Легла, жду. День жду, второй, третий, а сегодня проснулась вот среди ночи и думаю: "А не пошла бы эта примета на поляну к лешему, чтобы я вот так жизнь прожигала под простынями? Наливай давай чаю, да погорячее и покрепче. Три дня с тобой, сын, нормально не разговаривали, навёрстывать будем Спать Владимир Ильич лёг в полпятого утра, а баб Маша осталась на кухне гоношить завтрак - тут нужно самой всё сделать, и никак иначе, а то эти белоручки и накормить детей нормально не смогут... Из Сети Чтобы получать новые Истории на свою страничку, присоединяйтесь к моей группе 💛

Так и отвадила всех. А Вероника, душа покорная, перечить не смела. Сначала вздыхала ночами в подушку, а потом и вздыхать перестала. Привыкла. Сердце свое, видно, в самый дальний уголок спрятала, на ключ заперла и ключ тот, поди, в речку выбросила. Мать схоронила пять лет назад. Вся деревня думала: ну, теперь-то Вероника заживет. А она будто еще больше в свою скорлупу ушла. Дом, огород, да курицы - вот и вся ее жизнь. Ходила всегда в темном, не улыбалась почти, говорила мало, только по делу. Люди ее жалели, конечно, да только жалость - она ведь колючая, как репей. Никто к ней с душой и не лез. Так и жила - тихая, незаметная тень. Старая дева, как у нас за спиной шептались бабы. Не со зла, а просто по привычке. А тут вдруг началось что-то странное. Я первая заметила. Пришла она ко мне как-то давление померить. Садится на кушетку, а я гляжу - платок на ней новый. Не серый, не черный, как обычно, а в мелкий васильковый цветочек. И так этот цвет ее глазам идет, что они из туманных вдруг ясными сделались, будто небо после дождя. - Что это, Вероника Игнатьевна, - говорю, а сама манжету тонометра надеваю, - обнова у вас? Красивая. Она вспыхнула, как девчонка, щеки залились румянцем, которого я у нее лет тридцать не видела. Руками затеребила краешек платка. - Да так... В автолавке приглянулся. Старый совсем износился. А я-то знаю, что старый ее платок еще лет десять носить можно. Да и давление у нее, обычно как у космонавта, сто двадцать на восемьдесят, а тут - сто сорок на девяносто. Сердце частит. - Волнуетесь чего, Игнатьевна? - спрашиваю ласково. - Сердечко-то трепыхается, как птаха в клетке. - От погоды, Семеновна, от погоды. Вон, тучи ходят, - и смотрит в окно, а на небе ни облачка. Отпустила я ее с валерьянкой, а сама задумалась. Что-то с нашей Вероникой творится. А через неделю вся деревня уже гудела, как растревоженный улей. Вероника занавески новые на окна повесила! Не старые, выцветшие, а белые, кипенные, с кружевом по краю. И герань на подоконнике у нее зацвела огненными шапками. Бабы на лавочке у магазина только и судачили. - Ума, что ли, лишилась на старости лет? - А может, наследство какое свалилось? - Да какое наследство, у нее кроме кур да огорода отродясь ничего не было! А разгадка-то рядом ходила. По той же улочке, что и Вероникин дом. Михаил Петрович. Болтун наш деревенский, тракторист бывший. Он лет десять как овдовел, жил один в своем домике, аккуратном, как игрушечный. Мужик он был непьющий, работящий, но молчаливый донельзя. Слово из него клещами не вытянешь. Поздоровается - и то хорошо. И вот этот самый Михаил стал все чаще у дома Вероники прохаживаться. Пройдет раз, другой, на заборчик покосившийся глянет. А забор тот еще при отце Вероники ставили, совсем на ладан дышал. И вот однажды утром деревня ахнула: стоит у Вероники заборчик новый. Ровный, ладный, из свежих досочек. Тут уж все всё поняли. Пришла ко мне Вероника снова, уже не давление мерить, а так, за травами какими-то. А сама вся светится. Стоит, перебирает пакетики с ромашкой да со зверобоем, а улыбку спрятать не может. И глаза у нее - два озерца, в которых солнце отражается. - Ну, рассказывай, невеста, - говорю я ей по-доброму. - Чьих это рук дело заборчик твой? Она опять зарделась, опустила голову. - Да Михаила Петровича... Говорит, неладно, когда у хозяйки во дворе непорядок. - И давно он за твоим порядком приглядывает? И тут она рассказала, как все началось. Подошел он к ее дому с месяц назад. Она как раз из калитки выходила, а та в очередной раз, скрипнула так жалобно, так протяжно, на всю улицу. Он подошел, остановился, посмотрел на нее, потом на петли ржавые. Потрогал их шершавым пальцем. - Скрипит… - сказал он своим тихим, хрипловатым голосом. Помолчал, вздохнул и добавил, глядя ей прямо в глаза: - Тяжело одной, Вероника Игнатьевна? А она от этих простых слов возьми да и расплачься. Впервые за много лет. Стоит перед ним, взрослая женщина, а слезы из глаз градом катятся, и остановить их нет никакой мочи. Она и сама не знала, что столько слез в ней скопилось. А он не утешал, не хлопал по плечу, не говорил глупостей. Просто стоял рядом, большой, немного неловкий, и ждал, пока она проплачется. Дал ей время всю свою боль из себя выпустить. Когда она немного успокоилась, утерла глаза краешком платка, он кивнул сам себе, будто что-то решил. - Я завтра зайду. С масленкой, - сказал он просто. И ушел. И пришел ведь. Не только с масленкой. Принес инструменты, петли новые. Снял старую калитку, возился с ней полдня, пока та не стала открываться легко и беззвучно. С того дня все и началось. Потом он ей забор поправил. Потом крыльцо подлатал, что совсем прогнило. Потом дров на зиму наколол - целую поленницу, высокую, ровную. И все молча. Придет, сделает дело и уйдет. А она ему то крынку молока на крыльцо выставит, то пирогов с яблоками напечет. И тоже молча. Они словами почти не говорили, им слова были не нужны. Они душами разговаривали. И вот в конце лета, в теплый августовский вечер, когда в воздухе пахло яблоками и увядающей травой, они пришли ко мне в медпункт. Вместе. Он держал ее под руку так бережно, будто она была не из костей и плоти, а из тонкого фарфора. А она шла рядом, с прямой спиной, и в глазах ее было такое спокойное достоинство, что все бабы на лавочках языки прикусили и только молча смотрели им вслед. - Мы это, Семеновна... расписаться решили, - сказал Михаил, глядя куда-то мне за плечо. А Вероника просто кивнула и улыбнулась. И в этой ее улыбке было столько тихого, выстраданного счастья, что у меня у самой сердце защемило. Свадьбу они не играли. Просто расписались в сельсовете и вечером собрали у себя за столом самых близких - меня позвали, да пару соседей. Стол был простой: картошка, соленые огурцы, грибочки, да пироги. Но давно я не сидела за таким светлым столом. Они сидели рядышком, Михаил и его Вероника, и нет-нет да и поглядывали друг на друга. И в этих взглядах было все: и нежность, и запоздалое признание, и обещание быть рядом до последнего дня. Смотрю я на них, седых уже, с морщинками у глаз, а для меня они - самые красивые жених и невеста на свете. Потому что счастье их не юностью дадено, а жизнью заслужено. Вымолено долгими одинокими ночами, выплакано горькими слезами, выстрадано терпением. Такое счастье не сломается и не потускнеет. Вот и думай потом, у каждого ли счастья свой срок? Кому-то оно дается в семнадцать, как буйный весенний цвет, а к кому-то приходит на закате лет, тихим и теплым светом осеннего солнца. А вы как считаете, дорогие мои, бывает ли у любви такое слово - «поздно»? Если вам по душе мои истории, подписывайтесь на канал. Будем вместе вспоминать, плакать и радоваться. Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку. Низкий Вам поклон Автор: Ваша Валентина Семёновна. Блог: Записки сельского фельдшера Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Учился Данила хорошо, но и ботаником не был. Поговаривали, что после окончания школы он собирается поступать в МГУ или МГИМО. Данила посмеивался, но слухи не опровергал. Так же ходили сплетни, что юный повеса имел богатый опыт в любовных делах и разбил не одно девичье сердечко. Да и какая девушка могла устоять против такого красавца? Вот в него-то и была безнадёжно влюблена Надя. К одиннадцатому классу она вдруг похудела, вытянулась, больше не заплетала косы и ходила с распущенными волосами. Однажды на перемене шла Надя по школьному коридору и попала в поле зрения Данилы. Он даже остановился, оценив и хрупкую ладную фигуру, и длинные стройные ноги, и водопад светлых волос, рассыпавшихся по плечам. А Надино сердечко вдруг радостно затрепетало в груди: «Заметил! Наконец-то». - Привет, Симонова, - сказал Данила охрипшим голосом. Надя кивнула ему, улыбнулась и прошла мимо, с гордо поднятой головой, словно королева. Откуда что взялось? Но Надя, как бы Данила ей ни нравился, как бы не трепетало её сердечко, вела себя сдержанно и не спешила отвечать взаимностью на внимание красавца. Знала, что соперниц у неё хоть отбавляй. А Данила с того дня потерял покой, специально попадался ей на глаза, провожал до дома, приглашал в кино. Но Надя была непреклонна. С тех пор в школе только слепой мог не заметить, какие пылкие взгляды бросал Данила в сторону красавицы. Казалась, атмосфера искрила от напряжения, когда они оказывались поблизости друг от друга. Всё изменилось на школьном новогоднем вечере. Сначала Данила пригласил её пару раз танцевать, потом пошёл провожать. Вот тут-то он и сказал ей о своей любви, что потерял покой и сон, никого не замечает вокруг. И Надя, млея от счастья, наконец, благосклонно приняла его приглашение в кино. Надя жила с мамой, строгой и не очень ласковой, которая растила дочь одна и работала бухгалтером. Видя созревшую красоту дочери, она, конечно, переживала, не проходило дня, чтобы не напоминала дочери о девичьей чести и возможных последствиях первой влюблённости. Наступила весна, природа пробуждалась после долгой зимы, и любовь Нади с Данилой вспыхнула с новой силой. Спрятавшись от посторонних глаз, они до одури целовались, изматывая друг друга ласками и неутолёнными желаниями. И однажды, совершено потеряв голову от любви, преодолев все преграды и доводы разума, они стали близки. Это произошло у Нади, когда мама была на работе. С тех пор они часто предавались греховной страсти. Но вот школа осталась позади. Надя собиралась поступать в педагогический институт в родном городе, а Данилу родители отправляли в Москву. Невыносимо было расставаться, и Данила уговаривал Надю поехать с ним. - Надь, поедем. Родители обещали мне присылать деньги, мы снимем квартиру, будем жить вместе… Надя попыталась поговорить с матерью, чтобы отпустила её в столицу, но та и слышать ничего не хотела. И Надя решилась на отчаянный шаг. Когда мать ушла на работу, она сложила в чемодан свои вещи, взяла документы, ополовинила мамину заначку, написала ей записку и отправилась на вокзал. Зная, что родители будут провожать Данилу, она взяла билет в другой вагон. Вот так и уехала Надя в столицу вместе с любимым, веря в долгую и счастливую любовь. Поступили они в разные институты, но жили вместе на съёмной квартире. Надя с первого класса оставалась одна дома, приучилась готовить и вести хозяйство, с удовольствием исполняла роль молодой и счастливой жены. Когда звонили родители, Данила говорил, что живёт вместе с другом. Надя тоже попыталась однажды позвонить матери, но та наорала на неблагодарную дочь и сказала, что если нагуляет ребёнка, то пусть домой не возвращается. Надя расстроилась, но главное - они с Данилой вместе. Она считала его опытным, доверяла его уверениям, что всё обойдётся, как и было до сих пор. Но одно дело встречаться от случая к случаю, и другое дело жить вместе. Через два месяца Надя поняла, что забеременела. Ребёнок не входил в планы молодых, и Надя пошла в больницу. Но врач сказала, что у Нади отрицательный резус фактор, могут возникнуть необратимые последствия аборта, она не сможет выносить ребёнка и даже забеременеть. Данила принял новость стойко. Их чувства ещё были на пике любви и страсти, житейское море казалось по колено. - Ничего, справимся. В крайнем случае, я переведусь на заочное отделение и пойду работать, - сказал Данила. - Только… мы не женаты, - осторожно напомнила Надя. - Ну и что? Люди живут годами без штампа в паспорте и ничего. Надь, ну какая свадьба? И так все деньги уходят на квартиру, а сколько денег будет уходить на ребёнка. Потом всё у нас будет, - пообещал Данила. И Надя согласилась. Любимый рядом, что ещё нужно? Он любит её, у них будет ребёнок. Она понимала, что нельзя в таком вопросе давить на него. Вроде как она тянет его в ЗАГС силой. Начался токсикоз, Надя почти не ела, похудела и подурнела, но Данила убеждал её, что такой она нравится ему ещё больше. На зимних каникулах Надя не поехала домой, помня телефонный разговор с матерью. А Данила не захотел оставлять подругу одну. Позвонил и наплёл родителям, что занимается наукой на кафедре. Может, соскучились по сыну, а может, почувствовали неладное, только однажды на пороге съёмной квартиры появились родители Данилы. Разговор был тяжёлый и неприятный. Мать требовала, чтобы Надя немедленно съехала и оставила их сына в покое. Отец в это время на кухне по-мужски разговаривал с сыном, рисуя перед ним безрадостное будущее и море проблем. И тогда Данила признался, что Надя ждёт ребенка. Что тут началось! Мама кричала, что Наде немедленно нужно избавиться от ребёнка. Потом она схватилась за сердце, отец вызвал скорую помощь. Когда «скорая» уехала, мама сказала более спокойным тоном: - Сынок, послушай нас. Ты ещё молод, у тебя вся жизнь впереди, карьера, женщины, дети. Не ломай свою жизнь в самом начале. Девушка из неполной семьи, понятно, какое воспитание она получила. Знаю я таких. Ещё неизвестно, с кем она была до тебя. Вполне возможно, что ребёнок не твой. Уж если так нравится, живите вместе, но пусть избавится от ребёнка. А если надумаешь жениться, то ни копейки больше не получишь. Данила удержал собравшуюся уйти Надю, и храбро заявил родителям: - Аборт она делать не будет. Если она уйдёт, то считайте, что сына у вас больше нет. Я брошу институт и пойду работать. Не нужны мне ваши деньги, проживём как-нибудь. Мама снова схватилась за сердце, но «скорую» вызвать не дала. Немного успокоившись, родители решили оставить всё как есть. Создали себе проблемы, сами путь и выпутываются. Деньги присылать будут, с условием, что сын не бросит учёбу и не женится. Они надеялись, что столкнувшись с трудностями отцовства и прозой жизни, молодые в скором времени не выдержат и разбегутся. Не хватило ума предохраняться, не хочет Надя делать аборт, что ж, пусть и растит ребёнка одна, как её мать. С тем родители и уехали. Во время летней сессии Надя родила здорового мальчика. О дальнейшей учёбе не могло быть и речи, Надя оформила академический отпуск. Но за первым академическим отпуском последовал второй. Ребёнок был слишком мал, чтобы отдавать его в ясли. Пусть Данила окончит институт, потом доучится и она. А пока Надя устроилась уборщицей в офис недалеко от дома. Работала по вечерам, всё какие-то деньги в общую копилку приносила. Данила приходил из института и сидел с ребёнком. Надя забыла, что Данила по-прежнему был красив и не обделён женским вниманием. Она думала, что они никуда не ходят вместе, потому что у них маленький сын, а не потому, что он начал стыдиться её. Когда Павлик чуть подрос, они отдали его в ясли, а Надя вернулась на учёбу. Но сын часто болел, пришлось перевестись на заочное отделение. Когда Данила окончил институт и устроился на работу, Надя как-то завела разговор, что срок данного родителям обещания закончился и пора узаконить их отношения. Но Данила странно посмотрел на неё и отмахнулся. - Что ты пристала к штампу в паспорте? Надоело, - резко ответил он. Надя давно не замечала его восхищённых взглядов, как раньше. Это и понятно. Они давно вместе, страсти поутихли. Надя знала, что после родов немного поправилась, надо бы сесть на диету, но не получалось. Однажды она нашла в стиральной машине его рубашку со следами губной помады. Накануне у Данилы на работе был корпоратив. Красивый мужчина не может принадлежать одной женщине. Да и какое право она имеет возмущаться? Он не отказался от неё под напором родителей, не послал на аборт, он любит её. И когда Данила пришёл домой, она ни слова ему не сказала... ...ПОКАЗАТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Вернувшись домой, Наталья убрала игрушку в сервант, пообещав отдать её дочке через неделю. Арина каждый день проверяла куклу, смотрела на неё через стекло дверцы, разговаривала с ней, делилась своими секретами... Наконец, наступил заветный день. По традиции в этот день в доме собирались бабушки и дедушка. Они приносили в подарок новую игрушку или одежду. В этот раз бабушка со стороны мамы подарила внучке красивое платье, а родители папы принесли необычную куклу, которая умела ходить, если нажать на маленькую кнопочку на её спине. Она была модно одета и впереди себя везла коляску. - Ух ты! - восхищённо воскликнула именинница, принимая подарок. - Ни у кого такой нет! Мама, можно я вынесу её во двол? - Ариша, там вы её сломаете, - ответила Наталья. - Возьми лучше ту, что я тебе подарила! Женщина достала из серванта недавно купленную куклу и протянула её дочери, но девочка отстранилась, прижимая к себе Даму с коляской. - Это мой подалок! Ты не можешь у меня его отнять! - Да я и не собиралась, - начала оправдываться мать. - Я лишь хотела... Но девочка её уже не слушала. Нашмыгнув сандалии, она выбежала из дома с куклой в руках. Наталья только развела руками. - Да пусть похвалится перед подружками! - заступился за внучку дед. - Володя-то ещё не приехал? - Обещал ко дню рождения дочки вернуться, - ответила Наталья, накрывая на стол. Вскоре послышался скрежет ключа в замке и на пороге появился отец семейства. Владимир работал водителем большегруза, часто ездил в командировки по разным городам. Из каждого рейса он непременно привозил гостинцы жене и дочери. В этот раз мужчина выложил на стол два батона сыро-копчённой колбасы, баночку красной икры, две банки сгущённого молока, любимое лакомство дочери, со словами: - Подарок не успел купить, но, завтра мы это дело поправим. Ариша хотела велосипед, и я ей обещал его подарить на день рождения. - Володя, лето уже закончилось, - заметила Наталья. - А в зиму покупать велосипед нецелесообразно. Через год дочка подрастёт, и он ей будет мал. Лучше к зиме сапожки новые купить и пальто. - Ну, сапожки так сапожки, - согласился мужчина и скрылся в ванной. Хозяйка убрала привезённые мужем гостинцы в холодильник со словами: "На Новый год достанем" и позвала дочку домой. Вскоре вся семья собралась за столом. Во главе, как и полагается, сидела именинница. Рядом с ней стояла Дама с коляской. Дед и бабушки поздравляли Аришу, говорили напутствия, восхищались её красотой и сообразительностью. - Есть в кого! - ответил с улыбкой Владимир. - Умница - в папу, красавица - в маму! - Володя, Наташа, пора бы уже и за сыном сходить! - неприменул напомнить Валентин Петрович. - Да я не против, - признался Владимир, - жена всё откладывает. - Легко вам говорить, а вы посидите с двумя маленькими детьми! Муж всё время в разъездах, а я только и вижу, что дом - работа - дом. Мне бы Аришу поднять на ноги! - Так говоришь, как будто муж тебе совсем не помогает, - вступилась за сына Нина Михайловна. - Его задача - обеспечить семью материально. А твоё дело - рожать и воспитывать детей! Не заметишь, как дочка подрастёт и вылетит из родительского гнезда! И будешь тогда жалеть, что не родила ещё. Да будет поздно. Женщина сказала и глубоко вздохнула, словно подумала о чём-то своём личном. Она так же в своё время не решалась на второго ребёнка, а потом заболела и уже не смогла выполнить просьбу мужа. Поэтому теперь она полностью поддерживала его в желании иметь много внуков. - Успеем! - заверила её невестка. - Вот квартиру побольше получим - и сходим за вторым. - Мама! А можно я надену новое платье? - спросила Ариша. - Конечно, - согласилась Наталья, вставая из-за стола, чтобы помочь дочке примерить наряд. Покрутившись перед зеркалом, довольная именинница выбежала к гостям. В новом платье она выглядела, как куколка. Собрав комплименты от родственников, Ариша направилась к выходу, но мать её остановила. - Дочка, переоденься! - попросила она. - В этом платье пойдёшь на праздник в детский сад. А во двор можно надеть что-нибудь и попроще. Надув губки, девочка всё же выполнила просьбу матери и убежала на улицу, захватив Даму с коляской. С этого дня заводная кукла стала постоянной спутницей Ариши. Она носила её в детский сад, во двор, играла с ней дома, совершенно не обращая внимания на её предшественницу, выпрошенную у мамы за неделю до дня рождения. В детском саду готовили праздник осени. Наталья, как и обещала, нарядила дочку в новое подаренное бабушкой платье. Девочка была счастлива. Среди одногруппников она вышагивала, как английская королева среди придворных. Но после праздника обновка снова заняла место в шкафу в ожидании следующего весомого повода её надеть. К великому сожалению обеих, когда появился этот повод, платье уже стало мало. - Ну, вооот! - разочарованно протянула Арина. - Не расстраивайся! - подбодрила её мать. - Рукава можно надставить, а длина тебе ещё не совсем коротка. Шли годы. Арина привыкла к тому, что сгущёнка, икра и сыро-копчённая колбаса, постоянно лежавшие в холодильнике, доставались оттуда лишь по праздникам. Самые красивые наряды она тоже успевала надеть один-два раза, так как потом вырастала из них. Первый велосипед ей купили перед школой, сказав, что теперь она выросла и сможет бережнее относиться к столь дорогому подарку. В шифоньере висело несколько маминых платьев, которые та берегла "до лучших времён". А в серванте красовались столовый и чайный сервизы, подаренные на свадьбу родителям, но так ни разу и не выставленные на стол. Они тоже ждали своего часа. Когда Арина перешла в третий класс, её родители всё же получили долгожданную двухкомнатную квартиру. Теперь у девочки была своя комната, где она могла уединиться или, наоборот, поиграть со своими подругами. Валентин Петрович по-прежнему призывал задуматься о наследнике, но у Натальи снова находились аргументы отсрочить столь важное событие. - Посмотрите, что вокруг творится! Время сейчас неспокойное. Не до детей! Аришу бы довести до ума! А потом наступили девяностые... Всё перевернулось с ног на голову. Люди тряслись за свои сбережения, за детей, за жизнь. Наталья попала под сокращение и осталась без работы. Зарплату Владимиру то и дело задерживали. Чтобы хоть как-то выжить, женщина пошла торговать на рынок. И в жару и в мороз стояла она в палатке, предлагая товар покупателям. Несмотря на свои тридцать пять лет, она уже не выглядела свежо и молодо. Тяжёлые условия труда сделали своё дело: кожа на руках стала грубой, на лице появились первые морщинки, взгляд потух, а осиная талия увеличилась на несколько сантиметров, перестав притягивать к себе взгляды окружающих. Платья, годами висевшие в шифоньере, стали малы, да и вышли из моды. Столовый и чайный сервизы по-прежнему одиноко стояли в серванте и наблюдали за происходившими вокруг изменениями. Арина выросла. После девяти классов она окончила курсы швеи и устроилась работать в частную мастерскую. Теперь у девушки появилась возможность носить красивые наряды каждый день, не дожидаясь повода. Первое время Наталья удивлялась и даже возмущалась: - Ну, как так можно? Такое шикарное платье - и в каждый след! Оставила бы его на праздник! На что дочь открыла шкаф матери и продемонстрировала ей её же гардероб со словами: - Эти вещи ждут праздника десятки лет и, наверное, уже никогда не дождутся. Зачем было их покупать, если не планировала носить? Упрёк дочери привёл Наталью в замешательство. Арина была права, но как можно жить, не думая о завтрашнем дне? Дочь открыла дверцу серванта и достала чашку из подаренного четверть века назад сервиза. - Мама, давай попьём чай! - предложила она. - Давай! Только возьми бокалы из кухонного шкафа, - ответила та. Арина лишь покачала головой и махнула рукой, бросив попытки переубедить мать. Так и остались нетронутыми сервизы в серванте и платья в шкафу. Настал двадцать первый век. Времена изменились. Теперь полки в магазинах ломились от разнообразя товаров. Но несмотря на это, Наталья по-прежнему закупала мешками сахар, муку и крупы. Арина периодически выкидывала из её холодильника просроченные продукты. Однако мать была непреклонна. - В доме всегда должны быть запасы, - настаивала она. Когда Арина вышла замуж и ушла жить в дом мужа, Наталья вдруг почувствовала себя одинокой. Провожая мужа в рейс, она каждый раз, смахивая слезу с щеки, ворчала: - Когда ты уже выйдешь на пенсию? Хоть поживём, как люди, друг для друга! На море будем ездить, ходить в театр, в кино... Теперь ей вспомнились слова свёкров, которые уговаривали её родить ещё детей, но время ушло. Оставалось ждать внуков. Пожить с мужем друг для друга они так и не успели. В пятьдесят восемь лет у Владимира случился инсульт, и вскоре его не стало. Провожая его в последний путь, Наталья сквозь слёзы причитала: - Так и не успели пожить для себя! Дом, работа... и ничего больше! Даже вспомнить нечего! В приступе истерики женщина начала выбрасывать из шкафа на пол платья со словами: - Зачем они мне теперь? Куда я их надену? Вся жизнь прошла в ожидании особого повода. А он так и не наступил! - Мамочка, успокойся! - взмолилась Арина, глядя на убитую горем женщину. - Хочешь, я тебе перешью все эти платья? Будешь каждый день менять наряды. Наталья замерла. Она посмотрела на дочь и вдруг ей вспомнилась та кукла, которую она купила ей за неделю до дня рождения и убрала в сервант. Осознание того, что жизнь прошла в ожидании "лучших времён", которые так и не наступили, было болезненным. Обняв Арину, Наталья сказала: - Доченька, родная, живи здесь и сейчас! Радуйся каждому дню, каждой минуте! Не откладывай жизнь на потом! Я только сейчас поняла: потом ничего не будет! Автор: Ирина Черника Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛 Чтобы получать новые Истории на свою страничку, присоединяйтесь к моей группе:

И шел по парку, чеканя шаг, внешне бравый молодой пенсионер. Многие его называли Батей, те, для кого третий тост это святое. Благодаря Бате они остались живы и могут поминать тех, кто не вернулся. Только где они – его пацаны-сынки? Уже давно разлетелись по своим семьям, не знают, что Батя один. Да и не нуждался он в помощи. Не привык и жаловаться. А на душе пусто, как и в его новенькой квартире в новой высотке еще одного нового микрорайона в быстро разрастающемся городе. Где он пока чужой. Слева заметил аттракционы – качели, паровозики, колесо обозрения, маленький прудик с причалом и рукотворная речушка из него. Она зигзагами огибает пруд и вновь вливается в него, давая возможность беспрерывно курсировать по кругу маленьким лодочкам с пассажирами. Завораживающе мирная картина... и майор решил посидеть здесь на лавочке. Давно не было у него такой возможности - просто сидеть, просто смотреть. Не по-осеннему теплый воскресный день и тихое нежное солнце! Как так получилось, что не дала судьба ему шанс водить своего ребенка в парк? Жена боялась, ее можно понять, но он? Почему не настоял, не убедил? В конце концов можно было и на гражданку уйти. Зато, сейчас вот такой же пацанчик махал бы из лодочки ему, а не другому человеку. А потом бы они зашли в кафе и ели бы мороженое. Всей семьей. А если бы он был постарше? Тогда бы завтра поехали с ним на рыбалку. У них наверняка было бы свое заветное место и набор удочек в кладовке. Мысли и мечты уводили из реальности, и на сердце стало теплее. - Мама, ну он точно ничей, давай возьмем! (с сарказмом Сергей Павлович подумал, что мальчишка словно про него говорит, а не про лопоухого щенка, что сидел у лавочки), а мальчишка со слезами в голосе продолжал: - Он же и в те выходные здесь был, он узнал меня. Ну мам… - Еще бы, ты в ту субботу скормил ему и чебурек свой, и мороженое, еще бы он тебя не узнал. Но мы не можем его взять. Тетя Зина нас тогда точно попросит съехать. А где мы тогда жить будем? Снять квартиру это дорого. Тогда по паркам уже не походим. И про мороженки можно забыть. - Ну, мама, если у нас будет собака, зачем нам ходить в парк? Ни хочу я мороженки! Скоро зима, он здесь замерзнет, ну маам… Щенок, чья бабушка явно согрешила со спаниелем, преданно прижимался к ногам мальчика лет шести-семи и переводил взгляд со своего защитника на его маму. Он надеялся, что сегодня ему не придется вновь ночевать парке. Ночи становились все холоднее и холоднее. А в будние дни все меньше перепадало ему и еды. И он сам уже не вызывал восторга у посетителей, поскольку с каждым днем становился все более худым и мосластым, да и детишек в парке все меньше. Школа. Все это майор считал по грустным глазам собакена, по чуть дергающемуся в нетерпении кончику хвоста. Считал, оценил и принял быстрое решение. По военному, военных бывших не бывает. - А ты не против, если я его возьму к себе? У меня пустая квартира и нам с ним вдвоем будет хорошо там? – обратился он к мальчишке. - А большая квартира? – в голосе мальчишки была такая же надежда, как и в глазах щенка. - А можно я буду его проведывать? А можно мы с мамой? А можно мы у вас комнату снимем, а то тетя Зина нас все выгнать грозит? А как вас зовут? А меня Сашка, А можно… Пулеметную очередь из вопросов оборвала мама Сашки, что сидела с друго края его скамейки. Ей явно стало неловко, щеки поддернул румянец (рыжие легко краснеют). Она смущенно одернула сына и взглянула на майора. - Было бы так здорово, мне и самой жалко щенка, уже два месяца его подкармливаем, да сами на птичьих правах у тетки живем. Не думала, что беженцами станем, но нашего дома больше нет. Мы теперь с Сашкой одни, есть сестра мамы и то двоюродная. Но вы не думайте, я работаю, мы сможем помочь – ошейник там, прививки… Пока она говорила, майор уже знал, что он больше не один. Сейчас они пойдут покупать ошейник, искать ветклинику. Потом зайдут в кафе и будут есть мороженое. Вместе, как семья. А завтра нужно будет поискать удочки и разузнать про рыбные места в окрестностях их города. Пора обживаться, майор! Автор: Под грифом "Несекретно" Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Роковая встреча на съемочной площадке: Как начался скандальный роман Съемочная площадка очередного проекта Тиграна Кеосаяна. Режиссер находится в зените славы, за плечами — «Наша Russia», «Наша Alaska», десятки успешных работ. Дома его ждет любимая жена Алена Хмельницкая — утонченная актриса, мать двух его дочерей, спутница жизни уже два десятилетия. И вдруг — она. Маргарита Симоньян, только что назначенная главным редактором канала RT. Острый ум, стальная хватка, амбиции размером с небоскреб. Полная противоположность домашней, мягкой Алены. "Между ними сразу проскочила искра, — вспоминает свидетель тех съемок. — Тигран был очарован ее энергией, а Маргарита — его опытом и харизмой. Флирт начался с первого дня". Роман развивался стремительно и тайно. Кеосаян, привыкший к вниманию женщин, на этот раз сам попал в сети. Симоньян была не просто красивой девушкой — она была равной ему по статусу, влиятельной фигурой медиаландшафта. "Маргарита умела быть разной, — рассказывает знакомый пары. — То деловая железная леди, то нежная женщина. Тигран терял голову от такого контраста". Но скрывать отношения становилось все сложнее. Папарацци засекли их совместные ужины, коллеги замечали взгляды и прикосновения. Развязка была неизбежна. 21 год брака против новой любви: Драма разрушенной семьи Хмельницкой Когда Алена Хмельницкая узнала правду, ее мир рухнул в одночасье. 21 год брака, две дочери — Александра и Ксения, общие планы, мечты — все обесценилось за один разговор. "Я помню этот день до мелочей, — призналась актриса годы спустя. — Тигран сказал: 'Я полюбил другую'. Просто так, без прелюдий. Как будто речь шла о смене работы, а не о разрушении семьи". Актриса пережила настоящий ад. Депрессия, бессонница, потеря веса — друзья не узнавали некогда цветущую женщину. Особенно болезненно она переживала реакцию дочерей. "Саша и Ксюша были в шоке, — вспоминает близкая подруга семьи. — Они боготворили отца, а тут узнали, что он их предал ради чужой тети. Младшая даже к психологу ходила". Общественность однозначно встала на сторону Хмельницкой. "Бедная Алена", "Как можно было такую женщину променять", "Симоньян — разлучница" — эти фразы не сходили с языков поклонников. Медиаэксперт Ольга Романова комментирует: "Тогда история воспринималась как классическая драма: хорошая жена против плохой любовницы. Симоньян автоматически получила роль злодейки". Сама Маргарита молчала. Никаких оправданий, извинений или объяснений. Только сухое заявление: "Я не комментирую личную жизнь". «Разлучница» строит свое тайное счастье: Тайная свадьба и трое детей Пока Алена Хмельницкая собирала осколки разбитой жизни, Маргарита Симоньян методично строила новое счастье на руинах чужого брака. В 2013 году она тайно вышла замуж за Кеосаяна — свадьбу сыграли в узком кругу, без помпы и огласки. "Маргарита понимала: любое торжество воспримут как праздник на костях чужой семьи", — объясняет инсайдер. Затем последовали дети. Сначала дочка, потом еще двое малышей. Симоньян успешно совмещала материнство с руководством медиаимперией RT, доказывая, что может все. "Она никогда не показывала, что сожалеет о своем выборе, — говорит журналист, знающий ее лично. — Наоборот, демонстрировала полную уверенность в правильности поступка". Их союз выглядел крепким и гармоничным. Тигран словно помолодел рядом с энергичной женой, а Маргарита расцветала в роли супруги и матери. Но тень разрушенной семьи Хмельницкой неотступно преследовала пару. Психолог Елена Васильева анализирует: "Счастье, построенное на чужой боли, всегда несет в себе деструктивную энергию. Рано или поздно она находит способ проявиться". Неожиданное примирение: Две семьи стали одной большой Время — лучший лекарь. Спустя годы произошло то, чего никто не ожидал: враги помирились. Инициатором выступила сама Алена Хмельницкая. "Я поняла: дочерям нужен отец, а отцу — дочери, — объяснила свое решение актриса. — Личные обиды не должны разрушать семейные связи". Первая встреча Алены с Маргаритой состоялась в 2018 году — нейтральная территория, короткий разговор ради детей. Но лед тронулся. "Мы обе оказались мудрее, чем думали, — призналась позже Хмельницкая. — Маргарита — не чудовище, какой ее рисовали. Просто женщина, которая полюбила". Сегодня большая семья Кеосаяна празднует дни рождения вместе, ездит в совместные отпуска, поддерживает друг друга. Дочери Алены подружились с детьми Маргариты, а бывшие соперницы стали, если не подругами, то союзницами. "Это уникальный случай, — отмечает семейный психолог Михаил Лабковский. — Обычно такие истории заканчиваются вечной враждой"... ...ПОКАЗАТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Пока они обменивались приветствиями и вопросами, машина тронулась вслед за «Газелью», автобусом и несколькими другими автомобилями. Через несколько минут кортеж выехал на дорогу, ведущую за город. ‒ Мы уж думали, ты вообще не приедешь, ‒ сказал Дима. ‒ Да, я сама боялась, что опоздаю. Еле успела. ‒ Он не о том, ‒ вмешалась Вероника, ‒ Ты же совсем от семьи отдалилась, как чужая. Ксюше стало обидно: ‒ Маме я постоянно звоню. А то, что приезжаю редко… Так сама понимаешь, из Москвы каждый месяц на Урал не налетаешься. Работа опять же, дети. ‒ Да что ты, Ксюш, не оправдывайся, ‒ примирительно сказал Дима. ‒ Никто тебя ни в чём не винит. -‒ Кстати, ‒ продолжала Вероника, ‒ А что же ты без супруга, без дочек? Они не захотели дедушку проводить? ‒ Антон ногу сломал две недели назад. Я же тебе звонила тогда же. Помнишь? ‒ Ах, да, извини, с этими похоронами из головы вылетело. ‒ А девочек я оставила с ним. Пусть ухаживают за папой. Он же на костылях. ‒ Ника, перестань, что ты прицепилась к ней? ‒ досадливо одёрнул жену Дмитрий. ‒ Никто ни к кому не цепляется. Просто спросила. Ладно, как твои девочки, Ксюш? ‒ Нормально, Катюшка в третий класс пошла, а старшая в этом году седьмой заканчивает. ‒ Господи, как быстро время идёт! Давно ли ты замуж выходила… За разговорами незаметно доехали до кладбища. Народу, к удивлению Ксюши, было немного. У могилы, кроме матери, которая встретила Ксюшу со сдержанной радостью, стояли в основном давние знакомые семьи, соседи, мамины подруги. Никто не плакал. Прощание прошло по-деловому быстро. *** Когда все, провожавшие покойного в последний путь, переместились в ресторан, зал которого был арендован под поминки, Ксения, усаживаясь за стол рядом с братом, заметила: ‒ Я думала, с работы отца больше народу придёт. Всё-таки заместитель гендиректора. А зал полупустой. Я вижу только Владимира Ивановича и ещё двух мужчин. Как так? ‒ Я сам удивился. Он ведь просто жил работой. Редкие выходные дома проводил. Сколько помню – всегда в командировках. ‒ Сказать честно, мы всегда вздыхали с облегчением, когда он уезжал. Так ведь, Дим? Характер у папы был тяжёлый. Всегда раздражительный, грубый. Никогда не похвалит, зато попрекнуть тем, что мы всем ему обязаны, никогда не забывал. Унижал ни за что, просто так, мимоходом. Помню, я победила на областных соревнованиях по плаванью. Вечером, счастливая, показываю ему медаль, а он: «Там, поди, всем медали раздали, кто на дно не пошёл?». Так обидно было. Больше никогда ему не рассказывала ни о своих проблемах, ни об успехах… ‒ Тебе, Ксюха, не повезло. Когда ты родилась, характер у папы уже начал портиться. Когда я был маленьким, он был другим. Весёлый, добрый, играл со мной, гулял. У них с матерью много друзей было. А потом… С каждым годом становился придирчивее, раздражительнее. Твоя правда, когда его не было, дома дышалось легче. Вероника, которая не принимала участия в разговоре, шепчась о чём-то со своими детьми, вдруг встрепенулась: ‒ Вам не кажется странным, что он так часто уезжал? Ладно, когда был простым снабженцем. Но он же уже больше пятнадцати лет начальник отдела снабжения, замдиректора! ‒ Мама, я тебе ещё три года назад говорила, что не всё чисто с его поездками, ‒ вступила в разговор Наташа, старшая дочь Димы, ‒ Помнишь, я рассказывала, как встретила дедушку в театре, на выходе, в толпе у гардероба? Хотела его окликнуть, но он сам повернулся, посмотрел прямо на меня. Потом быстро прошёл сквозь толпу к выходу и пропал. ‒ Не помню. Может, это не он был? Где театр, а где твой дедушка! Он в жизни ни одной пьесы не посмотрел. ‒ Это была опера. ‒Тем более. Ты точно попутала его с кем-то. ‒ Нет, его синий костюм, его галстук, шрам на щеке…Пальто серое с чёрной оторочкой… Точно он! К тому же он будто испугался меня, дёрнулся и очень быстро ушёл. Но главное, в это время он уже третий день был в командировке в Краснодарском крае. ‒ Откуда ты знаешь? ‒ На следующий день зашла к бабушке. Она мне сказала. *** Поминки, как и похороны, не затянулись. Присутствующие говорили стандартными словами о том, как усопший любил свою семью, детей и внуков, каким был хорошим другом и коллегой. Подходили к его жене и детям, выражали сочувствие… Сын и дочь Димы попрощались с Ксенией и отправились по своим делам. Родители вышли их проводить. Ксюша сидела в одиночестве, когда к ней подсел незнакомый мужчина: ‒ Добрый день. Ох, что это я говорю, какой же он добрый… Извините. Вы дочь Петра Трофимовича? Я хотел высказать вам свои соболезнования. Такой замечательный человек ушёл! Вам, должно быть, очень горько? Ксюша кивнула головой. Она уже несколько раз за сегодня выслушивала подобные слова. ‒ А вы с ним вместе работали? ‒ Да, я несколько лет был его замом. Поверьте, когда он уволился, нам всем его очень не хватало. Знаете, мне досталась его должность, но я нисколько не был этому рад. Я бы лучше работал под его руководством всю жизнь. Ксюша удивилась. Она была уверена, что до последних дней, до того момента, как отец угодил в больницу с обширным инфарктом, он продолжал возглавлять отдел снабжения на своём предприятии. Но, с детства будучи очень сдержанной, она не выдала своего удивления: ‒ Значит, вы его заменили? ‒ Да, сразу, как он ушёл на пенсию. Пять лет назад. Но мы продолжали дружить и после этого. Я несколько раз бывал у него дома. ‒ Правда? Значит, вы знакомы с мамой? ‒ От мужчины слегка отдавало спиртным, в порыве чувств он сильно сжимал Ксюшину руку, и ей хотелось от него отделаться. ‒ Да, мы с Владимиром Ивановичем говорили с ней ещё на похоронах. Она, кажется, меня не узнала… Понятно, видела всего раза два или три и то мельком. Зато с вашей сестрой я хорошо знаком. Когда бывал у вас дома, она чаем меня поила. Мы с ней и вашим папой два раза на рыбалку ездили. Алина тогда ещё в школе училась. Милая такая девочка была. Кстати, а где она? Я её не видел. Тут Ксения не вытерпела: ‒ Какая сестра? Вы что-то путаете. У меня старший брат. Дмитрий. Ему уже под сорок. ‒ Я говорю о младшей дочери Петра Трофимыча, Алине. Она совсем молоденькая. Сейчас, наверное, студентка второго или третьего курса. На плечо мужчине легла тяжёлая рука. Ксюша подняла глаза: это был Владимир Иванович – друг молодости и давний коллега её отца. ‒ Здравствуйте, дядя Володя, ‒ сказала она. ‒ Рада вас видеть. ‒ Здравствуй, Ксюшенька. Какая ты красавица стала! Как жизнь? Как муж, как девочки? ‒ Всё хорошо у нас, спасибо. ‒ Вот и славно. Ты извини нас, ‒ он обратился к мужчине, ‒ Витя, нам идти пора. Там из отдела логистики звонили… ‒ Ну что ж, пора так пора. Прощайте, всего вам доброго! *** Мужчины удалились. Скоро стали расходиться и остальные. Дмитрий привёз сестру в дом, где прошло их детство. Они немного посидели с матерью – скупой на слова и эмоции женщиной, не умевшей проявлять своих чувств на людях и не любившей этого в других. Говорили о всякой чепухе: о погоде, которая помешала Ксении вылететь вовремя, о здоровье, о планах на лето, о детях и их учёбе, но только не об отце. Хотя думала Ксюша только о нём. Сомнения Вероники, воспоминания её дочери, а самое главное, странные слова этого Виктора и то, как поспешно дядя Володя увёл его от Ксюши, ‒ всё это беспокоило ее. И, как только мама ушла отдыхать в свою спальню, она поделилась беспокойством с братом: ‒ У меня создалось впечатление, хотя ничем подтвердить я его не могу, что у отца где-то была другая жизнь, понимаешь? ‒ сказала она, закончив рассказ о том, что услышала от коллеги отца. ‒ Другой дом, другая дочь, с которой он на рыбалку ездил. На рыбалку! Понимаешь? Он с тобой хоть раз в жизни на рыбалке был? ‒ Я вообще не представляю его на берегу с удочкой, ‒ ответил Дмитрий. ‒ Я тоже. Мне кажется, ему никогда не хотелось проводить время с нами. Да и дома он себя как чужой вёл. Ему ни до чего не было дела. Всем ремонтом, хоть крупным, хоть мелким, мама занималась. А он максимум лампочку поменять мог. И вечно ворчал, вечно был недоволен. ‒ Да, иногда он был просто невыносим. Я мечтал, что уеду из дома, как только школу окончу. Но мама очень просила, просто умоляла, не оставлять её. Дима помолчал и вдруг засмеялся: ‒ Когда я в восьмом классе учился, я придумал себе один способ: представлял, что у отца что-то вроде геморроя, какая-то неприятная, очень болезненная и стыдная штуковина. Когда он на меня набрасывался, я смотрел на него и думал: «Это он из-за геморроя такой психованный». Становилось его жалко и немного смешно. Это помогало. Удерживало от злых слов, от ругани. ‒ А я-то всегда удивлялась, как ты его выносишь! ‒ Ксюша улыбнулась, но быстро вернулась к серьёзному тону: ‒ Ты как хочешь, а я завтра найду этого Виктора. Хочу всё же докопаться, в чём тут дело. ‒ Докапывайся, если хочешь. А мне его тайны неинтересны. Сложный был человек, неприятный. Я его любил, по правде сказать, но с каждым годом это было всё труднее. Умер, ну и царство ему небесное. *** ...ПОКАЗАТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Девицу звали просто – Любкой Кошкиной. Вполне себе подходящее название для нее – Кошкина Любовь. Выглядела Любка соответственно: замурзанный топик, открывающий пупок, кожаная юбчонка непонятного происхождения, босоножки на «стриптизерских» каблуках. Грязный неровный загар и кое-как крашеные волосы. Красотка, нечего сказать. Непонятно, где на нее наткнулся Саша Уткин, чистенький, с иголочки, с румянцем во всю щеку, не парень, а воплощение здоровья и целомудрия! И дружил Сашка до этого случая с такими же румяными, целомудренными девушками. И вот, нате вам! Закомство получилось до банального просто: к Саше пристали на улице хулиганы. Именно, к Саше. Ну, а Любка его спасла. Сказать кому – не поверят. Саша пробирался домой по темной аллее, когда у него попросили «прикурить». Пока его мутузили двое в спортивных штанах, откуда ни возьмись, вылетела бешеной кошкой Любка. - Ты че, рамсы попутал, что ли, моего парня п….ь? – взревела Кошкина и, гикнув, заехала каблуком Сашкиному обидчику в пах. Тот осел, запищав. - Любка, дура! Опупела, что ли! – крикнул второй. - Канай отсюда, утырок, не всосал что ли? – орала Кошкина. Хулиганы ретировались. - Давай, поднимайся. Сильно они тебя? – Любка помогла Саше встать, - у-у-у-у, чувак, морду закрывать надо. Впрочем, - она закурила, - жить будешь. Добрели до пруда, где Александр умылся. Люба, добрая душа, деловито приказала, чтобы спасенный снял с себя рубашку. - Кровь сразу надо застирать. Засохнет, хрен отмоешь, - пояснила она. Саша подчинился. Кошкина стирать умела. Выполоскала одежду, выжала, встряхнула рубашку и накинула Саше на плечо. - По пути высохнет. В подъезде напялишь. А то матушка твоя в обморок хлопнется или инфаркт, чего доброго, схватит! - А вы знаете мою маму? – в Сашкиных глазах засветилось обожание. Не знаю. Чую. У таких, как ты, мамаши – или училки, или музыкантши! Только и делают, что в обмороки хлопаются, - Любка с интересом рассматривала юношу. Шли по аллее вместе, болтали. Кошкина рассказывала, как «втащить» по роже «лоху» и не получить за это ответку. Уткин с интересом слушал. У подъезда он попросил телефон Любки. Оказалось, что телефона у нее не было. Уткин, набрав в грудь воздуха, пригласил Кошкину на свидание. Согласие было получено. Саша не спал всю ночь. Он всегда мечтал встретить этакую Зену – королеву воинов. И вот она, совсем рядом, гордая и свободная амазонка, дикая Роза, воительница и чаровница. Влюбился Александр… «Чаровница» вернулась в свою халупу, где не только не было телефона – радио и черно-белый телевизор, и те проданы вечно пьяной мамашей, мирно храпевшей на продавленном диване. «Амазонка» прошла на кухню. На липкой клеенке – хаос: посреди стола сковородка с толстенным слоем нагара. В оставшейся картошке, накануне жареной, валялись окурки. Пустые бутылки плотной батареей венчали имповизированный «пир». Воняло застоявшимся перегаром. Мамаша, видимо, что-то праздновала. «Дикая Роза» смела огрызки и объедки в ведро. Вытерла до скрипа клеенку. Поставила замызганный чайник на убитую плиту. Нашла заварку, единственное, что еще можно было найти в расхристанной, разоренной квартире, заварила чай прямо в стакан. Выпив половину, поплелась в ванную с отбитой плиткой на стенах. Вытащила из-под ванны коробку, где хранился шампунь и душистое мыло, а также небольшая губка (мамины посетители даже предметы гигиены вечно утаскивали с собой), включила горячую воду. Выстирав заношенный топик и трусики, Любка закрылась в своей комнате на замок. Здесь, на Любкиной кровати, хотя бы лежало постельное белье, которое она берегла. Кошкина укрылась одеялом и задумалась о Сашке. «Вот если бы он втюрился в меня и женился» Она бы тогда была счастлива. Про поганое животное, которым была ее мамаша, даже не вспомнила. Ни разу! К дому этому бомжатскому близко бы не подошла! Она будет хорошей женой. Самой лучшей. Самой доброй. Ах, если бы… ...ПОКАЗАТЬ ПОЛНОСТЬЮ