Интересные жизненные рассказы

Новые рассказы в новой группе в ОК https://williamgonzalez.me/group/70000011433654

Теперь все рассказы будут здесь: https://williamgonzalez.me/group/70000011646517

Ревность все знаки. Любовь и ревность всегда находятся неподалеку друг от друга. Ревность ни что иное как чувство собственности. И человек, который любит, хочет, что б его предмет обожания был только с ним. Многое говорят, что если любишь надо дать свободу и будет тебе счастье. Не знаю. В каждой ситуации всегда по-разному. Одни отпускают, а потом плачут в одиночестве. Другие цепляются мертвой хваткой, в надежде, что это поможет в сохранении любви и верности на веки вечная. Давайте разберем ревность всех знаков зодиака. Овен – очень ревнив, эмоционален и скор на руку. Так что прежде чем соорудить дополнительные рога Овну, хорошо подумайте, так как можно поиметь приличный светофор под гла

Рождественская сказка. В ночь перед рождеством по небу летели Ангелы. Они внимательно вглядывались вниз на землю, где мерцало множество огоньков разного цвета. Одни темные другие светлые, золотистые или розовые. Это люди светились своими Рождественскими желаниями. И вдруг Ангелы заметили огонек ярко розового цвета, цвета любви, который мерцал во тьме ярче других. Ангелы спустились ниже на землю. Подлетели к окну, из которого исходил свет, и увидели там маленькую хорошенькую, белокурую девочку, с огромными голубыми глазами, которая, припав к окну, тихо плакала и слезы ее непрерывным потоком стекали по ее пухлым щекам на шею. Она плакала, и все время повторяла как молитву одни и те же слова. -

Приключения Бони и Джека Старый Новый год. Канун Старого Нового года, на улице медленно кружил и падал легкий снежок. Погода распрекрасная, а настроение у Милы так себе. Надо бы вареников налепить, подумала девушка. Позже, решила она, и пошла на прогулку с Джеком. Мила отпустила с поводка пса, и Джек стал сосредоточенно обнюхивать деревья. Девушка же погрузилась в свои мысли. Вроде все у нее хорошо и работа и зарплата. Подружек много. Жилье имеется. Дома ее всегда встречают Боня и Джек. Но чего-то явно не хватает для полной гармонии. И Мила пришла к выводу, что ей нужно влюбиться и желательно, что б это было взаимно. И вдруг, всегда такой послушный Джек рванул за угол, Мила за ним, и

Из кожи ради беспризорной славы лезет Ворона Белая, раскаркалась в лесу. На платной сцене, будь хоть абсолютный бездарь, всенепременно до небес превознесут. ...Продюсер Лис Крутой заслушался, Ворону божественным крыловским сыром обольщал, авось и даст паршивым "фабрикантам" фору. Туда-сюда - вот и Шамана превзошла! Теперь на сольниках выходит на поклоны вся из себя, как есть поющие трусы. Недаром сыр, что на успех заговорённый, скормил воительнице серенькой попсы. Пусть вам смешно, а ей - присваивают звания. Какой "заслуженной"!.. "Народная" уже!!! И так и сяк вовсю шлифует дарование. Да не с каким-то просто лысым Фаберже! ...Из кожи вон, до слёз ощипанная, лезет Ворона Белая

Обухов Эдуард Зуев 1. Начальник полиции Пётр Сергеевич Обухов по прозвищу «МОПС» сидел в своём рабочем кабинете и закинув ногу на ногу с упоением читал очередной выпуск «Уездного вестника». Читать он любил, а знать все последние новости района считал своей первоочередной задачей. Именно эта любознательность вместе с аналитическим умом и оперативной смекалкой позволили ему довольно быстро подняться по служебной лестнице и к своим тридцати пяти годам Пётр Сергеевич занимал должность главного полицейского в небольшом, таёжном посёлке Сосёнки. Он был вполне доволен своим назначением. Респектабельная жизнь в таёжной глуши имела свои несомненные плюсы: свежий, ещё не испорченный цивилизацией воздух, охота круглый год, да рыбалка с ночёвкой, – что ещё нужно немолодому, но полному сил и энергии холостяку. К тому же отдалённость от района приносила свои плоды. Все жители Сосёнок знали друг друга в лицо, многие дружили семьями, а значит и преступность была практически ровна нулю. Лишь редкие кражи, да небольшие потасовки в единственной забегаловке «У Мироныча» омрачали безоблачную жизнь начальника полиции. Но воровство быстро раскрывалось, а разбитые носы и выбитые зубы лечились и вскоре жизнь небольшого, полуторатысячного посёлка вновь текла своим чередом. Что вполне устраивало майора Обухова. Армия бравого вояки состояла из нескольких человек: мрачного, неразговорчивого заместителя - лейтенанта Сергеева, весёлого балагура младшего сержанта Кривцова и ещё совсем молоденькой секретарши Шурочки Агафоновой в которую был влюблён каждый первый молодой человек Сосёнок. И хотя предложения руки и сердца Шурочка получала каждый день, её сердце целиком и полностью принадлежало какому – то Витьке из районного центра с которым она познакомилась несколько месяцев назад на дискотеке. Что очень сильно раздражало местных ухажёров, то и дело обещавших поколотить наглеца при первом же его появлении в Сосёнках. Обо всём этом Обухов знал. Но юношеские страсти мало беспокоили майора. Он и сам, когда – то был таким же молодым и горячим. И не раз приходил домой с разбитым носом, заплывшим глазом и содранными в кровь костяшками пальцев. Всё это не пугало его. Он боялся более тяжёлых преступлений. Живя в непроходимой таёжной глуши, среди охотников – профессионалов, Обухов прекрасно понимал, что любой из них гораздо опытнее и умнее его. И может с лёгкостью обвести его вокруг пальца. А это обязательно ударило бы по его репутации. Но слава Богу последнее убийство в посёлке произошло лет сорок назад, да и то душегуба быстро поймали и посадили к великой радости всех окрестных жителей. Через день приехал лектор из области, прочитал лекцию о вреде алкоголизма, и неторопливая жизнь поселенцев вернулась вновь в своё первоначальное русло. Незаметно Обухов начал дремать. Он всё ещё продолжал держать в руках газету, но его сознание уже провалилось в какую – то чёрную дыру. Постепенно он свалился в нескончаемый узкий туннель и начал стремительно падать, петляя по всем его бесконечным лабиринтам в бездонную, ужасающую бездну. Пётр Сергеевич широко открыл глаза, раскинул руки и попытался ухватиться за какую – нибудь опору, но лишь безнадёжно хватал проносившийся сквозь пальцы воздух. И тогда Обухов закричал: громко, изо всех сил, до хрипоты, до сухого раздирающего горло кашля: - А…а! - и потом ещё сильнее уже задыхаясь от страшного, пугающего хрипа, - Господи, помоги мне! Тут же он почувствовал удар. Тупой, неожиданный, болезненный. И услышал голос! Испуганный, взволнованный голос, звавший его откуда – то сверху: -Что с вами, Пётр Сергеевич? - Обухов почувствовал, как кто – то тормошит его за плечо, - очнитесь! Очнитесь же! Может Вам «скорую» вызвать? 2. Обухов открыл глаза. Он лежал на боку, на грязном, им же натоптанном полу. Перевёрнутый кверху ножками стул валялся рядом. Так и недочитанная им газета улетела под шкаф и едва высовывалась, вновь зазывая его своей таинственностью. Перед ним склонилась сильно испуганная, вся зарёванная секретарша Шурочка, нервно набирающая номер «неотложки». -Отставить «скорую»! –пробормотал Обухов, - что случилось? - Я не знаю! - всхлипывая ответила Шурочка, - я в приёмной была, а тут крик! Страшный такой, душераздирающий! Вы кричали! Я вбежала, а вы на полу лежите! Весь синий такой, бездыханный! Словно покойник! Я сначала побоялась к вам подходить, а потом думаю: «надо ведь!». Подошла, посмотрела - вы дышите! Я потормошила вас за плечо, вы глаза и открыли! - Спасибо, Сашенька! - Обухов в первый раз за несколько лет совместной работы назвал секретаршу так ласково и нежно, - теперь помоги мне подняться! - попросил он. Шурочка перевернула стул. И с огромным усилием усадила на него майора. -Никому ни слова об этом! – приказным тоном сказал Обухов строго посмотрев на секретаршу, - поняла?! -Да, что же я совсем глупая, господин майор! Хоть режьте, хоть бейте- ничего, никому не скажу! – запричитала она, вытирая платком набегающие то и дело слёзы. Обухов едва заметно улыбнулся. -Ладно, ладно! Хватит сырость разводить! А знаешь, что? -Что? - Сделай –ка мне, Александра, чаю! Да покрепче! -Это я сейчас! Это я мигом, господин, майор! - воскликнула девушка, - разрешите выполнять? -Разрешаю! –ответил Обухов уже не скрывая улыбку, - и вот что, Александра, не господин я тебе, а товарищ! Поняла? -Так точно! -Ничего ты не поняла, Агафонова! Я хочу, чтоб мою спину, если что, товарищ прикрывал! А не господин, какой- нибудь! Теперь понятно! -Поняла! - растерянно пробормотала девушка, - разрешите выполнять, товарищ майор! - Выполняй! Девушка добежала до двери и остановилась. -Пётр Сергеевич, - обернувшись спросила она, - а можно ли вам крепкого – то? - Можно! Можно! Эх, ещё бы и сто грамм, для тонуса, но ведь на работе нельзя! – пошутил он. Пока Шурочка возилась в приёмной Обухов положил голову на холодный стол, обхватил затылок руками и задумался: «Неспроста всё это, ой неспроста! Не к добру такие видения видятся! Ой, не к добру! Чёртова контузия!» Телефонный звонок резко рявкнув, бесцеремонно прервал его размышления. Обухов рывком снял трубку: -Да! - еле слышно ответил он. - Обухов! Полковник Вершинин! Ты, там что, спишь что ли? - Никак нет, господин полковник! – Обухов невольно вытянулся в струнку. - Смотри у меня, майор, разгоню всю вашу шарагу к чёртовой матери! - голос на том конце провода заметно «закипел». Даже через трубку Обухов явственно почувствовал тяжёлое, нервное дыхание полковника, - у нас тут земля под ногами горит, а вы там в своей глуши курорт устроили?! Разгоню к чёртовой матери! -Что случилось, господин полковник? - А ты не знаешь? -Никак нет! -Так включи телевизор, майор! - голос в трубке заревел словно стадо быков. -Нет у меня телевизора, господин полковник, сломался! - соврал Обухов. Он старался говорить спокойно, тщательно взвешивая каждое слово. Пётр Сергеевич прекрасно знал характер своего непосредственного начальника. Полковник Вершинин хоть и был самодуром, считающим своих подчинённых людьми третьего сорта. Но самодуром он был отходчивым и после первых порывов ярости обычно наступал полный штиль, в который с ним можно было и поговорить по душам, и даже выпить стопку другую водки. Поэтому Обухов просто выжидал. - Короче так, Обухов, дела у вас дрянь! -У нас? -Да, да у вас! -Вы можете объяснить мне что случилось? -Объяснить? Могу! –голос на том конце провода заметно поутих, - в общем так, Обухов, дрянь дела у нас! Полчаса назад, во время прогулки в местном парке отдыха, был похищен Майков Савелий Михайлович двух лет от роду, единственный наследник небезызвестной тебе фирмы «Майков и Сын». При этом были зверски убиты три охранника и няня! Гражданка Китая, между прочим! Свидетели похищения все в один голос утверждают, что похитителей было трое и скрылись они на чёрной «Ладе». По имеющимся у нас оперативным данным бандиты проехали Балаковский пост ГИБДД, без проблем расправились с погоней, убив при этом троих офицеров и скрылись где – то в твоём районе. Так, что бери людей и прочеши все окрестности! -Что втроём? -Втроём! Людей у меня лишних нет! Сам знаешь, как у нас с кадрами! Вот Бормотухин освободится, дам тебе его в помощь! А пока – сам! Сам действуй! Да, вот что ещё, не геройствуй там, они теперь на всё пойдут! Им терять нечего! -Я понимаю! -Всё, действуй! Докладывай мне по возможности! Слышишь, мне лично докладывай! -Я всё понял, господин полковник! Обухов положил трубку: «Вот и началось!» - подумал он и посмотрел на часы, - «тринадцать тридцать!» - отметил он про себя. - Шура! Александра Сергеевна! Дверь открылась и в проёме показался очаровательный силуэт секретарши с кружкой свежего, крепко заваренного чая. - Уже несу, Пётр Сергеевич! – кокетливо заявила она. - Шура, отставить чай! Обзвони всех! Совещание через двадцать минут! И чтоб без опозданий! -Случилось что, товарищ майор? – растерянно спросила девушка. -Случилось! –ответил он. -А Кривцова вызывать? Он же в отпуске? - Всех! – раздражённо рявкнул Обухов и уже более спокойно, - я же сказал всех, потом догуляет! Он подошёл к окну, взял лежащую на подоконнике пачку папирос и нервно закурил. Сквозь густой, вонючий дым окутавший его с ног до головы он слышал, как Шурочка, нервно набирая номер телефона пытается связаться с лейтенантом Сергеевым. «Зря я так с ней!» - подумал Обухов, -«извиниться надо, потом!». Майор скосил глаза. На противоположной стене крупными буквами, как в назидание всем, красовалась надпись: «Курить - здоровью вредить!». -Чёрт! – грубо выругался Обухов, - угораздило же приляпать! Он быстро потушил папиросу об белоснежный подоконник, несколько раз махнул рукой, чтоб разогнать густой, зловонный дым и вновь уселся на стул ожидая подчинённых. Но уже через минуту, не выдержав томительного ожидания крикнул: - Шура, ну что там? Шурочка возникла словно неоткуда -Лейтенант Сергеев будет через десять минут, а Кривцова я не нашла, жена сказала, что он на рыбалке! – надутые губки говорили обиженным тоном, - она Лёшку – сына послала, но он пока добежит –полчаса пройдёт, не меньше! - Ладно, подождём его! Обухов искоса посмотрел на девушку: - Слушай, Александра, не сердись на меня, день сегодня какой – то не такой, нервный! -Да я всё понимаю, товарищ майор! – секретарша едва улыбнулась. -Ну раз понимаешь, тогда слушай боевую задачу! Девушка вся напряглась, стараясь запомнить каждое слово. - Включи- ка – мне, барышня, телевизор! - Да ну вас, Петр Сергеевич, я уж думала, что - то серьёзное! – секретарша заметно расслабилась. - Очень серьёзное, Александра! Очень! Новости! Наблюдая за тем как, девушка включает старый, выпущенный ещё при царе Горохе «Рекорд», Обухов неожиданно поймал себя на мысли, что всё более и более проникается интересом к этому делу. Не то, чтоб ему очень хотелось лезть под пули. Нет! Но «охотничий» азарт брал своё. Одно дело охотники – профессионалы, другое бандиты – уголовники. Тут он может. Тут он должен. Тут он обязан их брать! Обухов посмотрел на голубой экран. Молодая симпатичная девушка – диктор, взглянув ему прямо в глаза монотонным голосом заявила: - А теперь вернёмся к главной теме сегодняшнего выпуска! Нашему корреспонденту Илье Самойленко удалось встретится с главой компании «Майков, и Сын» Михаилом Сергеевичем Майковым и задать ему несколько вопросов. На экране телевизора появились двое: толстый, лысый мужчина в дорогих, позолоченных очках и совсем молоденький, темноволосый юноша лет двадцати двух, видно только недавно закончивший областной институт журналистики. - Михаил Сергеевич, есть ли какие – нибудь новые сведения о судьбе вашего сына? -Нет, у меня таких сведений нет! Майков отвечал чётко и скупо, то и дело облизывая высушенные июльским солнцем губы. -Может вы подозреваете кого – нибудь? - Не моё это дело - подозревать! Пусть этим занимаются компетентные органы! - Как вы думаете, может это происки конкурентов? Или дела давно минувших дней? - Я понимаю, к чему вы клоните! Я давно отошёл от криминального мира, теперь я честный коммерсант, регулярно выплачивающий государству все причитающиеся ему налоги. К тому же я работодатель для многих жителей района. А ещё занимающийся благотворительностью меценат, и просто хороший семьянин. У меня нет врагов, а с конкурентами я поддерживаю тёплые, дружеские отношения! - И последний вопрос: обращались ли к вам похитители с предложением о выкупе? Может называли какую – нибудь сумму? -Нет ко мне и к моей семье никто не обращался! - Большое спасибо за интервью, Михаил Сергеевич, не хотите ли пользуясь предоставленной возможностью, обратиться к похитителям, так сказать, с открытым письмом? Лицо Майкова показали крупным планом. - Я убедительно прошу людей похитивших моего сына не причинять ему никакого вреда. Я готов встретиться с ними и обговорить все условия возврата. Со своей стороны, обещаю не преследовать их, и членов их семей! Так же обещаю выплатить вознаграждение в размере триста тысяч рублей за любую достоверную информацию о Савелии. Те же кто найдёт и приведёт моего сына домой целым и невредимым получат в знак благодарности от нашей семьи сто тысяч долларов. -Вот это да! –присвистнула от удивления стоящая рядом Шурочка, - повезёт же кому – то! -Повезёт, если приведёт! – философски заметил Обухов и залпом выпил принесённый Шурочкой чай. 3. Совещание длилось не долго. Обухов быстро разбил Сосёнки на квадраты, определил кто какую территорию будет прочёсывать, выдал табельное оружие и старые пошарканные рации. -Ну всё, с Богом! - перекрестившись заявил он, - ещё раз напоминаю, себя не обнаруживать, в бой не вступать, под пули не лезть! Ваша задача только наблюдать и при обнаружении преступников по возможности подать мне сигнал! Всем всё понятно? - Понятно, товарищ майор! – ответил лейтенант Сергеев, -одно мне не понятно, почему нельзя поднять ОМОН? Почему мы втроём должны прочёсывать окраины целого посёлка? И почему нельзя привлечь к операции гражданское население? Тех же охотников? Которых в Сосёнках человек двадцать пять наберётся! -Лейтенант, отвечаю по пунктам: ОМОН уже поднят и прочёсывает окрестные леса! У нас по штату положено трое сотрудников! Увеличат штат- увеличится количество сотрудников! А что касается гражданского населения - так это наша прямая обязанность обеспечить им мир и покой! Потому как мы на службе! И присягу мы давали! А значит это нам под пули бандитские лезть придётся! Если надо будет! Но это если надо! Ещё есть вопросы? -У матросов нет вопросов! – убирая пистолет во внутренний карман камуфляжа ответил младший сержант Кривцов. Он так и не успел переодеться, и теперь стоял перед Обуховым в потёртом камуфляже и старых, болотных сапогах. - Ты Кривцов поменьше хихикай, не к тёще на блины идёшь! Всё - выдвигаемся! Обухов выходил последним: -Александра, остаёшься за старшую! Если что звони в район, там помогут! Да не раскисай ты, Александра, мы быстро одна нога здесь, другая там! – постарался подбодрить Пётр Сергеевич поникшую было девушку, - не успеешь оглянуться как мы вернёмся! На самом деле Обухов хитрил. Обойти посёлок втроём было весьма проблематично. Основанные ещё в семнадцатом веке купцами - первопроходцами Сосёнки заметно разрослись и к середине двадцатого века из захудалой деревеньки превратились в небольшое село, насчитывающее около трёхсот дворов. А с обнаружением и разработкой Ленского угольного бассейна количество дворов увеличилось в трое. С всей страны, тогда ещё великой и могучей, сюда стекались многочисленные толпы искателей приключений: были здесь и авантюристы всех рангов и мастей, и «трудоголики», гоняющиеся за длинным рублём, и любители таёжной романтики, и просто обычные труженики, живущие совсем неподалёку. Но наступили суровые девяностые. Многие шахты признали нерентабельными и законсервировали. А те, что не закрылись, максимально сократили число своих сотрудников. И рабочий люд потянулся обратно в глубь страны, поближе к крупным городам, где можно было найти хоть какую – нибудь работу. Постепенно опустели и Сосёнки. Теперь, только «скелеты» полуразрушенных домов напоминали о былом величии посёлка. Некогда шумные, многолюдные улицы полностью вымерли и превратились в деревянные, убогие, кладбища дряхлых строений. Вскоре посёлок разделился на две неравные части: Сосёнки верхние - куда перебралась большая часть оставшихся жителей и нижние- безжизненные, мрачные руины старого поселения. Вот эту - то мёртвую зону отчуждения и взял на себя майор Обухов. Лейтенанта Сергеева он направил на заброшенную Семёновскую шахту, так на всякий случай, а Кривцова – на верхние склады. И хотя было мало вероятно, что им улыбнётся удача, Обухов постарался проверить наиболее вероятные, по его мнению, места, где было можно встретить укрывшихся преступников. Двигался он осторожно, не спеша, спускаясь в низ по старой, заросшей плотным, густым бурьяном тропинке. Стараясь не шуметь и не наступать на сухие ветки, Обухов то и дело останавливался и долго прислушиваясь пытался заметить: не взлетит ли где птица, не зашумит ли потревоженный человеком, зверь. Но всё было тихо. Ни звуков, ни лёгкой дымки костра. Ничего! Лишь заросшие марью да густым кустарником безликие развалины домов, грустно смотрящие на Обухова своими пустыми, мёртвыми глазницами. Наконец он спустился в нижний посёлок. Здесь тоже всё было тихо. Перебегая от дома к дому, согнувшись в три погибели и держа оружие наготове, Обухов постоянно ждал нападения. Но с каждым новым проверенным домом, с каждой новой прочёсанной улицей он расслаблялся всё больше и больше, пока совсем не выпрямился в полный рост, и не пошёл по проулку уверенной, бодрой походкой, насвистывая старую, шахтёрскую песенку. «Никого здесь нет!» - самонадеянно решил Обухов, - «людей бы я давно почувствовал!». Он уже собрался было возвращаться обратно, как вдруг где – то там, за спиной, в глухой непроходимой мари, раздались три тихих, едва различимых ухом хлопка. И через несколько секунд ещё три! Обухов быстро повернул голову. «Кравцов!» - тревожные мысли промелькнули у него в голове. «Это Кравцов! Один он, совсем один!». - Чёрт! – Обухов грязно выругался и побежал обратно вверх по старой, заросшей бурьяном тропинке. 4. Пётр Сергеевич бежал изо всех сил, жадно хватая ртом летний, знойный воздух. Он давно так не бегал, последний раз это было около года назад, когда майор Обухов сдавал стометровку на районной, полицейской спартакиаде. Но тогда это была ровная, беговая дорожка местного стадиона, а сейчас разбитая проливными дождями, заросшая травой и мелким кустарником тропинка, круто уходящая вверх. «Сейчас, метров через тридцать заколет в правом боку!» - на бегу подумал он. И точно переполненная кровью печень предательски заколола. Бежать стало невозможно и Обухов перешёл с бега на ходьбу. Но всё равно он лез в гору с потрясающим упрямством. И хотя длинные, упругие ветки безжалостно хлестали его по лицу, хватали за карманы, не давая подниматься вверх, а высокая трава путалась под ногами Обухов упорно, метр за метром поднимался всё выше и выше. Он уже преодолел почти половину пути, когда рация, бесполезно болтавшаяся у него на боку, неожиданно ожила, и заговорила человеческим голосом, затрещав на всю округу противным скрипучим писком: -Семнадцатый, семнадцатый, это я двадцатый, как слышите меня? Приём! Двадцатый? От этой мысли у Обухова перехватило дух. Двадцатым был позывной младшего сержанта Кривцова! -Кривцов, это ты? – почему – то шёпотом спросил Обухов. - А кто же, конечно я, господин майор! – затрещал знакомый голос. - Кто стрелял? - Так я и стрелял! -Зачем? -Как зачем? В целях самообороны! -Какой самообороны? На тебя, что напали? – понемногу Обухов начал выходить из себя. -Так точно, напали! -Кто? –уже всерьёз разозлился Обухов, -ты можешь мне внятно всё объяснить! -Так бандиты эти! Которых мы ищем! - И? -Ну так я их всех и застрелил! -Всех троих? – не поверил майор. -Так точно! Всех троих! Вон они лежат, голубчики! – даже через хрипящий динамик Обухов ясно услышал, как взволнованно дрожал голос младшего сержанта Кривцова. - Ты в одиночку завалил трёх матёрых уголовников? – удивился Обухов. -Так точно, Пётр Сергеевич, завалил! -А мальчик? С ними был мальчик? -Да здесь он, здесь - в багажнике связанный лежит! -Да, что же ты его дурында не развязал? -Так я решил сначала вам доложить! -Значит так! Мальчишку развязать, покормить если есть чем, успокоить если надо, и сидеть ждать меня! Ты всё понял Кривцов? -Так точно! Понял, господин майор! -Всё отбой! Обухов убрал рацию. И уже спокойно, не торопясь полез вверх. «Ай да младший сержант, ай да Кривцов! Вот тебе и на! Вот тебе и балагур!» - думал по дороге Обухов, - «за это наверняка медаль дадут, а может даже орден! Первый человек в нашем посёлке с государственной наградой будет! Во, как!» Нет, Обухов не завидовал. Наоборот он искренне радовался за товарища по оружию. Просто зная немного трусоватый характер своего подчинённого, он быстро сообразил, что никакой самообороны не было и в помине. «Скорее всего Кравцов обнаружив преступников, тихо подкрался к ним и не дав опомниться застрелил!» - решил для себя майор. «Ну, и что?!Ну, и правильно! Цель оправдывает средства! Это только в плохих фильмах о полиции полицейские делают предупредительный выстрел вверх, или грозно кричат: «Руки вверх, бросай оружие!». А в жизни всё не так: или ты или тебя! И по - другому быть не может!». 5. Прошло не менее часа пока Обухов добрался до верхних складов. Уже издали он заметил чёрную «Ладу» с поднятым багажником, и с распахнутыми настежь дверями автомобиля. «Везунчик уже проводит осмотр!» - подумал Обухов, -«Не натоптал бы там, от радости!». -Кривцов! Серёга! Ты где! – позвал он громко, подходя к машине. Чёрные вороны противно «передразнивая» его взмыли вверх, размашисто маша крыльями. -Серёга! Ты где! –ещё раз окликнул он товарища. Говорливые вороны сделали круг почёта и усевшись на ближайшую берёзу с интересом посмотрели на него. -Кончай валять дурака, Серёга, выходи! Младший сержант Кривцов, ко мне! - не выдержав рявкнул Обухов. -Кар! –раздалось откуда – то с верхних ветвей берёзы. Обухов осторожно обошёл машину. Кривцов сидел на земле повернувшись к нему спиной и прислонившись всем телом к старой, засохшей сосне. Рядом с ним, в каких –то немыслимых, не естественных позах лежали три трупа с огнестрельными ранениями в голову. - Вот ты где? Чего не отзываешься? Спишь что ли? Обухов улыбаясь направился к Кривцову. -Куда мальчонку – то дел? Дай хоть на живого барчука посмотреть, а то, когда ещё увижу? Обухов подошёл к младшему сержанту и толкнул его в плечо: -Хватит спать, герой! Неожиданно Кривцов повалился на бок. Молодое, упругое тело младшего сержанта глухо ударилось о землю и слегка повернулось к майору. Обухов оторопел. В спине Кривцова, прямо по середине расплывшегося красного пятна, торчал нож. Самый обыкновенный кухонный нож, с деревянной, чёрной ручкой и тонким, острым лезвием. Обухов остолбенел. Он так и остался стоять, чуть наклонившись, с вытянутой вперёд рукой, и удивленно смотря на ещё тёплое, безжизненное тело своего товарища, совершенно не понимал, как такое вообще было возможно! Как такое могло произойти! Ударить полицейского в Сосёнках всегда считалось делом дрянным, последним. А уж убить…такого себе не мог представить никто. Даже в страшном сне! И тем не менее это произошло. И тем не менее это случилось! И это был не сон! Прошло несколько мгновений прежде чем Обухов пришёл в себя. Постепенно его мозг заработал: «Кто? И зачем?» - это были первые мысли, пришедшие ему в голову. Он интуитивно сунул руку в карман и нащупал тёплый металл «Макарова». Затем осторожно, стараясь не делать лишних движений, он снял его с предохранителя и медленно повернув голову, осмотрелся: сначала налево, потом направо. Никого! На душе майора стало немного спокойнее. «Значит засады нет. Если бы меня хотели убить – давно бы уже убили!» -подумал майор. «Но кто это сделал?», - он посмотрел на лежащие на поляне трупы, - «значит, что? Значит был четвёртый?! И где мальчишка? Получается, тот четвёртый убил Кривцова и забрал ребёнка?». Обухов наклонился и осмотрел рану Кривцова. «Удар был нанесён сверху вниз!», - отметил он, - «хороший удар, поставленный, прямо в сердце! Такой удар мог нанести либо охотник, либо человек натренированный - например скотобой! Но таких людей в Сосёнках много! В каждой семье держат скотину! И каждый второй – скотобой! Так Пётр Сергеевич, думай! Основательно думай!» - мысли в его голове проносились одна за другой. Обухов обошёл сосну. «Должны быть следы! Обязательно должны быть следы! Не бывает преступлений без следов! Хоть что – то, но должно остаться! Грунт здесь правда твёрдый, много мусора! Ищи, Пётр Сергеевич, ищи!» Обухов встал на четвереньки и прижавшись лицом к земле, осторожно пополз, внимательно всматриваясь в дёрн. Исследуя метр за метром прилегающую территорию, он скрупулёзно рассматривал каждую пядь скалистого грунта в надежде найти хоть какую – нибудь мало -мальски значимую зацепку. Ничего! Лес упорно хранил свои секреты. Он уже хотел было сдаться, когда неожиданно сердце майора радостно забилось. «Вот они!» -довольно «замурлыкал» Пётр Сергеевич, - «вот они! Следы – то». И действительно, в несколько метров от сосны, на небольшой, усеянной ромашками полянке, под высоким ореховым кустом, в старой, почти уже высохшей лужице он заметил довольно глубокие отпечатки обуви. Большие и маленькие. Ему сразу бросился в глаза характерный, зигзагообразный рисунок на подошве ботинок. -Так, так, так! – забормотал себе под нос Обухов, - судя по отпечаткам ног. пойдут они через Ефремову пустошь, вдоль Миронова ручья, прямиком на Егорьевский тракт! Движение там не ахти какое, но лесовозы встречаются. И если им повезёт, то через каких – то два – три часа они будут в районе. А там, ищи их свищи! Хочешь на автобусе до Архиповки, а хочешь на поезде до Верхоянска. Значит и сообщить в район я не успею, и на помощь надеется мне не приходится! Придётся брать самому, так сказать по горячим следам! Ну ничего, один он! Как - нибудь справлюсь! Обухов достал «Макаров» и поставил его на предохранитель. Так на всякий случай. «Говорят палка и та раз в год стреляет!» - подумал он. Затем включил рацию и попробовал вызвать Сергеева: - Двенадцатый, двенадцатый, я семнадцатый! Как слышишь меня? Приём! Не получилось! Рация издевательски зарычала, заскулила, завыла, а потом вообще громко затрещала «нецензурно ругаясь» на каком – то своём, одной ей понятном языке. Обухов попробовал повторить: -Сергеев, это Обухов! Ты слышишь меня? Ответь! В ответ радиостанция выдала очередную порцию «нецензурной» брани. -Чёрт! – теперь выругался и Обухов. Немного постояв он вернулся к Кривцову и забрал его пистолет. «Один «Макаров»- это оружие, а два «Макарова» - это сила!»- подумал он и быстро пошёл в направлении Ефремовой пустоши. 6. Он шёл уже минут двадцать. То теряя след, то вновь находя едва заметные отпечатки чьих – то усталых ног. И хотя Обухов не был охотником – профессионалом, несколько лет жизни в тайге его многому научили. Теперь эти навыки ему пригодились. Он всё замечал: и сломанную ветку, и примятую ногами траву, и вдавленный на поваленном дереве мох. Майор нисколько не сомневался, что через полчаса, может быть чуть больше, он нагонит их. Шутка ли идти с маленьким ребёнком по тайге, обходя поваленные деревья, пробираясь через непроходимые буреломы, или штурмуя глубокие овраги. И хотя до Егорьевского тракта по прямой было не более семи километров пройти этот путь нетренированному человеку было крайне тяжело. Тем более с маленьким ребёнком. Неожиданно детский след куда - то пропал. А большой стал немного неуверенней и глубже, особенно на правую ногу. «Мальчишку взяли на руки!»-догадался Обухов, - «это хорошо! – решил он, - это очень хорошо! Это мне на руку! Скоро преступник начнёт уставать! Сила его покинет, а значит и справиться с ним будет легче! Это если случится с ним сблизиться! Это если дойдёт до рукопашной! Нет не дойдёт! Я не подпущу его так близко! Два «Макарова» не подпустят его! И даже если он охотник – промысловик, всё равно не подпустят!». И тут Обухов встал как вкопанный. Шальная мысль, до этого блуждавшая где – то далеко в глубинах его подсознания, неожиданно вылезла наружу и теперь полностью парализовала волю Сергея Петровича: «А что если убийца вооружён? – неожиданно подумал он, - а что если преступник, убив Кривцова, забрал оружие тех бандитов? И теперь у него три ствола, против моих двух?! – Обухов слегка поморщился, представляя, как разъярённые, тренированные пули, противно свистя, несутся прямо на него. Обухов поёжился: «Так может плюнуть на всё? Вернуться обратно в Осинки, доложить о случившимся, и получив очередную взбучку от Вершинина, спокойно нести службу дальше, проводя счастливые дни в компании местных жриц любви?». Обухов на мгновение опешил: «А как же Кривцов? Кто отомстит за Кривцова? И что я скажу его жене и сыну? – спросил он себя. И тут же сам себе ответил: «Да чёрт с ним, с этим Кривцовым, я его в полицию не звал, сам пошёл, и в его смерти я не виновен! А лезть под бандитские пули одному – мне не резон! Пусть этим ОМОН занимается! У них и экипировка соответствующая, и оружие более современное!». Он уже решил повернуть назад, и даже успел развернулся, и сделать несколько шагов, как тут гневное, разъярённое лицо Сергеева предстало перед ним. Лейтенант презрительно посмотрел ему прямо в глаза: -Это ты убил Кривцова! – сказал он. Обухов отмахнулся рукой: -Неправда, это не я! Это они! -Не ты? А помнишь, как я просил тебя привлечь охотников – промысловиков? Двадцать пять человек! Двадцать пять человек! Они бы и без нас в пять минут уложили бы всю эту банду! И ты бы, майор Обухов, уже бы дырочку в кителе дырявил! И мы бы с тобой, тоже! А ты пожалел гражданское население! Ты решил всё сделать сам! И теперь младший сержант Кривцов лежит мёртвый у верхних складов. Невинный мальчонка – в заложниках у какой – то мрази, а ты трусливо бежишь от войны домой, докладывать в район о своей беспомощности! На той войне, будучи лейтенантом, ты почему – то так не поступил! Помнишь? Перед лицом Обухова предстал тот самый младший лейтенант Обухов - ещё совсем безусый юнец, который со своим взводом и местными крестьянами - шиитами три дня удерживал высоту под «счастливым» номером тринадцать. Это теперь твоя война, майор Обухов! – продолжил Сергеев, - и теперь ты сам должен освободить мальчишку! Иначе вечный позор ожидает тебя, майор, и вечное презрение товарищей твоих! И живых, и мёртвых! Лицо Сергеева пропало также неожиданно, как и появилось. Обухов пришёл в себя и осмотрелся. Он стоял в небольшой ложбинке в окружении многовековых, размашистых дубов. Тёплый, летний ветерок заботливо трепал его чёрные как сажа волосы. Яркое солнышко пробившись сквозь кроны деревьев ласково обнимало его своими нежными, заботливыми лучами. Многоголосый, птичий ор пел в его честь великолепную серенаду. А прямо перед его ногами виднелся знакомый след, носки которого указывали в направлении Егорьевского тракта. Обухов и сам не понимал, почему он пошёл по следу. Он просто пошёл, словно это был не какой – то чуждый ему отпечаток ноги, а путеводная нить красавицы Ариадны, помогающая ему пройти этот запутанный, жизненный лабиринт. И теперь, от него, от самого Обухова, зависело дойдёт ли он до конца, найдёт ли он выход, и победит ли он сам в себе своего Минотавра, так безжалостно терзающего его душу. Минут через десять он вышел на небольшую заросшую высокой, июльской травой полянку. И остановился. Вернее, что – то остановило его. Как будто внутренний голос резко приказал ему: «стой!». Обухов осмотрелся. В центре небольшого ярко - зелёного овала, что – то вызывающе пестрело, явно привлекая его внимание. Пётр Сергеевич достал пистолет, снял его с предохранителя и медленно, оглядываясь по сторонам пошёл вперёд. Он сразу узнал её – Антонину Савельевну Парамонову. Главный бухгалтер местного лесхоза слыла человеком высокомерным и заносчивым. Женщина мало общительная и грубая, она не пользовалась уважением поселенцев, однако других нареканий в её адрес не было. Всегда ярко расфуфыренная, одетая с иголочки по последнему писку моды, она вносила свой неповторимый, утончённый колорит в жизнь небольшого посёлка. Где и как она доставала свои изысканные, модные тренды оставалось лишь догадываться. Впрочем, это мало интересовало майора Обухова, хотя бы потому, что любопытствовать и копаться в личной жизни не молодой, но ещё довольно привлекательной женщины, он считал делом лишним. Антонина Парамонова лежала на спине, широко раскинув руки, с открытыми, безжизненно смотрящими в голубое небо глазами. Но не это удивило майора. Торчащая в горле стрела от арбалета, вошедшая наполовину и пробившая кадык женщине поразила Обухова. Так в их районе ещё не убивали. «Отличный выстрел!» - почему – то подумал полицейский. Он оглянулся назад и отметив для себя то место откуда предположительно был сделан выстрел, пошёл к старой, огромной сосне в надежде найти там хоть какие – нибудь улики. И действительно несколько отпечатков сапог огромных, мужских сорок пятого размера, виднелись на усеянном старой, сухой хвоей грунте. А ещё был окурок от сигареты. Почти целый – не скуренный. Обухов поднял его - «Тайга», - прочитал он. «Значит тот, кто стрелял был местным!»- подумал он, - скорее всего преступник шёл за Парамоновой от самых верхних складов, дождался пока она отойдёт подальше, выбрал удобный момент, окликнул её и когда она повернулась - выстрелил!», - решил майор. «Возможно она знала убийцу в лицо, а потому и не испугалась, и не побежала, пытаясь спастись! И мальчишкой не закрылась!». Он вернулся к трупу и тщательно осмотрел место происшествия. Ничего! Ничего, что могло бы ещё больше пролить свет на мотивы преступления. «Как же так, не может же быть НИЧЕГО!» - возмутился Обухов, - хоть что – то, но должно было остаться! Он ещё раз тщательно всё осмотрел. Ничего! Он повернул труп набок. Ничего! И тут он заметил лежащую на земле гайку. Обыкновенную заводскую гайку М 10, которою можно было купить в любом хозяйственном магазине района. Да и в каждом доме, у каждого мало – мальски разбирающегося в технике хозяина их в кладовке валялось несколько десятков штук. «Что она тут делает?» - удивился Обухов. Машинально, не зная зачем, он положил свою находку в карман. «Всё - решил он, - больше мне тут делать нечего, пора идти дальше!». Майор тяжело вздохнул и направился в глубь леса. Он уже отошёл от места происшествия на пару шагов, как невидимая сила заставила его оглянуться. И он оглянулся. Его взгляд случайно упал на ботинки Парамоновой. Он посмотрел на подошву и тут его осенило. Мурашки побежали по спине майора. Он сразу узнал его - этот зигзагообразный протектор подошвы. «Это же тот рисунок!». «Это тот же отпечаток, что и возле трупа Кривцова! -- -Так это ты убила младшего сержанта?!, - прошептал полицейский, - что ж, значит справедливость восторжествовала! Значит есть Бог на небе! Обухов ещё раз посмотрел на труп: «Что ж, интересно посмотреть на того, кто так оригинально расправился с тобой!» – подумал он и отправился дальше. 7. Вскоре показалась Ефремова пустошь. Когда – то здесь располагалась целая артель. Люди мыли золотишко, добывали пушнину и торговали мёдом. Ах, какая здесь была пасека, какой вкусный и пахучий здесь собирали мёд. Теперь здесь ничего не было. Ни строений, ни пасеки, ни липовых аллей. Лишь заросшие бурьяном и мелким кустарником поля. Обухов шёл не спеша, оглядываясь по сторонам. Перспектива получить в спину стрелу как – то не очень устраивала начальника полиции. И хотя он был готов к любым неожиданностям, всё предугадать было практически невозможно. События последнего дня не выходили у него из головы. Столько смертей за один день он не видел уже давно. Одно дело умереть в своей постели в окружении родственников и друзей. Успеть сказать им последние слова: «прощай!» и «прости!». Обнять и поцеловать внуков или даже правнуков. И совсем другое дело отдать Богу душу в тайге получив нож в спину, или стрелу в горло. По крайней мере Обухов себе такой смерти не желал. Ещё ладно Кривцов! Его похоронят со всеми воинскими почестями. Под громкие, оружейные выстрелы. И он, начальник полиции Пётр Сергеевич Обухов в траурной своей речи поведает всему миру, каким замечательным человеком был Сергей Константинович Кривцов. Сколько бы он успел сделать доброго и полезного для нашего общества, если бы не этот подлый удар в спину. Каких бы замечательных детей и внуков вырастил. Но где теперь искать Парамонову? Как найти ту небольшую, заросшую высокой травой полянку? А если даже найдёшь, то что увидишь – полуразложившийся труп, или кости, обглоданные голодным, лесным зверем: волком, росомахой или медведем! С этими мрачными мыслями Обухов вышел на заросшую молодым ивняком и мелким малинником просеку. Когда – то давно по ней артельные возили товар на продажу. А теперь… А теперь…Он сразу увидел его. Вернее, сначала он заметил торчащие из – за берёзы ботинки, огромные, кожаные ботинки сорок пятого размера. От неожиданности Обухов опешил. Осторожно, стараясь не наступать на ветки майор обогнул несколько молодых берёз. На земле, скрючившись в какой – то не естественной позе лежал бородатый, сильно взъерошенный мужчина средних лет с пробитой головой. Окровавленный обломок камня валялся тут же. Обухов подошёл поближе. Даже несмотря на залитое кровью лицо и сильно размозжённый череп, Обухов узнал его. Корольков! Это был Максим Семёнович Корольков – вальщик местного лесхоза. Человек в Сосёнках довольно известный. Обладающий недюжинной, богатырской силой двухметровый гигант, с лёгкостью гнущий подковы и выпивающий за раз полуторалитровую бутылку самогонки, не раз создавал проблемы начальнику полиции. «Кто же тебя так?»- подумал майор, - «завалить такого верзилу дело не простое, даже очень непростое! Опасное!». Обухов приблизился ещё. Корольков лежал на боку со спущенными до колен штанами. Его глаза были полуоткрыты и теперь холодно смотрели куда – то в лесную даль. Обухов всё понял! «Преступник застал бедолагу врасплох, - догадался начальник полиции, - видно Корольков собрался справить нужду! Он спустил штаны и уселся, повернувшись спиной к берёзе! Тут его и подкараулил убийца! Но как он так тихо подкрался? Ведь одна хрустнувшая ветка могла стоить ему жизни?». Обухов ответил и на этот вопрос: «он снял обувь!». Обухов обошёл труп. С другой стороны дерева, стояли две большие корзины полные грибов, а прямо возле корней, лежала какая – то непонятная железная конструкция. -Так значит вот как вы встретились! Случайно! - пробормотал майор, - убийца твой был грибником! Он увидел тебя, быстро сообразил какой приз за тобой тащится, дождался удобного момента и убил первым попавшимся под руку булыжником! Но почему не ножом? А ножом он не смог! Не каждый сможет ножом! Значит он не скотобой! Это уже проще! Это уже пятьдесят на пятьдесят! Обухов довольно «замурлыкал». Не часто ему приходилось решать такие головоломки. Но сегодня он был явно «на высоте!». Сегодня точно его день! Сегодня он в ударе! - А это что за хрень? Полицейский взял в руки железяку и внимательно рассмотрел её. «Арбалет!» - догадался майор, - самодельный, укороченный арбалет! Очень лёгкий, и простой в использовании!». Проверяя свою догадку Обухов попытался натянуть тетиву. Но натяжное устройство неожиданно развалилось в его руках. Обухов ещё раз внимательно осмотрел устройство. -Гайка! Здесь нет гайки! Он потерял её возле трупа Парамоновой! - прошептал довольный своим открытием майор. Он достал из кармана гайку, собрал затвор и с лёгкостью натянул зарядное устройство. Затем он посмотрел по сторонам. Пинал для стрел валялся возле орехового куста. В нем было не менее десяти тонких, острых как бритва стрел, сделанных из алюминиевой трубы со стальным, калёным наконечником. Обухов подошёл и взял его в руки. -Так! А это что такое? – взгляд офицера упал на обрывок верёвки крепко привязанный к одному из корней кустарника. -Ага! Понятно! Ты привязал мальчишку к дереву, чтоб тот не убежал! Что ж, логично! Значит преступник забрал мальчишку! И потащил на Егорьевский тракт! – пробормотал майор, - где же мне вас теперь искать? Ответ пришёл сам собой. На всём Егорьевском тракте, а это как - никак двести километров, только в одном месте лесовозы резко сбрасывали скорость, медленно поворачивая на Ильинку. Этот поворот так и назывался Ильинский. Там местными умельцами была построена небольшая, крытая шифером остановка, с поваленным бревном для сидения. Из Сосёнок до этой остановки было километров пятнадцать, и поселенцы добирались до неё кто как мог. Но если, срезав путь, пробраться через марь, то можно было добраться и за час – полтора. Туда – то и решил отправиться Обухов. 8. Обухов шёл вдоль Миронова ручья. Вообще – то ручьём назвать его было трудно – скорее рекой. Бурный поток стекавший с Верхоянского хребта имел в ширину метров пятнадцать. Ниже по течению было много порогов и небольших водопадов. Только не многие отважные, или скорее всего бесшабашные местные жители решались перебираться на ту сторону ручья по хлюпкому, полуразрушенному мосту, построенному ещё в середине тридцатых годов прошлого века. В основном все шли вдоль бешено ревущей воды до Егорьевского тракта. Так поступил и Обухов. Вскоре показалась узкая, вся разбитая лесовозами, ухабистая дорога. Он сразу заметил на ней два одиноко бредущих силуэта. Взявшись за руки, они медленно шли к импровизированной остановке. От майора их отделяло всего метров триста. Красная куртка мальчика ярким пятном отчётливо выделялась на фоне чёрного, дорожного грунта. Обухов прибавил шаг и начал взбираться на крутой, усыпанный мелкими камнями откос. Он уже почти покорил высоту, когда позади послышался шум работающего двигателя. Мимо майора прыгая по ухабам и противно скрипя рессорами, медленно проехала старенькая, видавшая виды чёрная «Нива». Пётр Сергеевич узнал её. В Сосёнках такая машина была только у одного человека – местного бармена Сеньки Воронцова. Обухов закричал и замахал руками в надежде на то, что его заметят. Но «Нива» не спеша проползла мимо, оставив на дороге чёрную, вонючую дымку выхлопных газов. Немного проехав вперёд она остановилась. Полицейский услышал противный, резкий скрип тормозных колодок. Вскоре раздались громкие голоса, быстро переросшие в душераздирающие, женские крики. Потом всё стихло. Когда Обухов вылез на дорогу чёрная «Нива», энергично виляя задом и грозно рыча, скрывалась за крутым поворотом. На дороге никого не было. От странного, нехорошего предчувствия сердце майора тревожно сжалось и закололо. Он медленно побрёл вперёд, надеясь не увидеть самого страшного. «Может там и нет никого!» - успокаивал себя полицейский. Но надежда Петра Сергеевича не оправдалась. У самого края обочины, за дорожным знаком «Опасный поворот» уткнувшись лицом в землю лежал человек. -Гражданин, вам плохо? – на всякий случай спросил Обухов. Человек не шевельнулся. -Эй, вы живы? – вновь спросил полицейский. Тишина! Тогда Обухов осторожно подошёл и перевернул тело. Это была женщина. Ещё молодая, и очень красивая женщина. Её белокурые волосы размашисто рассыпались по плечам. Пустые, голубые глаза безжизненно посмотрели на Обухова. Из перерезанного ножом горла сочилась кровь. - Смирнова? Светка Смирнова? – оторопело произнёс майор, - не может быть! Обухов не мог поверить, что Светка Смирнова – тихая, миловидная женщина, мать троих детей и его хорошая знакомая смогла сотворить такие страшные, мужские дела. «Может это ошибка?»- подумал полицейский, - может она просто подобрала в лесу мальчишку и вела в ближайший полицейский участок? Не похоже! Это она! Она убила Королькова! Любой эксперт подтвердит!». Майор обыскал карманы убитой, но ничего не нашёл. Тогда он внимательно рассмотрел глубокий, тонкий порез на шее. «Это не простой нож, не кухонный, это охотничий!» - решил полицейский, - рука твёрдая, поставленная, это скотобой! Он уселся на корточки рядом с телом: -Эх, Светка, Светка! Что же ты наделала! Что же ты натворила- то! – запричитал Пётр Сергеевич, - что же я теперь скажу твоему мужу? Что будет с твоими детьми? Ты подумала? Вот до чего довела тебя алчность твоя! Денег лёгких захотелось! Не бывает лёгких денег, без цены! Не бывает! За всё надо платить! За всё! – глаза майора наполнились слезами. - А может всё же не она?! Куда я спешу? Обухов встал, снял с себя куртку и закрыл ею лицо покойницы. Потом посмотрел на раскинутые в разные стороны руки: - Надо осмотреть ладони! – решил он. Он подошёл и взял правую руку женщины. Мертвецки – бледная рука Смирновой была сжата в кулак. Офицер попытался его разжать. С большим трудом это ему удалось. Ладонь женщины была вся синяя, в мелких царапинах, тонкие пальцы содраны и заляпаны кровью. Но не это удивило Обухова. Золотая серёжка с небольшим бриллиантом, крепко зажатая между большим и указательным пальцами привлекла внимание полицейского. Майор взял ювелирное украшение и внимательно его осмотрел. На застёжке были видны следы запёкшейся крови. - Значит так, Светка, ты сопротивляясь успела схватить убийцу за украшение! Что ж, это тебя не вернёт, но поможет нам найти твоего душегуба. Обухов потянулся за рацией. Её не было. Он проверил карманы жилетки. Пусто! «Наверно, возле Кривцова оставил!» - подумал полицейский, - жаль, ах, как жаль! Плохо – то как без связи! Что же мне теперь делать прикажите?». Он подошёл к самому краю дороги. На обочине прослеживался чёткий след протектора легковой машины. Обухов посмотрел на небо: «Хоть бы дождя не было! Размоет же всё! Надо спешить! Надо идти! Но куда? До Ильинки километров тридцать пять, до Сосёнок – пятнадцать! Пробираться обратно через лес?» – Обухов не произвольно поёжился. Начальник полиции уселся на землю и закрыл глаза. Сегодня был явно тяжёлый день. Поймать преступника по горячим следам не удалось, а значит ждёт его – начальника полиции майора Обухова, серьёзный разговор: сначала с полковником Вершининым, затем с женой Кривцова, ну а напоследок с лейтенантом Сергеевым. И поди каждому объясни, почему он, майор Обухов поступил так, а не иначе. Он достал пачку папирос и закурил. Густой, вонючий дым окутал его с ног до головы. Обухов закашлялся. «Скорее всего с должности меня снимут! Ну и ладно! Ну и пусть! Другого пришлют, толкового! Хорошо! Посмотрим, как у него сладится! Что у него получится! Дай Бог, чтоб получилось!», - Обухов посмотрел на лежащий труп Смирновой, - «Ну это будет завтра, или послезавтра, а пока я начальник полиции посёлка Сосёнки! И на меня свалилось это дело! И я, пока, в ответе за его выполнение!». Обухов поднялся, отряхнул штаны и не оборачиваясь пошёл пешком в посёлок. 9. В Сосёнки он вернулся быстро. Ему повезло, проезжавшая мимо лесхозовская машина подобрала его на полпути. Грязного, обескураженного, злого. Шофёр – Васька Коротков, молодой человек лет двадцати пяти - местный балагур и бабник, попытался было заговорить с ним. Но увидев мрачное лицо своего пассажира, вскоре замолчал. Так в безмолвии они и проехали весь оставшийся путь. Когда Обухов подошёл к отделу полиции, Сергеев сидел на ступеньках и нервно жевал батон. Обухов молча сел рядом: -Кривцов убит! – после некоторой паузы сказал он. - Знаю! – зло ответил Сергеев, - я был там, у верхних складов! - Это его Тонька Парамонова зарезала! – как бы оправдываясь сказал майор. -Тонька? – удивился Сергеев, - да она может! Она баба ушлая! - Ты сообщил в район! Сергеев молча кивнул головой. - Они завтра будут, утром! - А жена Кривцова знает? Сергеев пожал плечами: -Наверное! Завсклада Трошкин обнаружил труп. Он и меня вызвал, и весь посёлок «на уши поставил!». - Ну тогда пойдём! – сказал Обухов тяжело поднимаясь. -Куда? -Сеньку Воронцова брать! -Сеньку? А его то за что? - удивился лейтенант. -За убийство! -Убийство? -Да! Убийство! Убийство Светланы Валентиновны Смирновой! –зло ответил майор. -Чего? -Пошли! По дороге всё расскажу! - сказал начальник полиции и побрёл к калитке. Сергеев нехотя поднялся и поплёлся следом за Обуховым. Они отошли уже метров на десять, как позади раздались взволнованные крики: -Господин майор, товарищ майор, подождите! Идите скорее сюда, там мальчонку этого вернули! Обухов повернулся. Это была секретарша Шурочка Агафонова. -Какого мальчонку? – не понял Обухов. - Ну того, что утром украли, сына этого, как его, Майкова! -Как вернули? Обухов выругался и бегом побежал в дом. Старенький, видавший виды «Рекорд» грустно посмотрев своим голубым экраном на уставшего полицейского монотонно заявил: - А теперь последние новости о резонансном деле, которое вот уже сутки не оставляет равнодушным жителей нашего района: Майкова Савелия Михайловича – сына известного предпринимателя и мецената Михаила Майкова сегодня вечером вернули родителям. Уже известно, что двухлетний Савелий Майков находится под наблюдением врачей детской, районной больницы. Его жизни ничего не угрожает. И в скором времени он будет выписан домой под наблюдение семейного доктора Майковых – Карнаухова Льва Геннадьевича. Нам удалось побеседовать со счастливой обладательницей обещанного вознаграждения - Воронцовой Дарьей Викторовной. На экране возникли две фигуры: молодой девушки – журналистки в строгом чёрном костюме с аккуратно заплетёнными косичками, и розовощёкой, пышногрудой брюнетки, лет тридцати – тридцати пяти, в нежно - голубом платье, розовых очках и с толстой золотой цепочкой на шее: - Дарья Викторовна расскажите нашим зрителям как получилось так, что вы встретили и спасли Савелия Майкова. Дама расплылась в широкой улыбке. - Ой, вы знаете, это произошло совершенно неожиданно! Я ехала на работу, и уже подъезжала к Ильинскому повороту, как вдруг увидела маленького мальчика одиноко идущего по обочине. Когда я остановилась, то сразу узнала Савелия. В последнее время его часто показывали по телевидению. Я посадила ребёнка в машину и привезла к родителям. - Как вы считаете, каким образом маленький мальчик мог оказаться на просёлочной дороге? - Возможно малыш сбежал от своих похитителей! Или они отказались от своей криминальной затеи. - В таком случае ему просто повезло встретить вас! - Вы совершенно правы! - Если не секрет, как вы потратите своё честно заработанное вознаграждение? Толстушка вновь широко улыбнулась: - Ой, милочка, вы знаете, у меня столько планов! -И последний вопрос: каково это, в одночасье обрести такое богатство? -Ну богатства у меня ещё нет, но я надеюсь, что господин Майков - человек слова и выполнит все свои обещания, вот тогда и узнаю! -Благодарю вас, за такое интересное интервью, Дарья Викторовна! Толстушка расплылась в улыбке: - Ну, что вы, милочка, всегда готова к нашей новой встрече! Обухов потянулся к проводу, чтобы выдернуть вилку из розетки. Ему было противно смотреть на эту показную слащавость. Нет это была не зависть. Это была брезгливость. Ему всегда претила барское отношение к людям. «Вот, что делает с людьми неожиданно свалившиеся на них голову богатство!»- поморщившись подумал он. И тут его осенило: - Так это ты, а не твой муж убил Смирнову! Ты была за рулём той «Нивы». Обухов помрачнел: - Но посадить тебя я не смогу! Против тебя у меня ничего нет! Тебя никто не видел! Нож ты скорее всего выкинула, одежду наверняка сожгла, следы от протектора – смоет начинающийся дождь! А заодно и все остальные улики! И будешь ты, краля, жить долго и счастливо, где – нибудь на Мальдивах, вспоминая порой с ужасом свою никчемную жизнь в России! И умрёшь с ананасом во рту, посмеиваясь надо мной! И так мне и надо!». Обухов встал, намереваясь выйти на улицу. - Ну и везёт же некоторым! – заявила Шурочка, - господин, ой простите, товарищ майор, почему так? Обухов остановился. -Судьба! -лаконично ответил он. -Судьба? Может мне тоже одну серёжку снять, на удачу! - Серёжку? Причём тут серёжка! – не понял майор. - Как при чём? Дама эта, с одной серёжкой была! Вы, что не заметили? - С одной серёжкой? Ты уверена? Майор пристально посмотрел на Шурочку. - Конечно, я ещё подумала: Какие красивые! Мне бы такие! - Сашка! Ты гений, Сашка! - прошептал он, - серёжка! У неё нет одной серёжки! Серёжки у неё нет одной, понимаешь Александра?! Обухов бросился к секретарше и обняв, крепко прижав к своей груди. Затем и вовсе бесцеремонно расцеловал в обе щёки. - Она попалась, Шурочка! Теперь она никуда не денется! Есть всё же Бог на небе! Есть справедливость на Земле! Теперь я её посажу, Агафонова! Теперь ей лет двадцать «светит!». Он с трудом дождался очередного выпуска новостей. Розовощёкая, пышногрудая Воронцова всё так же кокетливо рассказывала историю о чудесном спасении Савелия Майкова. Майор и его команда во все глаза следили за каждым движением расфуфыренной павы, в ожидании, когда она хоть немного повернёт голову. И когда она её повернула все в один голос закричали: - Есть! Вот она! Вот она эта серёжка! Золотая серёжка, с небольшим бриллиантом гордо красовалась на ухе Воронцовой. На другом ухе, разорванном, с запёкшейся кровью её не было! Уже вечерело, когда довольный Обухов докладывал полковнику Вершинину о результатах проделанной работы. На его удивление Вершинин отнёсся к нему с пониманием и даже с сочувствием. - Ладно, Обухов, криминалистов, пока не совсем стемнело я пошлю! Труп Смирновой заберут! Где ты говоришь он лежит? - У Ильинского поворота, господин полковник! Возле дорожного знака! - Хорошо! Не забудь, завтра с утра ко мне! С докладом! И серёжку, ту что у тебя забери! Может следы какие остались! -Так точно, господин полковник! Просьба у меня к вам! -Что за просьба? - Надо бы Кривцова наградить! - Да! Жаль парня! Кто бы мог подумать! Ладно пиши представление, наградим! Ну всё, до завтра, майор! Чернело. Свинцовая туча медленно подкрадывалась к посёлку. Обухов сидел на ступеньках и мрачно посматривал на приближающуюся чёрную массу, которая постепенно пожирала небосвод. «Вот так и нас всех, - размышлял он, - изнутри пожирает чёрная туча и имя ей алчность. Нет от неё спасения. Нет от неё лекарства. И скольких людей она ещё сожрёт одному Богу известно!». - Переживаете? - Шурочка Агафонова вышла на крыльцо и достав из пакета зонтик, раскрыла его, - да не переживайте вы так, тучи уйдут, рассвет наступит! -А он наступит? - спросил Обухов. -Обязательно наступит! Я в этом уверенна! – сказала девушка и отправилась домой. Обухов проводил секретаршу взглядом: «счастливая, красивая, молодая и наивная!» - подумал он. Но почему – то вслух сказал: - Рассвет?!Что ж, пусть будет рассвет! Только поскорей бы!

Эдуард Зуев Одна сказочная история От автора. Уважаемые читатели, мне захотелось попробовать совместить воедино три таких совершенно разных жанра как фантастика, сказка и наша с вами реальность. А что у меня получилось судить вам. С уважением, Эдуард Зуев Часть 1 Старший пилот Альберто Су третий час плавно рассекал воды небольшого, овального бассейна. Тёплая, уютная атмосфера, легкая, успокаивающая музыка, сладкое, вкусное вино - что ещё нужно астронавту для снятия, накопившегося за долгие месяцы стресса. Его быстролёт держал курс на небольшую, одинокую планету с индефикационным номером 251067, затерявшуюся на окраине созвездия Меченосцев. Ничем не примечательная планета уже многие годы использовалась как последнее пристанище для больных изонией- страшной, неизлечимой болезни, время от времени поражающей некоторых из его соплеменников. Жгучая, нестерпимая боль доводила несчастных до безумия. А затем и вовсе заставляла страдальцев буквально разрывать себя на куски. Лекарства от этого недуга местная медицина не знала. И чтобы хоть как-то защитить жителей от этой ужасной хвори было принято суровое, но такое необходимое решение-немедленная изоляция заболевших. Поражённых болезнью страдальцев не церемонясь сажали в специальную, одноразовую капсулу, которая доставляла несчастных к быстролёту. Он и отвозил обречённых на далёкую, безымянную планету. Где они доживали свои последние, мучительные дни. Альберто Су уже много лет выполнявший роль местного Харона всегда задавался одним и тем же вопросом "К чему такие сложности? Ведь можно было решить проблему значительно проще. Достаточно было выкинуть капсулу с несчастными на соседней, безжизненной планете, или направить её в самое пекло вечно раскалённой звезды Окинус. Быстрая, пусть и мучительная смерть намного лучше, чем долгое, изнурительное путешествие и невыносимая, болезненная тряска в старом, давно отслужившем свой срок звёздном корабле. Всё дело было в местных обычаях. Суеверные жители его родной планеты Килии считали, что любая смерть-если она не естественная, не позволит килийцу после кончины оказаться в стране Вечного Блаженства. А значит смерть, пусть даже и довольно мучительная, должна сама забрать свою жертву. Конечно, можно было отлетев на значительное расстояние от Килии, просто болтаться в бескрайнем космосе в ожидании того момента, когда несчастные сами разорвут себя на части. Однако и тут была одна существенная проблема: верховный правитель Килии, достославный приор Саамки Таки категорически был против загрязнения космоса биологическими отходами. Ведь нельзя было исключать возможности экологической катастрофы. Ветхий быстролёт в любой момент мог столкнуться с астероидом или просто развалиться от старости. И тогда бренные, поражённые страшной болезнью останки несчастных под воздействием быстрых, космических течений разлетелись бы в разные стороны. Вместе с космической пылью они неминуемо оказались бы на Килии, разжигая беспощадный костёр губительной эпидемии. Поэтому, после продолжительных, бурных прений, было решено отправлять обречённых от греха подальше-в далёкий, безграничный космос. Во тут-то и пригодилась недавно обнаруженная небольшая планета под индефикационным номером 251067. Планета имела свою, пригодную для жизни атмосферу, что позволяло прибывшим страдальцам прожить на ней некоторое время, и умереть своей страшной, мучительной смертью, обеспечивающей несчастным беспрепятственный вход в страну Вечного Блаженства. Разумеется, работать пилотом на старой, гнилой калоше - каким был "Максимус" отважился бы далеко не каждый. Однако высокая зарплата, увеличенный отпуск, и льготный выход на заслуженный покой с лихвой перекрывали все минусы данного риска. Всего три десятка рейсов, и ты обласканный государством пенсионер. С усиленным обеспечением и многочисленными послаблениями. Для Альберто Су это был последний, тридцатый рейс. Отважный килиец всегда работал один. Полагаться на какого-то ещё было не в его правилах. Крепкие руки, сильное мускулистое тело и светлая, неглупая голова-что ещё нужно для успешного, длительного полёта. А ещё старенький, бортовой компьютер "Сильве" с которым можно было запросто поболтать во время редких минут отдыха. И хотя у мистера Су была семья, он предпочитал много времени проводить в космосе. Мотивируя это тем, что лучшая забота о семье-безбедная, насыщенная жизнь его близких и родных. Некоторые считали его интровертом, и боязливо обходили стороной, совершенно не подозревая, что в душе этот необычный гуманоид существо доброе и отзывчивое. Альберто Су всегда сострадал своим пассажирам. Прекрасно понимая кого и куда, он везёт, он старался максимально облегчить и без того тяжёлое состояние своих необычных клиентов. Вовремя разогретая еда, многофункциональная, поддерживающая терапия, максимально плавный полёт, вот то немногое, что он мог предложить обречённым страдальцам. А ещё регулярное общение через микрофон, которое хоть как-то скрашивало суровые будни космического полёта. Особенно мистер Су любил читать сказки. Перед сном он устраивался по удобнее, открывал старый, потрёпанный временем двухтомник "Истории сказочного леса" и старательно, с выражением декламировал это произведение всем желающим. Тем самым притупляя боль и одиночество многочисленных обречённых. Постепенно Альберто Су задремал. Он мог себе это позволить. Верный "Сильве" уверенно вёл звездолёт по намеченному курсу. Ещё пару недель и они прибудут на место. И тогда мистер Су отправит на маленькую планету свой страшный груз, и облегчённо вздохнув возвратится домой, чтобы никогда больше не бороздить бескрайние просторы космоса. С его любимой Фабишей они непременно построят своё маленькое, уютное гнёздышко, и вместе встретят приближающуюся старость. А он, старший пилот "Максимуса", наконец-то исполнит свою давнюю мечту-сядет за стол и напишет книгу о своих многочисленных приключениях. Ему есть, что рассказать, и чем удивить своих читателей. А значит нет никаких сомнений, что его бестселлер займёт первое место среди наиболее продаваемых книг. Часть 2. - Мистер Су! Мистер Су! Просыпайтесь! Кто-то больно ущипнул его за нос. - Проснитесь же вам говорят! Беда! Альберто Су неохотно открыл глаза. Сильве пристально смотрел на него с экрана плазменного дисплея. - Какого лешего, Сильве! - раздражённо буркнул старший пилот, - что случилось? - Случилось то, босс, что на нас идёт огромная, космическая волна! - металлическим голосом ответил бортовой компьютер. - Ну, так обойди её! Мне тебя учить, что ли? -не на шутку разозлился старший пилот. - Не получиться! Не успеем! Её размеры бесконечны! Она уже поглотила Криз, Перерву и другие малые планеты! Очень скоро она настигнет нас! Старший пилот почувствовал, как нервная судорога пробежала по его лицу. Он уже давно не испытывал таких болезненных ощущений. Пожалуй, с того самого момента как очутился на безжизненной планете Акс. Разбитый звездолёт, небольшой запас еды, полторы тысячи больных изонией и маленькая надежда, что кто-нибудь его услышит. Вот тогда он впервые испугался. Вот тогда он впервые попрощался с жизнью. Заранее. На всякий случай! Но тогда был шанс выкарабкаться. Пусть не большой, но шанс! И он вцепился в него изо всех сил! А сейчас? Как спастись от мощной, всепоглощающей волны, несущейся прямо на тебя? - Мы сможем от неё убежать? - стараясь держаться мужественно спросил старший пилот. Сильве отрицательно помотал головой. - А укрыться где-нибудь? - Альберто Су принялся лихорадочно перечислять все возможные варианты, - за какой-нибудь большой планетой? Звездой? Астероидом? Может есть где-нибудь мало-мальски пригодная гавань? Едва заметная ухмылка пробежала по лицу Сильве. - Советую вам, дорогой друг, последнее мгновение перед вечностью провести в размышлениях о...вечности!-ответил он. - Ты думаешь это конец? - обречённо спросил Су. - Думаю, да! Хотя, то, что вы считаете концом, многие считают началом! - философски заметил бортовой компьютер. - Это мы ещё посмотрим! Килийцы просто так не сдаются! - стараясь поддержать самого себя воскликнул Су, - из любой ситуации есть выход! - Не уверен! - возразил Сильве, - я перебрал множество вариантов, но увы: лучший из них- мужественно встретить свою смерть! - Что ж! Пусть будет по-твоему! Разворачивай быстролёт! - Чего? -не понял Сильве! - Разворачивай быстролёт, я сказал! - строго приказал мистер Су. - Зачем? - Затем! - Но... - Никаких "но"! Разворачивай "Максимуса"! Мы летим прямо в центр волны! - Но это верная смерть! Нас неминуемо разорвёт на куски или разобьёт об какой-нибудь астероид! - Пусть так! Зато это будет великолепная атака! Вопреки всей килийской философии! - Ты с ума сошёл? Это же самоубийство! - Вне всякого сомнения! -громко воскликнул отважный килиец. Альберто Су встал у штурвала быстролёта. Он подождал пока Сильве развернёт корабль и бесстрашно посмотрел в иллюминатор. Огромная, чёрная масса, сокрушая всё на своём пути стремительно приближалась к быстролёту. Гигантские, каменные глыбы словно пустотелые шарики для игры в бобо, неслись на них с ужасающей скоростью. Сталкиваясь друг с другом эти каменные исполины, беспощадно отрывали друг от друга объёмные, бесформенные куски, чем увеличивали и без того многочисленную армию каменных чудовищ. Неожиданно старший пилот почувствовал запах приближающейся смерти. Этот запах опьянил его, вскружил ему голову, отбросив в сторону всяких страх неминуемой катастрофы. - Слушай мою команду! - грозно вскричал килиец, - все разрушители к бою! - Есть все разрушители к бою! - моментально отреагировал Сильве. - Снять все ограничения по мощности! Огонь по команде! - злобно рявкнул Альберто Су. - Есть огонь по команде! -ответил бортовой компьютер. - Отключить ограничения по скорости! Полный вперёд! - Есть полный вперёд! – воскликнул заражённый невиданным безумием своего командира Сильве. Это была невероятная атака. Атака сумасшедших! Атака презирающих смерть! Вся вселенная с ужасом наблюдала за мужеством обречённых, и молча аплодировала отважным безумцам. - Залп! - отчаянно воскликнул старший пилот. "Максимус" грозно зарычал и громко выплюнул мощный, энергетический заряд в самую гущу чёрной, беспощадной массы. Не ожидавшая такой наглости волна нехотя расступилась, пропуская вглубь себя отважных смельчаков. Но уже через мгновение плотно сомкнув ряды она с новой силой обрушилась на хрупкий, старенький быстролёт. - Залп! -вновь воскликнул разгорячённый битвой килиец. Бесстрашный "Максимус" вновь огрызнулся всеразрушающим импульсом. Волна неохотно попятилась назад. - Ага! - воскликнул пилот, -не нравится! Ещё залп! Однако на этот раз быстролёт лишь негромко чихнул, извергая жалкое подобие смертоносного огня. Непредназначенный для боевых действий корабль быстро израсходовал весь свой энергетический потенциал. И теперь оказался полностью беззащитным перед грозной, взбунтовавшейся стихией. Осознав это, ужасная, разрушительная волна стремительно набросилась на обречённый корабль. Альберто Су слышал, как громко стеная трескается обшивка быстролёта. Он видел, как огромные, страшные челюсти шаг за шагом беспощадно поглощают "Максимус". Но сделать ничего уже не мог. - А-а! Помогите! -в ужасе закричал Су, - кто-нибудь помогите! Услышав его мольбу, мерзкое, беспощадное чудовище издевательским тоном захохотало, и с новой силой набросилось на геройский быстролёт. Крепко обхватив его своими мощными обятиями, оно потащило корабль подальше от привычных космических путей, чтобы где-то там, на задворках цивилизации уже навсегда поглотить отважный экипаж. Теперь спасти его могло только чудо. - Помогите! - еле слышно прошептал Альберто Су, - пожалуйста, помогите! Неожиданно яркий, ослепительный свет ударил ему в лицо. И голос, властный, громкий голос повелительным тоном спросил: - Кто тут нуждается в помощи? - Мы! Мы нуждаемся! - обречённо воскликнул пилот, - кто бы ты не был-помоги! Последнее, что килиец запомнил-это страшный, пронизывающий пространство возглас, и яркий, разрушительный луч направленный в самую гущу космического зла: - Оставь их! Часть 3. Когда Альберто Су пришёл в себя, то первым делом огляделся. В быстролёте было темно и тихо. Старший пилот попробовал пошевелить руками. Затем ногами. Получилось. Су отстегнул ремни безопасности и попытался встать. К его большому удивлению больших усилий для этого не потребовалось. Он сделал несколько осторожных шагов. Успешно. - Сильве! - не громко позвал он, - Сильве! Ты меня слышишь? - Слышу, командир! -отозвался бортовой компьютер. - Где мы находимся? - спросил старший пилот, - ты уже определил координаты? - Как раз этим и занимаюсь! Боюсь, однако определить наше местоположение будет трудновато! - Это ещё почему? - Потому, что нас так далеко занесло, что моих данных просто не хватает! Мы так далеко никогда не летали! - И что же нам теперь делать? - Для начала покиньте быстролёт и осмотритесь! - Но... - Никаких, но! Нам необходимо знать, где мы находимся! - возразил Сильве, - к тому же здесь могут находиться разумные существа! Их помощь была бы нам не лишней! - Что ж, ты как всегда прав! - согласился мистер Су. Он облачился в защитный комбинезон, проверил заряжен ли микроизлучатель и неторопливо отправился к выходному шлюзу. Войдя в спасательный модуль, он громко заявил: - Сильве! Я готов! - Открываю входной люк! Будьте осторожны! - ответил компьютер. Яркий свет ударил пилоту в глаза. Су прищурился. - Что это такое, Сильве? -удивился он. - Это свет далёкой звезды! Не бойтесь, скоро вы привыкнете! -успокоил пилота Сильве. - Медленно, вперёд! -решительно приказал килиец. Спасательный модуль неторопливо зашагал к выходу. Вскоре он покинул корабль. Альберто Су осмотрелся. Быстролёт приземлился на прекрасной, сказочной полянке. Покрытая неизвестными ему диковинными растениями, она казалась килийцу бесконечным, живописным ковром, украшающим поверхность таинственной, неизученной планеты. В окружении высоких, игольчатых гигантов, заботливо охраняющих её покой, поляна выглядела идеальным эталоном первозданной, нетронутой природы. Такой красоты и разнообразия флоры на его планете давно уже не было. Альберто Су вышел из модуля. Убедившись в безопасности, он медленно наклонился и осторожно понюхал ещё не распустившийся ярко-жёлтый бутон. Давно забытый аромат ударил ему в нос. - Как хорошо! - тихо прошептал он. Прямо по середине этой великолепной идиллии стоял высокий, игольчатый великан. Своим ростом и пушистой, зелёной кроной гигант придавал этому месту особый, сказочный колорит. - Да это же дерево! - изумлённо воскликнул Су. - О чём это вы? - спросил килийца Сильве. - Здесь есть деревья! - ответил килиец ,- много деревьев. - Успокойтесь, командир! - возразил Сильве, - это всего лишь обман зрения-мираж! Все деревья вырубили ещё триста мгновений назад. - Да нет же, уверяю тебя! Это самые настоящие деревья! Если память мне не изменяет - сосны и ели! - Будьте осторожней! Это какая - то фикция! Возможно даже ловушка! - Да никакая это не ловушка! И чтобы доказать тебе это я сейчас подойду к одному из них! - Стойте не делайте глупостей! Это опасно! Но отважный килиец уже не слушал мудрые слова своего собеседника. Осторожно продвигаясь вперёд он метр за метром приближался к дереву. Подойдя вплотную он медленно прикоснулся к лапе ели и нежно пожал её мягкие, пушистые иголочки. - Ну, здравствуй, красавица! - взволнованно пробормотал килиец, - я так рад тебя видеть! Мистер Су наклонился чтобы вдохнуть давно забытый аромат. Неожиданно слёзы побежали из его глаз. Мужественный пилот захлюпал носом. - Вы, что плачете, командир? - изумлённо воскликнул Сильве. - О чём ты говоришь! - пытаясь казаться менее сентиментальным ответил он, - это аллергия на запах! - Вот видите я же вас предупреждал! Немедленно уходите оттуда! Однако отважный пилот не торопился. Он всё сильнее и нежнее прижимался к дереву щекой. И тут случилось невероятное: ёлочка открыла глаза. Часть 4 - Ой! -удивлённо воскликнул Альберто Су. Ёлочка мягко провела лапой по руке килийца и улыбнулась. Килиец понял, что ему ничего не угрожает. Он улыбнулся в ответ. - Время доброе! - поприветствовал дерево отважный пилот. - Рада знакомству! - ответила ель. Разумеется, мистер Су ничего не понял. Он лишь уловил тихое веяние, исходящее из кроны дерева. - Оно что-то ответило? - спросил Сильве килиец. - Пока не знаю, командир! Возможно, но это какой-то неизвестный мне язык! - ответил бортовой компьютер, - однако я не сомневаюсь, что уже скоро научусь понимать местный диалект! А пока попрактикуйтесь в жестикуляции! - Что, ж! Давай попробуем! Мистер Су показал рукой сначала на себя, затем на небо, а после плавно опустил руку вниз, показывая траекторию своего полёта! - Я прилетел с небес! -пояснил он. - Я рада вас приветствовать, неземной житель! -качнув верхушкой ответила ель. - Как думаешь, она поняла? - спросил Су. - Она всё поняла и приветствует вас, командир! Кажется, нам удаётся наладить с ней контакт! - Это замечательно! - согласился мистер Су, - но как нам наладить контакт с тем чёрно-белым существом, что внимательно наблюдает за нами, прячась в её кроне? - Это сорока-Каркулья! -ответил Сильве, - дерево говорит, что она птица и живёт здесь недалеко! Все сороки очень любопытны. А ещё они очень болтливы. Теперь весь лес будет знать о вашем прилёте! Так что ждите гостей, мистер Су! Кстати, дерево зовут Ёлочка! И она надеется, что вы станете её другом! - Ёлочка? Какое красивое имя! - восхитился Су, - тебе не кажется, Сильве, что на этой планете очень миролюбивая атмосфера? - Не торопитесь, командир, вы ещё не встречали местных обитателей! Альберто Су хотел что-то возразить, но тут его внимание привлекло нечто удивительное. Из соседних кустов за ним наблюдало необыкновенное, странное существо. Длинные уши, покрытая густой, серой шерстью мордочка и умные, очень выразительные глаза, явно говорили о том, что перед ними диковинный местный житель. Когда же оно выпрыгнуло навстречу отважному пилоту мистер Су удивлённо воскликнул: - Бесконечная вселенная, да это же заяц! - Кто, кто? - переспросил его Сильве. - Заяц, самый обыкновенный заяц! - Не может быть! - возразил Сильве, - всех зайцы исчезли ещё во времена Логия 1! - Я не знаю кто там исчез во времена Логия 1, но я вижу его своими собственными глазами! -ответил удивлённый увиденным пилот, - привет, зайчик! - громко поздоровался он. Зайчик слегка поклонился. - Приветствую вас на планете Земля, небесный путешественник! -торжественно ответил он, - надеюсь, полёт к нашей голубой планете не был для вас утомительным? Килиец выслушал перевод Сильве и отрицательно помотав головой, улыбнулся. Зайчик улыбнулся в ответ. Контакт был налажен. - Выходите! Не бойтесь! Он добрый! - громко крикнул косой. После его слов на поляну стали выходить и другие жители леса. Килиец не переставал удивляться: - Ой, да это же белки! А это кто? Неужели ежи? Ого, самые настоящие медведи! Волки! Волки! Бесконечная вселенная! Мне никто не поверит! Они не пропали! Они поселились тут! Растроганный килиец наклонился и взял на руки мышку. - Земная прелесть, - вежливо обратился он, - как вас зовут? - Юля! - застенчиво ответила мышка. - Юля! Как красиво! - улыбнулся Альберто Су, - у вас потрясающее имя! - Спасибо! Позвольте вам представить, - тактично заявила Юля, - моя подруга змейка Тая! Не бойтесь, она совершенно безопасна! Пришелец погладил Таю. - Вы само совершенство, сударыня! - Благодарю вас, пришелец! - прошипела змейка. - Как у вас здесь хорошо! Я давно не встречал такой красоты! - восхитился Су. - Вы ещё много чего не видели! - воскликнула одна из белочек, - пойдёмте мы познакомим вас с нашим лесом! Угостим вкусными пирогами с малиной! А ещё напоим вас замечательным, травяным чаем! - Я бы с радостью! - ответил килиец, - но мне нужно срочно отремонтировать корабль, и как можно скорее покинуть вашу гостеприимную планету! - Почему? -удивился ёжик, - вам у нас не понравилось? - Понравилось! Очень понравилось! –растроганно воскликнул гость, - но я не хочу стать виновником вашей гибели. И Альберто Су рассказал своим новым знакомым о страшной опасности, привезённой им из глубокого космоса. 5. Наступила продолжительная тишина. Все с опаской поглядывали то на гостя, то на видневшиеся вдалеке отблески быстролёта. Наконец, после затянувшейся паузы зайчик сказал: - Всё понятно! Нужно звать Флорентину! - Кого? - поинтересовался Су. - Фею леса! Флорентина её зовут! Только она сможет нам помочь! -заявил зайчик, - бабушка Каркулья, не знаете где её лесничество? - Как не знать, голубчик! Как не знать! На Васильковой полянке она! Отдыхает! Со всей своей свитой! -ответила сорока. - Как бы потревожить её! Дело - то важное! Государственное! -не сдавался косой. - Вижу, что важное! -согласилась бабушка Каркулья, - только вот разбудить её дело трудное! - Может ты сбегаешь, Филипп, обратился зайчик к ёжику, - ты уже как-то будил её! - Да я бы сбегал, - ответил Филипп, - только пока я добегу...сколько времени уйдёт! - Да, - согласился зайчик, - времени у нас мало! - Бабушка Каркулья, может ты меня отнесёшь к фее? - неожиданно попросила Юля, - я маленькая и не тяжёлая! - Это ещё зачем? - удивилась Каркулья. - А затем! Я слышала, что все феи бояться щекотки! - Не надо меня щекотать! Проснулась я! Флорентина появилась неожиданно с присущей ей пышностью. - Ваше лесничество! Но как? - Как! Как я проснулась? Да разве можно уснуть, когда все вокруг только и щебечут о каком-то пришельце из глубокого космоса! -раздраженно проворчала фея, - ну, показывайте, где он! - Я здесь ваше лесничество! Альберто Су вышел вперёд. - Очень рад нашему знакомству, государыня этих мест! - Полно! Полно, голубчик! - возмутилась Флорентина, - не люблю высокопарных слов! Что привело вас в наши края? - Серьёзная авария, ваше лесничество! - Авария? - Именно так, ваше лесничество! Именно так! - Что ж, помогать попавшим в беду...это ли не долг каждой добропорядочной магини! - заявила волшебница, - пойдёмте, посмотрим, что там у вас стряслось! - Простите, ваше лесничество, но я не советую вам приближаться к быстролёту! - Это ещё почему? - Страшная болезнь-изония на борту корабля! И Альберто Су рассказал фее свою историю. - Тем более я должна туда пойти! - после некоторой паузы заявила Флорентина, - ваши соплеменники нуждаются в помощи! И я как магиня высшей категории просто обязана им помочь! К тому же, серьёзная опасность угрожает не только им, но и моим подданным! Ну-ка пропустите меня! Отговаривать фею было бесполезно. Всем известно, что феи очень упрямы, особенно лесные. А когда дело касается добрых дел им вообще лучше не препятствовать! Опасно! Заколдовать ведь могут! В жучка или таракана! Правда потом расколдуют, и даже извинятся. Но кому от этого легче. Пробегать полдня в теле насекомого не самое большое удовольствие! Поэтому все почтительно расступились, пропуская волшебницу вперёд. Альберто Су последовал следом. К большому изумлению астронавта повреждения быстолёта были незначительными. Памятуя о том, в какую передрягу он попал, килиец понял, что он легко отделался. Несколько оторванных датчиков движения, около сотни непригодных для использования охлаждающих ёмкостей и пара неглубоких вмятин в корпусе-это ли не чудо? Заметив его удивление, фея пояснила: - Без вмешательства свыше здесь не обошлось! Великая сила спасла вас от беды! Даже магия подчиняется ей! - И что это за сила? -поинтересовался Су. Вместо ответа крепко сжимая посох волшебница двинулась вперёд. - Оставайтесь здесь! - строго приказала она. Вскоре фея скрылась в дверном проёме быстролёта. 6. Ожидание показалось всем вечностью. Альберто Су слышал, как магиня разговаривает с Сильве. Хорошо воспитанный бортовой компьютер терпеливо и подробно отвечал на вопросы волшебницы. После довольно продолжительной беседы фея попросила: - Откройте капсулу с больными! - Но... - Никаких возражений! Делайте, что вам велят! Альберто Су слышал, как открылись двери буферного шлюза. Заскрипели раздвижные баритовые жалюзи. Замигал красный, предупреждающий об опасности маячок. Загудела пронзительная сирена. Всё! Сейчас хворь выберется наружу. От охватившего его ужаса пилот закрыл глаза. Послышались тихие, уверенные шаги. Флорентина вошла в смертельно-опасный салон. Наступила томительная тишина. Затем прозвучал строгий, повелительный голос магини: - Убирайся! Тишина. - Я сказала - вон! Безмолвие. - Ветродуй и ветрогон прогоните нечисть вон! - властно воскликнула волшебница. Неожиданно, мощный, порывистый, ветер стремительно ворвался в капсулу. Не обращая внимание на испуганные возгласы обречённых, он моментально принялся выгонять хворь из тел и душ измученных долгой болезнью килийцев. Молниеносно проникая внутрь каждого из пациентов, живительный поток воздуха старательно очищал от губительной проказы уставшие от долгих страданий сердца. Разумеется, коварная хворь не собиралась просто так сдаваться. Она всеми силами упиралась, стараясь ухватиться за любую соломинку, за каждую ослабленную тяжёлой болезнью душу. Однако постепенно её силы таяли, сопротивление слабело, и она нехотя сдавала свои позиции. Наконец, после упорной и продолжительной борьбы изония полностью сдалась на милость победителя. - Унесите её куда-нибудь подальше! - строго приказала ветрам Флорентина, - пусть злобствует где-нибудь на отдалённой, необитаемой планете! Что же касается вас, дорогие гости, -продолжила фея, -то я рада приветствовать вас в нашем волшебном лесу! Отдыхайте, набирайтесь сил! Они вам ещё пригодятся! - Ваше лесничество! -обратился поражённый увиденным Альберто Су, - а как же быть с остальными? На Килии очень много больных! Не могли бы вы и им помочь? - Что ж, конечно помогу! На то я и добрая фея! - ответила волшебница. Она громко хлопнула в ладоши и приказала: - Подайте мне магический флакон! Тут же, кто-то из придворных протянул Флорентине небольшой, зеленоватый пузырёк. - Вот, возьмите! Когда вернётесь домой, откройте его! Ветродуй и ветрогон быстро очистят вашу планету от чёрной проказы и унесут эту нечисть куда-нибудь, за пределы вселенной! - Благодарю вас, ваше лесничество! - почтительно поклонился килиец,- мой народ никогда не забудет вашей доброты! - Полно, полно, голубчик! - улыбнулась волшебница, - творить добро такое наслаждение! Только глупец не понимает этого! А теперь давайте веселиться, танцевать и праздновать нашу встречу! Целый день в волшебном лесу не смолкал весёлый пир. Добродушные хозяева всячески старались угодить своим гостям. Белки испекли великолепные пирожки с малиновым джемом, зайцы приготовили вкуснейший салат из морковки и капусты. Ежики угостили маринованными грибами, а фея сотворила замечательный, волшебный эликсир, который снимал усталость и придавал свежие силы. Сорока Каркулья развлекала гостей смешными остротами, а мышка Юля и змейка Тая устроили самое настоящее, театральное представление. Шумное застолье, дружеская обстановка и радушный приём быстро сблизили и хозяев, и гостей. Ведь это так здорово чувствовать себя уютно находясь за много километров от родного дома. Тем временем наступила ночь. Расходится никому не хотелось. И лишь огромное стремление Альберто Су поскорей привезти долгожданное исцеление на родную планету подталкивало его к скорейшему отлёту. - Жители Земли! - заявил перед расставанием растроганный до глубины души пришелец, - спасибо вам за всё! Мы никогда не забудем вашего гостеприимства! Оставайтесь с миром на вашей замечательной планете! Я надеюсь, что мы с вами скоро увидимся! Затем он поочерёдно обнял каждого из собравшихся. Также поступили и все килийцы. Через несколько минут отважный быстролёт плавно отделился от земли, и моментально скрылся в ночном, усыпанном яркими звёздами небе. 7. Максим Петрович Добряков был астрономом-любителем. Несмотря на свой почтенный возраст он каждый день поднимался на крышу своей многоэтажки, устанавливал небольшой телескоп собственной конструкции, и до самого рассвета любовался великолепным, звёздным небосводом. - Ах, - постоянно сокрушался он, - и кто говорит, что наблюдать за звёздами занятие скучное и неинтересное? Глупцы! Небосвод-живой организм! Он находится в постоянном движении. И никогда знает покоя! И если тщательно прислушаться, то можно уловить его едва различимое дыхание! Более того, Максим Петрович частенько утверждал, что видел инопланетный, космический корабль! И хотя с самими пришельцами ему пообщаться не удалось, сам факт того, что мы не одни во вселенной, придавал пожилому человеку дополнительные, жизненные силы для своего необычного хобби. - Я обязательно должен увидеть их снова! -не раз говорил он, - хотя бы для того, чтобы предупредить их об опасности! Опасности контакта со злыми людьми! Ведь они могут подумать, что все люди такие! Но добрых людей значительно больше! Разумеется, вся округа считала старика чудаком. И при встрече всякий старался перейти на другую сторону улицы. Впрочем, никакого вреда от чудачеств Максима Петровича не было, поэтому к пожилому человеку относились снисходительно принимая во внимание его почтенный возраст. Еще одной причудой астронома была непомерная любовь ко всему живому. Не проходило и дня, чтобы Максим Петрович не накормил какую-нибудь голодную животину или птицу. Вороны, сороки и даже воробьи были частыми гостями за его обеденным столом. И даже ёлку на новый год он ставил не живую, а искусственную, чем вызывал многочисленные недоумения окружающих. В тот день Максим Петрович как обычно смотрел в телескоп. К великому сожалению астронома на небе ничего интересного не происходило. Ярко-серебристая Венера мирно дремала, освещая своим серо-бледным светом чёрный, усыпанный многочисленными звёздами небосвод. Благородный, красный Марс яркой, огненной точкой заметно выделялся среди окружавших его планет. В созвездии Весов гигантский Сатурн, спрятавшись за свои громадные кольца, уныло наблюдал за всем, что происходит на Земле. А великолепный, белолицый Юпитер, окружённый своими многочисленными спутниками, величаво сиял на бескрайнем, чёрном небе, наслаждаясь необыкновенной, первозданной тишиной. Разочарованный такой безмятежностью Максим Петрович заметно расстроился: - Эх, видно дремлет сегодня вселенная! - грустно пробормотал астроном, - видимо уснула! Что ж, спокойного сна, дорогая! Доброй ночи! Он уже приготовился собирать телескоп, как вдруг всё вокруг словно сошло с ума. Звёздное небо заволокло мутной клубящейся массой. Где-то далеко появились зарницы ужасающего катаклизма. Космическая пыль, обломки астероидов, яркие вспышки света, моментально сплелись в один большой кружащийся клубок. Максим Петрович с замиранием сердца смотрел на происходящую в ночном небе катастрофу. Он и раньше слышал о космических бурях, но никогда их не наблюдал. Вдруг, откуда-то из центра этой катавасии, неожиданно вынырнула маленькая, оранжевая точка. Стремительно приближаясь к Земле, она оставляла за собой яркий, огненный след. Ещё немного и преодолев мощное, земное притяжение, она упадёт где-то в соседнем лесу. - Астероид, наверное! - испуганно пробормотал Максим Петрович, - надо срочно предупредить МЧС! Как бы он не свалился кому-нибудь на голову! Неожиданно, скорость астероида резко упала. На какое-то мгновение он завис в небе, а потом произошло нечто невероятное: словно по повелению чей-то могущественной воли оранжевая точка плавно опустилась на землю. В тот же момент бушующая стихия моментально затихла, клубы пыли рассеялись, и на небе засверкали яркие, тщательно отполированные космической бурей звёзды. Наступила привычная тишина. Как будто ничего и не случилось! - Да это же никакой не астероид! - догадался астроном-любитель, - это космический корабль! Он потерпел аварию! И теперь нуждается в помощи! И это совсем рядом! Каких-то двадцать - тридцать километров! Я просто обязан его найти! Я просто обязан им помочь! Господа пришельцы я уже бегу! Я спасу вас! С этими словами, вдохновлённый таким замечательным открытием, Максим Петрович бросился собираться в дорогу. На ходу он всё время восклицал: - Они есть! Они прилетели! Они прилетели! Чем вызвал необычайный переполох во всём подъезде. Уже через несколько минут, он, взвалив на плечи солидный рюкзак, торопился в сторону леса. В руке, в жёстком кейсе, воодушевлённый астроном тащил свой неразлучный, любительский телескоп. - Ты куда это с утра, Петрович? Никак гуманоидов идёшь искать? - издевательским тоном поинтересовалась соседка по подъезду Клавдия Семёновна. - Иду! - неохотно ответил астроном. - Так сачок бы с собой взял! Чем ловить-то будешь, когда встретишь? - довольная своей каверзой рассмеялась женщина. - Не веришь мне, Семёновна? Твоё дело! - А телескоп-то тебе зачем? Отбиваться от них что ли? -не унималась женщина, - так тяжеловат он для самообороны! - Зачем отбиваться? - фыркнул Максим Петрович, - я хочу им показать, что пришёл к ним с миром! Ведь астроном-самая мирная профессия на Земле! Максим Петрович на ходу поправил рюкзак. - Смотри, Петрович, похитят они тебя! И окажешься ты Дудыкиной набережной! На Дудыкиной набережной находилась пятнадцатая психиатрическая больница. Зная это Максим Петрович лишь махнул рукой и ещё быстрее зашагал в сторону видневшегося в дали леса. Всё утро и весь день Максим Петрович отважно продирался сквозь густую, колючую чащу. Лес не хотел пускать астронома. Еловые лапы нещадно царапали руки и лицо. Старые, сухие ветки цеплялись за одежду. Надоедливые комары устроили кровавый пир, а заодно пригласили в гости своих давних коллег. Глубокие рытвины и бесконечные ямы-ловушки мешали быстро передвигаться. Сверху на голову астроному сыпались тяжёлые, еловые шишки. К тому же торчащие из земли засохшие корни то и дело ставили путешественнику неожиданные, коварные подножки. Но Максим Петрович не сдавался. Увлечённый своей идеей он медленно пробирался вперёд. Постепенно лес начал редеть. Вот уже из-за высоких деревьев появились первые, ещё робкие просветы. Хвойные деревья заменили куда более миролюбивые липы и клёны. Колючие кустарники остались далеко позади. А противные комары, вероятно окончательно насытившись, умчались прочь, в свои тёплые, уютные кроватки. - Фу! -облегчённо вздохнул упрямый путешественник, - кажется, самое страшное позади! Ещё не много! Ещё не много, друзья, и я смогу вас обнять! Стемнело. На чёрном небе появились яркие фонарики-звёзды. Древняя, седая ночь, всецело подчиняясь установленному порядку, вступила в свои законные права. Большая, желтолицая Луна осветила округу тусклым, мерцающим светом. Максим Петрович прибавил шаг. Вскоре показалась утоптанная, аккуратная тропинка. Вековые дубы, словно могучие, величественные исполины грациозно стояли по обеим сторонам тропки. Казалось, что они тщательно охраняют вход в некое волшебное царство. Удивлённый увиденным астроном осторожно двинулся вперёд. Деревья беспрепятственно пропустили храбреца. Лишь любопытная старая сорока пристально следила за каждым шагом путешественника. Впрочем, и она, шумно взмахнув крыльями вскоре исчезла в лесной чаще. Наконец, величественные деревья остались за спиной, и заметно уставший астроном -любитель вышел на большую, цветочную полянку. Огромный, космический корабль грациозно парил над землёй, устремив свой острый нос в чёрное, звёздное небо. 8. - Дорогие инопланетяне! Я рад приветствовать вас на нашей планете! - возвышенно воскликнул Максим Петрович. Однако его возглас моментально утонул в шуме мощных, корабельных двигателей. Межпланетный быстролёт с достойным именем "Максимус" медленно поднялся вверх и издав последний, прощальный сигнал мгновенно устремился в безграничное, чёрное небо. - Куда же вы? Постойте! - разочарованно воскликнул Добряков отчаянно бросаясь к кораблю, - я же хотел вам помочь! - У вас ещё будет такая возможность! И хотя голос прозвучал тихо и приветливо, от неожиданности Максим Петрович вздрогнул. Он оглянулся. Позади стояла статная, молодая женщина необыкновенной красоты. Она добродушно улыбалась. На её плече сидела белобокая сорока и что-то тихо нашептывала даме на ухо. Рядом стоял пухленький, миловидный зайчик. Две ярко-рыжие белки-шалуньи весело резвились у ног прекрасной незнакомки. В дополнении ко всему огромный, бурый медведь пристально смотрел на испуганного путешественника. - Кто вы, сударыня? - растерянно пробормотал Добряков. - Представьте меня человеку! - Его лесничество госпожа Флорентина, фея этих мест! - громко отчеканил зайчик. - Флорентина? -удивился астроном, -но как такое возможно? - Что именно? -поинтересовалась фея. - Видите ли, ваше лесничество, там, где я живу многие наслышаны о вас! Из уст в уста люди передают сказание о ваших добродетелях! Милосердие и сострадательность, ясный ум и доброта, вот лишь немногие из тех качеств, что приписывает вам людская молва, только... Тут Максим Петрович замялся. - Что только? Ну говорите, мой друг! Не бойтесь! Максим Петрович, вдохновлённый тем, что лесная фея назвала его своим другом заметно приободрился. - Только всё это звучит как сказка! - продолжил он, -как народный фольклор! Надеюсь, вы меня понимаете! - Понимаю! -улыбнулась фея- что ж, люди так устроены: пока не увидят-не поверят! - Именно так, ваше лесничество! - согласился Максим Петрович. - Итак, что привело вас в наши края? -поинтересовалась Флорентина. - Как раз именно это, ваше лесничество! Понимаете, мне очень хотелось убедить людей в том, что мы не одни во вселенной! Что где-то там в бескрайнем космосе, на далёкой планете существуют другие, пусть и не похожие на нас жители! А теперь, судя по всему меня ждёт глубокое разочарование! И очередная порция насмешек! - Да, люди любят смеяться над теми, кого они не понимают! -согласилась фея, - но не всё ещё потерянно, друг мой, наши новые знакомые обещали вернуться! И тогда вы сможете лично их поприветствовать! Надо лишь немного подождать! А пока продолжайте заниматься тем, чем вы занимались до этого: наблюдайте звёзды, изучайте кометы, следите за астероидами -одним словом слушайте дыхание неба! - Благодарю вас, ваше лесничество! -грустно вздохнул Максим Петрович, - я непременно воспользуюсь вашим советом! С этим позвольте мне откланяться! Максим Петрович слегка поклонился и медленно побрёл домой. - Ваше лесничество! - обратилась к волшебнице сорока, - вам его не жалко? - Конечно жалко, Каркулья! Над ним же опять будут смеяться и считать его чудаком! Но что мы можем сделать? Иноземцы улетели, и я не в силах их вернуть! - И не надо! -воскликнул радостно зайчик. - Почему это? - удивлённо спросила волшебница. - Потому, что они когда-нибудь вернуться! Нам главное быть готовым к их прилёту! - тут зайчик хитро улыбнулся, - а для этого нам нужно, чтобы кто-то нас предупредил! - То есть ты хочешь сказать... - Именно так ваше лесничество, нам нужен свой, личный астроном! - Ты думаешь... - Конечно, ваше лесничество, этот бедолага как никто другой нам подходит! - Тем более, что он любит птиц!- поддержала зайчика сорока. - И зверей!-добавила одна из белок. - Ну если так, тогда верните его! - попросила лесная владычица. Через несколько минут Максим Петрович, уже в чине личного астронома лесной феи, приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Устроившись поудобнее, он неотрывно смотрел в свой телескоп, то и дело восхищаясь бесконечным, звёздным небом. - Не мешайте ему! - строго-настрого приказала Флорентина, - пусть наслаждается! Ведь это так здорово, когда человек находится на своём месте! И все звери тихо удалились, оставив астронома -любителя одного за своим любимым занятием.

Николай КРАСИЛЬНИКОВ БЛИЗКАЯ ДАЛЬ (Из дневника) … Природе было угодно создать Землю и Человека. Человеку было угодно создать Бога. Богу угодно было погубить Человека, а для того, чтобы это сделать, он сотворил политиков и военных, а для того, чтобы это сделать менее болезненным, он сотворил писателей. «ПЯТИЗВЁЗДНЫЙ» ТОСТ Бухарский поэт Ташпулат Хамид был среднего роста, плотен, как баурсак – узбекский колобок, и в меру кудряв, за что коллеги по цеху называли его Пушкиным. Писал он философскую и пейзажную лирику, о минаретах и ласточках, о детстве и улочках древнего города. Не смотря на то, что Ташпулат занимал весьма высокий партийный пост в Бухаре, он оставался всегда весёлым, внимательным и обходительным человеком. И стихи его были такими же искромётными, греющими читателя неподдельной теплотой. Правда, баснописец Ямин Курбан, со свойственным ему сарказмом, замешанном на ревности, осторожно напоминал: – Настоящий поэт – толстым не бывает! Стихи Ташпулата Хамида на русский язык переводили Нина Татаринова, Зоя Туманова, Михаил Ушаков, другие ташкентские поэты. Однако с некоторых пор Ташпулату стало почему-то казаться «тесной» популяризация его стихов на «великом и могучем» в рамках республиканских газет и журналов. Захотелось более широкого читательского признания. Обрели же всесоюзную славу поэты Расул Гамзатов и Кайсын Кулиев! А всё благодаря кому? Столичным поэтам. Тогда в конце 60-х годов и зачастил Ташпулат в белокаменную к именитым переводчикам с богатыми подарками земли восточной. Те с удовольствием принимали дары. Отуманенные коньячной дымкой обещали что-то перевести, даже организовали несколько журнальных публикаций, и только. Настоящая слава не приходила. В один из очередных приездов Ташпулат собрал московских поэтов-переводчиков в ресторане ЦДЛ. Здесь он уже был узнаваемым и желанным гостем. К столу, обставленному по «падишахски» щедро, подходили знакомые и незнакомые поэты, произносили пышные тосты. В самый разгар дружеской пирушки возле «хозяина дастархана», словно из-под земли, вырос незнакомый мужчина. Пошатываясь на «пластилиновых» ногах, он приобнял Ташпулата и выкрикнул: – Тихо! Я скажу здравицу в честь нашего друга, – и выдал четверостишие: Бейте бубны, гремите пушки, Принимай, Москва, дары! Ташпулат Сергеич Пушкин К нам приехал из Бухары. Гости, весьма захмелевшие за столом, приняли эпиграмму за дружескую шутку, налили незнакомцу в рюмку «пятизвёздной радости», и выпили под дружное «гип, гип, ура!» за виновника торжества. Ташпулат, в общем-то, мало пьющий, придя в гостиницу, долго «прокручивал» в голове стихотворный тост и, в конце концов, посчитал его незаслуженно обидным. Да и человек, произнёсший его, был незнакомым. Так и вернулся поэт в родную Бухару оскорблённым… Больше он в Москве не появлялся. Стихи Ташпулата продолжали переводить те же самые ташкентские поэты. Искренне, близко к оригиналу, донося до русского читателя дух и настроения узбекского друга. И заискивать, как перед московскими именитыми собратьями по перу, было не надо. Разве что лишний раз угостить Михаила Ушакова в полуподвальном буфете гостиницы «Зеравшан», когда-то называвшейся «Региной», стаканом солнечного портвейна. А эпиграмма так и продолжала ходить в узких кругах столичных поэтов. Говорили, что её написал Евтушенко. Но как-то в Переделкино в начале лихих девяностых я прочитал эту эпиграмму Евгению Александровичу и спросил, верно ли, что это написал он? Мэтр изучающим взглядом окинул меня, засмеялся и сказал: «Не помню!» ПОСТУПОК После войны поэт Ахунди работал директором книжного издательства. Однажды к нему в приёмную пришли необычные белобородые старцы – то ли за советом, то ли за помощью. В чалмах, в длиннополых лёгких халатах и с чётками в руках. Смиренное поведение и само одеяние выдавало в посетителях священнослужителей. Хозяина кабинета в это время не оказалось на месте. Вызвали в райком партии, или по каким другим срочным делам. Надо сказать, что годы, о которых идёт речь, были атеистическими. Велась открытая и скрытая борьба с верующими. Вот тут-то в приёмной и возник парторг издательства и ярый богоборец П. Увидев почтенных священнослужителей, он грубо выпроводил их за дверь. Когда Ахунди вернулся на рабочее место и узнал о безнравственном поступке своего сотрудника, поэт пришёл в негодование: – Да как вы могли выдворить гостей? Эти старики святые, они молились за нашу Победу! Впоследствии Ахунди, хотя и с трудом, но сумел уволить с работы парторга. По тем временам это был мужественный поступок. САМОЕ ТРУДНОЕ Что самое трудное в творчестве поэта, когда он склоняется над чистым листом бумаги? Поиск божественного слова, необычного образа, редкой рифмы, ритма, размера? Разумеется, без всего этого не создать хорошего стихотворения. Однако для истинного творца есть и не менее важная задача: книга, наконец, родилась, и теперь ей надо дать название. Какое? «Стихи» – тривиально. Другие названия также могут оказаться примелькавшимися или где-то уже слышанными. М-да… Ведь книга, по существу, такой же корабль, как её назовёшь, так она и отправится в читательское плавание. С такими трудностями обычно сталкиваются мастера, поэты первого ряда. Как они в подобных случаях поступают? Обращаются за советом к собратьям, которым доверяют, их тонкому слуху, безупречному вкусу. Именно таким считался поэт-фронтовик, автор известной повести «Как кончаются войны», многолетний преподаватель Литинститута Василий Субботин. Однажды летом на даче, где мэтр на веранде пил чай, раздался телефонный звонок. Василий Ефимович поднял трубку. Звонил Евгений Евтушенко, просил совета, как лучше назвать свою новую книгу, перечислял варианты. Случай был, действительно, не из простых. Все варианты Василий Ефимович, подумав, мягко отклонял, но в какое-то мгновение его взгляд скользнул по подоконнику, на котором в стеклянной вазе сияло крупное яблоко. С одной стороны – зелёное, с другой – розовое. Именно на нём и остановился взгляд Субботина. – Стоп, Женя! – воскликнул Василий Ефимович. – А назови свою книгу «Яблоко»! Коротко и точно, с библейским привкусом. – Подумаю, – после короткой паузы ответил Евгений Александрович и поблагодарил. Вскоре книга Евтушенко «Яблоко» увидела свет. РАМЗЕС Поэт-фронтовик Назармат, как минимум раз в месяц, любил появляться в СП Узбекистана, что находился в 70-е годы на улице Пушкина, 1. Он с трудом распахивал тяжеленную дубовую дверь, долго, по привычке обтирал подошвы обуви, шаркая о рубчатый резиновый коврик, потом поворачивался в сторону молодого усатого вахтёра, сидевшего за гардеробной перегородкой, улыбчиво здоровался с ним и, подняв к потолку указательный палец, таинственно спрашивал: – Рамзес у себя? – У себя, учитель! – отвечал вахтёр. – Хош, – удовлетворённо потирал ладонями Назармат и одышливо поднимался по ковровой дорожке на второй этаж, где находился кабинет секретаря Союза писателей по организационным вопросам поэта, лауреата государственной премии Рамза Бабаджана. Навряд ли, Назармат знал, что-либо о египетском царе Рамзесе, просто ему нравилось словосочетание имён. А если к тому добавить, что Рамз Бабаджан – человек душевный – мог помочь коллегам с ордером на квартиру, с путёвкой в Дом творчества или с очередью на машину, другими тогдашними благами, то он вполне оправдывал имя всесильного Рамзеса. ПОПУТЧИК Ехал на автобусе из Тёплого Стана домой в Переделкино. Рядом – южанин средних лет, с модной ныне щетиной недельной давности, сосредоточенно глядит в окно, за которым проплывают растущие, как грибы, подмосковные новостройки, супермаркеты, бензоколонки с лейблами «ЮКОС», парки, пруды, златоглавые храмы, привычные моему глазу и душе пейзажи… Достаю из дорожной сумки книгу, читаю. Листая страницы, замечаю – южанин изредка с интересом наблюдает за мной. Ему, явно, молчание навевает грусть, хочется поговорить. Наконец, он полу-оборачивается ко мне и деликатно произносит: – Извините, смотрю на вас и удивляюсь – вам, видимо, уже немало лет, а вы читаете без очков… – Наверное, это наследственное, – отвечаю я. – Мама моя была швеёй: она и в семьдесят лет без очков вдевала нитку в иголку. Помолчали. – Удивляет и другое, – говорит южанин, причём без акцента, без всяких «нэ». – Сейчас мало кто читает книги в транспорте, и вообще, как раньше. Особенно молодёжь. В ушах торчат наушники, из рук не выпускают мобильники, планшеты-маншеты… Тукают пальцами в буквы. – Это так, – соглашаюсь я. – К сожалению, так… – А ещё, извините за назойливость, – произносит незнакомец. – Вы очень напомнили мне моего отца. Он был сельским учителем, – южанин грустно вздыхает и отворачивается к окну, за которым во всей своей полуденной осенней красе полыхали клёны, берёзы, осины. Наверное, они напомнили ему совсем иную картину: в ослепительном снегу вершины гор, родной аул, лопочущие листвой тополя, скачущую по камням ледяную речку. Я снова углубляюсь в чтение. – Извините, – слышу вскоре уже знакомый голос, – мне на следующей остановке выходить. Разрешите напоследок спросить: а кто вы по специальности? Вообще-то я не люблю представляться писателем. Это по молодости было лестно называться столь высоким званием. С возрастом человек становится осознаннее, требовательнее к себе, к окружению. – Учителем, – произнёс я, будучи уверенный в том, что писательское призвание сродни учительскому: «Сеять разумное, доброе, вечное»… – Я так и думал, не ошибся, – обрадовался любопытный незнакомец. – Значит вы, как и мой отец, тоже учитель! Мой собеседник, явно одушевлённый мини-диалогом, на прощание пожелал мне «кавказского здоровья, мудрого долголетия» и стал пробираться к выходу. А я снова открыл книгу писателя Антона Макаренко «Педагогическую поэму». Книгу ныне полузабытую, но нисколько не потерявшую актуальности в постперестроечной России. КОВАРСТВО Поэт Азиз Абдураззак в доме творчества «Дурмень» переводил на узбекский язык стихи Пушкина. Был он стар, немощен, но чувство юмора его никогда не покидало. Вечером после ужина Абдураззак на час-полтора садился к телевизору, что находился в фойе, послушать новости, поговорить с собратьями. В тот период по телевизору ежедневно рекламировали очередное чудо-лекарство, вроде волшебной тибетской травки «похотливого козла», от мужской потенции. Однажды Абдураззак, раздражённый такой назойливой рекламой, не выдержал и при всех демонстративно вырубил «ящик». – Что вы, домулло?! – зашумели коллеги. – Сейчас будут передавать концерт… На что старый поэт, некогда слывший удачливым ловеласом, громко и с явной обидой в голосе, процитировал переводимого им классика: – Какое подлое коварство – полуживого забавлять! ЦЕНА ШУТКИ Народный поэт Узбекистана Шукрулло в юности считался выдумщиком и шутником. Впрочем, таковым он был всегда. После войны в «Культмаге», что находился на улице Карла Маркса, молодая женщина, приехавшая из сельской местности, попросила продавца показать ей диковинную вещицу – веер. Она с простотой селянки повертела им и так, и сяк, затем поинтересовалась: мол, как им пользоваться? – Дайте, покажу! – сказал Шукрулло, случившийся рядом. Поэт приставил веер к лицу и стал отчаянно крутить перед ним головой. – Вот так! – улыбнулся Шукрулло. – Ийе, – удивилась женщина, приняв шутку поэта всерьёз, и подумав, веер не купила. Покупатели, наблюдавшие за необычной сценкой, рассмеялись. Через день к дому Шукрулло подкатил энквэдевский воронок. Первый вопрос, заданный следователем поэту, был: – На что вы намекаете, гражданин Шукрулло? На то, что в Советском Союзе выпускают не качественные товары? Так шутка обернулась для поэта суровой былью, растянувшейся на несколько лет гулаговских лагерей. СТАРИКИ Был я молод, настырен, нетерпелив. И написал свой первый рассказ «Старики». Отнёс его в толстый литературный журнал. Большая красивая бабушка, заведовавшая отделом прозы и, кстати, сама неплохая писательница, почему-то промурыжила мой литературный опыт несколько лет. И когда я о рассказе почти забыл, он вдруг был напечатан. На радостях я пришёл с коробкой конфет к большой красивой бабушке – она будто «затормозилась» в своём возрасте – и совершенно искренне выпалил: – Огромное вам спасибо! Наконец-то мы с вами породили «Стариков»! Большая красивая бабушка нисколько не обиделась на моё бестактное признание. Иначе мы не пили бы вместе чай с конфетами и не смеялись так весело… ДОКУМЕНТ ЭПОХИ Выходец из пензенских крестьян поэт Павел Дружинин (1890 – 1965) свой творческий путь начинал в Ташкенте. Здесь в начале прошлого века в местных газетах и журналах были опубликованы первые его стихи, вышли первые сборники. Поэт близко общался с жившими тогда в городе «бирюзовой чайханы» А. Ширяевцем, Б. Лавренёвым. Встречался с Есениным, когда тот весной 1921-го года приезжал в Ташкент. После октябрьской социалистической революции Павел Давыдович переехал в Москву. Его творчество было замечено А. М. Горьким. Стихи поэта высоко ценили М. В. Исаковский, А. А. Прокофьев за знание народной жизни, богатство и красоту русского языка. В 1986 году московский «День поэзии» опубликовал забытое стихотворение Павла Дружинина, которое разыскал в газете «Юношеская правда» за 1924 год литературовед А. В. Храбровицкий. Называется оно «С галёрки» и посвящено ломке старого быта. Стихотворение показалось мне удивительно современным, только в «обратном направлении». Так, наверное, случается часто во времена исторических перемен, переделов. Стихотворение короткое, и я приводу его целиком: Пляшет НЭП отвратительный танец, Скалит зубы торгаш-гармонист. А с галёрки поэт-оборванец Вниз бросает пронзительный свист. Это я, чьи карманы навылет, Это я, из-под Пензы мужик, В ваши чёрные смокинги вылил, Как в помойную яму, свой крик. Это я, в облинявшей фуфайке, Вас, нарядных, по роже – бичом! Жрите, чавкайте сдобные сайки, Подавитесь моим калачом. Знаю я, вы одели шелка чьи, Чьи согрели вам пузо меха, И за все ваши блага свинячьи Я не дам запятой из стиха! Поэтические строки, как яркий документ, запечатлели определённый отрезок эпохи. И разительно напоминают так называемых «новых»… Тут уж я не говорю о мастерстве поэта, его метких эпитетах, образах, иронии, которым могли бы позавидовать некоторые нынешние модные стихотворцы – иван-гардисты и абрам-гардисты… ОБРАЗ НА ФОНЕ ВРЕМЕНИ Портрет бывшего писателя-коммуниста, крупного партийного деятеля, ныне преобразившегося в писателя-«богослова» Евгения Ефимовича Березикова, в славянском миру слывущего Евгением, в мусульманском – Доно Насафи, несомненно, колоритен: на лысеющем черепе приплюснутая шляпа нэповских времён, холщовая рубаха навыпуск, такие же белые штаны и остроносые горчичного цвета штиблеты. В руках – огромный, отполированный до блеска, айвовый посох. Не хватает только над головой нимба – зримого символа святости. Он постоянно пребывает в духовном странствовании, поисках пути к вечной жизни. Как ритор – античный спец по трёпу, путешествует по городам, странам и континентам, с самозваным титулом: «Верховный Астрал Индо-Азиатского Большого Магистра – треугольника Тибета-Азии-Памира». Ни больше, ни меньше. – У Березикова поехала крыша мира! – шутят собратья по перу. Надо отдать должное, Евгений Ефимович не сердится на подобные колкости, или делает вид, что не сердится? Посмотришь со стороны и подумаешь: что-то есть в сей фигуре от двух знаменитых людей – графа Льва Николаевича Толстого яснополянских времён и, как ни странно, – от Остапа Бендера. И от второго, кажется, даже больше, чем от первого… 1995 КАСЫДА В одной арабской стране злоумышленник стрелял в падишаха. К счастью, пуля не задела его светлейшее величество. Падишах, как и все падишахи, был злым и мстительным человеком. Простому мастеровому люду в его стране жилось бедно, туго. И только кучка хитрецов, лицемеров и мерзавцев купалась в роскоши и неге. Те, которые жили в бедности, тайно радовались покушению на его величество, а купавшиеся в золоте, притворно скорбели по печальному происшествию. Однако в этой «скорби» больше всех выделились придворные поэты. Самый главный придворный поэт даже написал касыду в жанре соболезнования. В этом деле он был мастаком. И главная мысль касыды заключалась в том, что если бы поэт в тот трагический момент оказался рядом, то он, не колеблясь, подставил бы под пулю своё сердце, чтобы сохранить драгоценную жизнь повелителя. Касыда падишаху понравилась. Он даже прослезился. И назвал поэта настоящим героем. Подарил ему сшитый золотом халат и белого коня. Другой придворный поэт позавидовал успеху собрата. И тогда он тоже написал касыду, очень похожую на ту, что уже существовала. Только мысль в ней была чуть-чуть иная. Поэт размышлял о том, что если бы злоумышленник послал вторую пулю, то под неё он бы непременно подставил свою грудь. Падишах прочитал и эту касыду. Он был суровым правителем, но обладал и юмором. Поэтому падишах сказал: – В следующий раз докажешь свою преданность на деле. Тогда и получишь должное вознаграждение. А то твоя касыда уж слишком смахивает на подхалимаж! ЗНАТЬ БЫ… Писатель-сказочник К. И., глубоко верующий человек, никогда не брал в рот спиртного. Придерживался высшей нравственной заповеди: – … Я выпью – и вдруг умру. Как тогда в таком виде предстану перед Всевышним? Что скажу ему на страшном суде? К. И. умер трагически – от солнечного удара. ЮБИЛЕЙ НАВОИ Так однажды случилось, что очередная круглая дата – 500-летие со дня рождения великого узбекского поэта Алишера Навои – выпала на начало войны. Как быть? Как отметить достойно в тяжелейшее время этот славный юбилей? И отмечать ли? Общественность и руководство республики оказались в некоторой растерянности: война и юбилей… К тому же в предвоенные годы в некоторых кругах интеллигенции (конечно, не без помощи соответствующей пропаганды) бытовало мнение, что всё творческое наследие поэта реакционно, а сам он является царедворцем. А это никак уже не поощрялось… Да-да, было и такое! Как выйти достойно из создавшегося положения? Тут без Москвы ничего не решить. И тогда первый секретарь ЦК Узбекистана Усман Юсупов отважился напрямую обратиться к товарищу Сталину. Вождь внимательно выслушал первого секретаря. Отошёл к широкому окну, раздвинул шторы и медленно стал читать что-то на грузинском языке. По напевному слогу чувствовалось, что это были стихи. Когда вождь закончил читать, он посмотрел на слегка растерявшегося Юсупова и подчеркнул: – Это стихи великого Навои на грузинском языке. Собственно, так и был однозначно решён вопрос, проводить юбилей великого поэта или нет. Вождь многое знал наизусть и помнил. Недаром когда-то в юности сам писал стихи. К слову, не в пример нынешним кремлёвским демократам, оплёвывающим всё и вся, создающим чужими руками сомнительные мемуары типа «Исповеди на заданную тему» и получающим за них доллары: свой-то рубль позорно низвели до нищеты. А юбилей поэта в тот трудный для страны год всё же отметили. И не только в республике. В блокадном Ленинграде 10 – 12 декабря 1941 года в Государственном Эрмитаже состоялась научная конференция, посвящённая Алишеру Навои. Тогдашние «тоталитарные» руководители почему-то помнили о культуре и, как могли, поддерживали и помогали ей, хотя и само положение навряд ли были соизмеримы с нынешним… Морально, материально и психологически. НОВЫЙ ЖАНР Поэт Б. Б. написал роман в стихах. В пятьдесят тысяч строк. Романище! Титанический труд. В этом смысле он «переплюнул» всех своих соотечественников – восточных классиков прошлого и настоящего. Роман воспевал возрождающийся капиталистический строй, главу государства, новых «хозяев жизни». А поскольку поэт Б. Б. когда-то был циковским работником, коммунистом-чиновником и лауреатом многих престижных государственных и литературных премий, давние связи у него остались. Вот эти-то коммунисты-перевёртыши – «новые хозяева жизни» – в благодарность поэту за прошлые услуги помогли на спонсорских началах издать роман-эпопею своего бывшего всесильного патрона. Романище с быстротой молнии, в роскошном переплёте и на мелованной бумаге, вышел в свет. И… неподъёмным кирпичом осел на прилавках книжных магазинов. «Неподъёмным» он был во всех смыслах, но особенно – в цене. Поэт нервничал. Ему, естественно, хотелось, чтобы его творение прочитали, чтобы в полный голос заговорили о его героях. И тогда Б. Б. попросил критика О. Ш. написать в какую-нибудь газету или журнал о его стихотворном романе статью. Критик и литературовед О. Ш. был человеком честным и принципиальным. Лгать он не умел, но и обидеть поэта не хотелось – хотя бы за бессонные ночи и самоотверженный, но – увы – напрасный, в данном случае, труд. Однако поэт при каждой встрече напоминал критику о невыполненной просьбе. И вот, наконец, О. Ш. не выдержал и отправил по почте письмо Б. Б.: «Уважаемый коллега! Поздравляю вас с выходом романа в стихах. Мне кажется, вы стали автором новаторского искусства, введя в литературу новый жанр, который можно определить ёмким словом «восхвализм». Прошу не путать с другими «измами» – соцреализм, постмодернизм и т. д. Конечно, этот жанр существовал во все времена – в одах, касыдах, посвящённых царям и падишахам, постоянно трансформируясь. Но то, что создали вы в литературе – настоящий подвиг, не имеет аналогов. Смею вас заверить, что ни у одного поэта в мире не было такой оды в пятьдесят тысяч строк. В этом смысле вы достойно могли бы быть упомянуты в книге рекордов Гиннеса, с чем я вас ещё раз и поздравляю. О. Ш.». СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ В середине семидесятых годов профессор, доктор филологических наук, поэт, литературовед, член СП СССР, знаток творчества Анатоля Франса, преподаватель республиканского педагогического института русского языка и литературы и член редколлегии журнала «Звезда Востока» С. И. Лиходзиевский попросил меня перевести детские стихи неизвестного мне поэта С. П. Шушкевича. Помнится, я смутился, сказал, что не знаю, мол, родственного славянского языка, на что милейший Степан Иванович заметил, что это не беда, и он поможет мне, сделает подстрочник. Как потом выяснилось, С. П. Шушкевич был близким другом С. И. Лиходзиевского с юности – по комсомолу и по поэтическому цеху. Оба, как многие и многие тогда, перед войной оказались в опале; Степан Иванович попал в южный Казахстан, в местечко Капланбек. Ну, а про мытарства друга деликатный Степан Иванович в то время умолчал. Правда, позже я узнал: пока Степан Иванович, находясь в ссылке в солнечном краю, учил русских и казахских ребятишек в младших классах любви к родине, друг его на суровом Севере сдавал «экзамены» по валке леса и трелёвке брёвен. Однако потом, несмотря на далёкие расстояния и долгую разлуку, старые приятели не порывали связи друг с другом, переписывались, изредка даже во время отпусков встречались. Что и говорить! Такой привязанности можно только искренне позавидовать. А ради дружбы – чего только не сделаешь… В общем, стихи добросовестно, как мог, я перевёл, стараясь донести их дух до читателя. Вскоре подборка стихов С. Шушкевича увидела свет. Было среди них, быть может, не самое лучшее, которое мне однако вспомнилось недавно совсем по другому случаю… Стихотворение короткое и я приведу его полностью – «Мой дед»»: В самой светлой комнате есть портрет, С шашкой и в будённовке там мой дед. Не в одном походе он раньше был, Белых генералов он крепко бил. Землю им советскую не отдал, Дед края Полесские защищал. Были деду трудности по плечу, На него похожим быть я хочу! Номер журнала «Звезда Востока» со стихами Степан Иванович отправил в Минск автору. А вскоре от С. П. Шушкевича на мой адрес пришёл толстый пакет. С новым сборником его стихов и тёплым автографом. Там же было письмо с благодарностью за переводы, за «не технократическое понимание текста, а естественное чувство родственного слова». Вот, собственно, и всё. Больше о С. П. Шушкевиче я ничего не знал, разве только то, да и то со слов Степана Ивановича, что у него есть толковый сын, который «пошёл по естественнонаучной стезе». Мыслил ли тогда Степан Иванович, что более чем через десяток лет сын С. П. Шушкевич – тёзка отца своего – станет Председателем верховного совета Белоруссии? И уж наверняка даже в самом страшном сне не приснилось бы друзьям, что сын одного из них окажется в числе трёх знаменитых заговорщиков, поправших голос почти трёхсотмиллионного народа и одним росчерком пера в Пуще развалят Советский Союз. Ту великую державу, о которой его отец искренне (во всяком случае, так хочется верить мне!) писал: Землю им советскую не отдал, Дед края Полесские защищал. Увы, а внук вот – предал… Но «предал» близкий синоним слову «отдал». Хотя, как знать, как знать… Ведь говорил же когда-то Генералиссимус: «Сын за отца не отвечает». А в нашем печальном случае наоборот… 1992 СЕТКА-РАБИЦА Союз писателей выделил своим членам дачные участки. Стандартные шесть соток. Прозаик В. Т., фронтовик, автор многих книг о войне, корреспондент тогдашней центральной газеты, не откладывая дело в «долгий ящик», на другой день приехал с рабочими и огородил отведённую ему землю сеткой-рабицей на бетонных подпорках. Через неделю он снова появился на участке. И ещё издалека увидел своего будущего соседа по даче поэта Д. Ж. Тучного, с одышкой мужчину, писавшего длинные трескучие стихи, в которых он всегда кого-то разоблачал. Д. Ж. расхаживал по кочкам, заросшим выгоревшей травой, с двумя дюжими сыновьями-спортсменами. Они что-то скрупулёзно вымеряли рейкой, видимо, заменявшей сантиметр. После взаимных приветствий Д. Ж. сразу же выразил обиду и претензии: – Нехорошо получается, сосед… – Что нехорошо? – искренне удивился В. Т. – Поторопились поставить загородку. – Что же тут плохого? – А то, что вы отхватили у меня лишние десять сантиметров. Сыновья, молча стоявшие рядом, в знак подтверждения, закивали квадратными подбородками. – Что же делать? – опечалился В. Т., в раздумье теребя затылок. – Придётся вам переставить сетку, – настоятельно потребовал Д. Ж. – А может быть, не надо? Загородка поставлена основательно. Всего каких-то десять сантиметров. Я уж их компенсирую вам чем-нибудь… Хотите деньгами? – попросил В. Т. – Нет, нет, нет, – замахал пухлыми руками Д. Ж. – Я здесь буду строиться капитально. Мне каждая пядь нужна. – Ну, что ж, – вздохнул В. Т. – Придётся сетку передвинуть. Но чтобы ещё раз не произошло недоразумения, давайте снова всё измерим. По счастливой случайности пожилой шофёр В. Т., Михалыч, когда-то в молодости работал землемером, и писатель-фронтовик попросил его вместе с сыновьями Д. Ж. измерить участки. Они с охотой принялись за дело. Один раз измерили – что-то засомневались. Другой раз – стали шумно спорить. А на третий – Михалыч, еле сдерживающий торжество и нахмуренные парни как бы виновато подошли к В. Т. и Д. Ж. Выяснилось, что писатель-фронтовик, оказывается, наоборот, в запарке оставил лишние полметра земли соседу. Сыновья с самого начала измеряли неправильно. – Ну, что? Будем переставлять сетку? – шутя спросил В. Т., щурясь от солнца. – А может, не надо? – пыхтя от неловкости и заискивающе попросил Д. Ж. – Посмотрите, как крепко и красиво поставлена сетка. Словно на сто лет вперёд. К тому же мы с вами как-никак соседи. Помните поговорку: выбирай сначала соседа, а потом – дом… – Да уж, – протянул В. Т. – Об этом мне действительно стоило подумать загодя… ОЛЕНИЙ РОДНИК В начале 80-х годов в Ташкенте в издательстве «Молодая гвардия» у меня вышла книга рассказов «Олений родник» о моих охотничьих и рыболовных скитаниях по горным и степным тропам, по рекам и озёрам, а также новеллы и наблюдения о диких и домашних четверолапых животных и пернатых Средней Азии. Книга была тепло встречена читателями и собратьями по перу, что во втором случае крайне случается редко. Однако думается, что в обоих случаях и особенно во втором, тогда оказал добрую услугу счастливый «билет». Многие любители живой природы хорошо помнят и знают популярную телепередачу «В мире животных», открывавшуюся танцующими журавлями. Помнят и её ведущего – доброжелательного по-айболитски и улыбчивого Николая Николаевича Дроздова. Иногда в своих передачах он знакомил телезрителей с книжными новинками, присылаемыми авторами из многих городов и республик необъятной тогда страны на адрес телепередачи «В мире животных». Николай Николаевич не только показывал (считай, популяризировал, ныне сказали бы, рекламировал – за деньги!) обложки книг незнакомых авторов, но и вкратце рассказывал, возможным будущим читателям, их содержание. Тогда-то я и подумал: «А чем чёрт не шутит!» – и послал тоже Дроздову свою книгу «Олений родник», предварив её тёплым письмом и автографом. Конечно, я почему-то слабо верил, что бандероль точно дойдёт до адресата. Мало ли авторов таким способом хотят быть узнанными на весь Союз! И всё же какое-то доброе предчувствие теплилось во мне. Может быть, и те незначительные факты, что имя-отчество у нас одинаковые (тёзки!) и, как говорили мои близкие знакомые, Дроздов абрисом похож на меня: «Как две капли воды!» За срочными делами я вскоре забыл об отосланной бандероли и «пропустил» очередную телепередачу в «Мире животных». Зато наутро от коллег по работе и от знакомых услышал много лестных слов, вроде этих: «Видели, видели, старина, твою новую книгу. Надо бы почитать. Дроздов показывал. Поздравляем!» Передачу потом повторили, и я уже сам наяву услышал доброе слово популярного телеведущего о своей книге. В общем-то, эпизод рядовой, малозначащий для читателя, но не для автора, если бы он не имел продолжения, спустя двадцать лет. В начале 2000-го года я переехал жить в Москву. Как-то весной на Международной книжной выставке-ярмарке, проходящей традиционно на ВВЦ (ВДНХ), на одной из стендов я увидел книгу Дроздова. Рядом выстроилась длинная очередь за автографом в сторону столика, за которым сидел легко узнаваемый автор. Я тоже приобрёл книгу, считая, что она будет мне полезной. Когда моя очередь подоспела, я поздоровался с Дроздовым и, чтобы наладить хоть какой-то мини-диалог, пошутил: – Николай Николаевич, мои друзья говорят, что вы похожи на меня! Дроздов лукаво-критическим взглядом оглядел меня и деликатно поправил: – Нет, это вы на меня похожи! Тогда я решил напомнить Дроздову наше давнее заочное знакомство и поблагодарить: – Вы когда-то, Николай Николаевич, в своей передаче показывали мою книгу! – Какую, напомните. Я вкратце рассказал о себе, кто я, откуда, о книге. – Помню, помню, – улыбнулся Дроздов. Я грешным делом подумал, что его «помню» прозвучало просто так, ради красного словца – вон, сколько людей, зверей, птиц и книг! – прошло перед ним, разве всё и всех упомнишь? Но я, к своему удивлению, ошибся… – Кажется, это ваш был сюжетик о корноухом олене, которого вы встретили однажды в тугаях? – Да, мой, – пролепетал я, поражённый феноменальной памятью Николая Николаевича. Но тут очередь, страждущая получить автограф, недовольно зароптала на затянувшуюся беседу, и Дроздов размашистым почерком оставил мне доброе пожелание на своей книге.

По закоулкам памяти... НЕ МОЖЕТ БЫТЬ... Мда... Много свадеб я повидал на своем веку, скольких друзей переженил, сам трижды женат, неисчислимое количество свадеб я посетил в качестве музыканта, несколько раз был даже тамадой, но такого, о чем я сейчас поведаю, не мог представить не только я, но и сам Мэтр комедии Леонид Гайдай, снявший свой гениальный фильм по рассказам Михаила Зощенко с говорящим названием - "Не может быть"!.. ... Конец 80-х... Будучи на гастролях, познакомился я с молодыми ребятами-артистами, тоже колесили они по городам и весям, выпили мы, посидели, то, сё, узнали они, что я ещё и баянист, тут же пригласили меня на свадьбу своего товарища, обещались достать баян, в общем,