История и археология Руси и соседей

Засада на Куликовом поле. Долгое время тема наличие засадного полка и его решающего действия в сражении на Куликово поле не вызывало ни у кого сомнений. Основанием для такой уверенности у военных историков были: сражение на Дону очень подробно описано в « Сказании о Мамаевом побоище». И там же, так же в деталях, с диалогами главных действующих лиц, описаны действия «скрытого отряда». Правда, сомнения, что так оно все и было, присутствовали. Дело в том, что «Сказание..», источник более позднего происхождения, насыщенный целым рядом легендарных и порой вымышленных сюжетов. Здесь и поединок Пересвета с Челубеем, переодевание Донского и умерший литовский князь Ольгерд вместо реального Ягайло. Видимо под тенденцию «развенчания мифов» и попал засадный полк в Дубраве, наличие которого стало вызывать подозрение. Попробуем посмотреть, как развивалась «тема засады» в источниках, посвящённых Куликовскому циклу. Сведения о Куликовской битве содержатся в 4-х основных произведениях древнерусской письменности. Это "Краткая летописная повесть" и "Пространная летописная повесть" о Куликовской битве, "Задонщина" и "Сказание о Мамаевом побоище". Первоначально «Повесть о побоище на Дону» была опубликована в Троицкой летописи и носила характер сжатого повествования о сражении. Время создания «Краткой летописной повести» приблизительно 1408 год . В Новгородской Первой летописи младшего извода( НПЛ мл) рассказ дополнен рядом подробностей. Из сообщения летописца становится ясным, что в сражении наступил критический момент: «Москвици же мнози небывалци, видѣвши множество рати татарьскои , устрашишася и живота отцаявш, а инѣи на бѣги обратишася . А перелом наступил благодаря тому, что: «Князь же великыи Дмитрии , с братомъ своимъ с Володимеромъ, изрядивъ полкы противу поганых Половець» То есть, здесь мы видим встречный удар русских полков, решивший исход сражения. « Летописная повесть о Куликовской битве», источник середины XVв., так же пишет о критическом положение и бегстве воинов, но дополняет повествование неожиданной помощью «небесных сил»: «В них же бѣ воевода съвръшенаго плъка небесных вой — архистратигъ Михаил. Двоя воеводы видѣша погании полци треслънечный плъкъ и пламенныа их стрѣлы, яже идут на них; безбожнии же татарове от страха Божиа и от оружия христианскаго падаху» Относительно помощи «небесных сил» интересную мысль высказал Я.С.Лурье: «Уже в летописной повести о Куликовской битве мы встречались с перипетией: после того как москвичи впадали в отчаяние и некоторые из них обращались в бегство, на помощь русскому войску приходили ангелы во главе с Борисом и Глебом и архангелом Михаилом. Но в «Сказании о Мамаевом побоище» неудача, предшествующая перелому, принимает гораздо более ощутительную форму «тормозного» или «отказного движения» сюжета, когда «поганые» уже начинают одолевать, сидящие в засаде русские воины негодуют из-з а собственного бездействия, а кульминация предвещается торжествующим возгласом Боброка :«Наше время приспе!». Стремительный удар русских войск нашел свое отражение и в « Задонщине»: «И тогда аки соколы борзо полѣтѣша на быстрый Донь. То ти не соколи полѣтѣша: поскакивает князь великий Дмитрей Ивановичь с своими полки за Дон со всею силою.» Итак, из описания сражения в ранних источниках видно, что исход битвы решил неожиданный удар русских полков. Правда, каким образом это произошло, не указано. Вариантов, при котором мог произойти перелом в битве много: это и ввод в бой свежих сил, и перегруппировка сил, и сбор отступающих бойцов, и в том числе удар засадного полка. Нечто подобное произошло и в битве при Грюнвальде, когда: « Бегущих же охватил такой страх, что большинство их прекратило бегство, только достигнув Литвы». Ян Длугош дает ответ, каким образом наступил перелом при Грюнывальд, отмечая стойкость смоленских полков и как следствие этого: «отряды смешались, и предводители их были перебиты, то появилась надежда, что оно обратится в бегство». В случае с Куликовской битвой ответ лежит в «Сказании …» Получается, что поздний источник дополняет более раннее повествование, и у автора «Сказания.,,» не было необходимости выдумывать, что то легендарное и мифическое, так как действия засадного полка укладываются в рамки военной стратегии русских войск. В.А.Кучкин по данному вопросу пишет: «Этот довольно расплывчатый намек древнего рассказа о Куликовской битве расшифровывается благодаря источнику более позднему - "Сказанию о Мамаевом побоище". Только здесь содержится сведение о том, что Дмитрий послал в засаду вверх по Дону, в дубраву, полк во главе с князьями Владимиром Серпуховским и Дмитрием Боброком Волынским. Некоторые детали рассказа "Сказания" о действиях засадного полка согласуются со свидетельствами "Задонщины" и "Летописной повести". Поэтому в отличие от многих других известий "Сказания" рассказ о засадном полке заслуживает доверия.» Думается, вполне уместным будет сравнить тактические приемы в военном дела Руси XIV в. с приемами XVI в., а так же оценить описание битвы в « Сказании…» и ее соответствие военным реалиям того времени. Одним из аргументов противников засады служит то, что, по их мнению, сам ход битвы и наличие скрытого полка больше соответствует реалиям XV-XVI в, времени создания « Сказания..». Д.А.Моисеев пишет что: «понятие «засада» появилось только после XV в., а в 90-х г. XIV в. не существовала.» Стоит отметить то, что о засаде как тактическом приеме знали с древности, упоминание о нем встречается у византийских авторов. Сложность заключается в том, что само слово засада, согласно И.И Срезневскому, имеет два смысла: отряд войска, находящийся в городе для его защиты и отряд войска, помещенный в скрытом месте для нападения на неприятеля. В источниках трудно определить, где что есть, то ли гарнизон, обороняющий крепость, то ли срытый отряд для нападения. «Томь же лѣтѣ изгониша Литва Русь оли до търгу,Вперёдѣ, и засада: огнищанѣ и гридба, и кто купьць и гости, и выгнаша я ис посада опять, бьющеся на поли». Или вот такая фраза: «Псковичи избиша Литвоу на Камне засадою, октября 25.» Данную цитату использовал И.И Срезневский в качестве объяснения засады как скрытого отряда. В описании литовского набега от 1258 года встречается следующее; «Тои же осени приходиша Литва к Торжьку, и высушася Новоторжьку; и по грѣхомъ нашимъ повергоша Литва подъсаду: овыхъ избиша, а инѣхъ руками изъимаша, а инии одва убѣжаша, и много зла бысть въ Торжьку.» Из контекста рассказа, следует, что новоторжцы попали в ловушку, устроенную литовцами.. И.И.Срезенский так же объясняет слово «подъсаду» как засада. То, что данный тактический прием был известен владимирским князьям, следует из сообщения Лаврентьевской летописи, когда Ярослав Всеволодович оказался в мордовской западне: «Мордва давше им̑ путь а сами лѣсом̑ ѡбидоша ихъ ѡколо . избиша и . а инъıх̑ изъимаша бѣжаша в тверди . тѣхъ тамо избиша» «Хроника Эрика», рассказывая о штурме Ландскроны, отмечает умение русских воинов устраивать засады: «Три места в лесу, грозя шведов отряду, русских по сотне скрывали засаду». В XVI веке иностранные источники не раз упоминают засаду в исполнение московских войск. С.Герберштейн пишет о ней в битве при Ведроши. И тогда возникает вопрос. Если о действиях «потаеных» полков знали в XIII веке, знали и в XVI в, и не просто знали, но и упоминали, использовали и попадались, то почему это не могло быть использовано в XIV в? М. Фомичёв.

Уникальные находки археологов в водах Эгадских островов

В Англии спустя 115 лет показали 2400-летнюю шляпу солдата из Египта

Генетики нашли родину славян

Начало поискового сезона принесло археологам музея-заповедника «Куликово поле» две яркие находки. Одна из них - реликвия Куликовской битвы

Начало года на Руси

1 сентября 1581 - Начинается завоевание Сибири. Дружина казаков под главным начальством Ермака выступила в поход за Каменный Пояс (Урал) из Нижнего Чусовского Городка.

Русские возвращаются в Киев После присоединения Украины к России в 1654 году важнейшим вопросом было закрепиться в Киеве. В близких к царю кругах даже возникла идея перенести в Киев столицу Русского государства. Но Киев находился слишком близко к границе и долгое время оставался в центре военных действий, что заставило отказаться от реализации этой идеи. А после разорения Киева в 1651 года войсками Януша Радзивилла городские укрепления находились в плачевном состоянии. Поэтому неудивительно, что царь Алексей Михайлович сразу же, ещё в 1654 году, озаботился организацией обороны города. Необходимо было заменить устаревшие и уже не соответствовавшие новым военным реалиям деревянные стены и башни на мощные земляные укрепления. 23 февраля (здесь и далее по ст. ст.) 1654 года в Киев прибыло русское войско, возглавляемое воеводами Федором Куракиным и Федором Волконским. Для расположения русских войск воеводы выбрали Верхний город. На тот момент территория Верхнего города лежала в руинах, он был почти заброшен, а административный центр и большинство жителей переместились на Подол. Именно Верхний город стали укреплять новыми оборонительными сооружениями. Какой «город» (в смысле укрепление) следовало строить — земляной, деревянный или острог — решать должны были сами воеводы. Работы начались незадолго до начала наступления польских войск, которые уже 17 марта 1654 года взяли Бородёнки, расположенные в 30 верстах от Киева. В связи с потенциальной опасностью киевские воеводы докладывали царю: «И мы, холопы твои, острог и всякие крепости делаем всеми людьми, днем и ночью, и стоим совсем наготове». Уже 31 марта 1654 года работы были завершены. Скорость работ вкупе с отписками воевод позволили предположить, что в то время был произведён лишь ремонт старых укреплений. Укрепления, видимо, представляли деревянные стены с башнями, частично поставленные на валах, со рвом перед ними. Тем не менее, и эти укрепления немало удивили Петра Алеппского проезжавшего через Киев летом 1654 года. В царствование Алексея Михайловича дважды приезжал в Россию антиохийский патриарх Макарий. В первый приезд (1654 -1656 гг.) с ним был его родной сын, архидиакон Павел Алеппский, который составил подробное и чрезвычайно интересное описание путешествия своего отца. Он записал, что крепость «укреплена деревянными стенами, рвами и крепкими башнями: Московитяне имеют светлый ум, подобно франкам, так как они изобрели приспособления для укрепления своей крепости, которых мы не видели в других странах. Они установили вокруг рва бревна, похожие на длинную ось водяного колеса, очень большие, и переплели их жердями, заостренными подобно кинжалам и копьям, которые выступают с четырех сторон оси в виде креста, как коловороты в наших колодцах. Бревна эти поставлены в два яруса, которые над землей имеют высоту полтора роста. Когда враг нападет, он не найдет дороги ни на земле, ни сверху, а если повиснет на верхних бревнах, то погибнет, потому что упадет на заостренные нижние колья, которые вонзятся в его тело, и могила станет его домом. Мосты у ворот этого города и крепости поднимаются на цепях. Вся земля вокруг них имеет подземные хода, которые заполнены большим количеством пороха. На каждых воротах висит большой колокол: когда что-либо приключится, в него бьют, чтоб дать знать всем, кто пребывает в крепости. Такое же во всех крепостях. В этой крепости много пушек, одна над другой, сверху и внизу. В ней два воеводы, уполномоченных царем». Таким образом, уже в 1654 году в Киевской крепости были подъёмные мосты у ворот, многочисленные подземные ходы, артиллерия в два яруса и особенно поразившие Петра Алеппского противопехотные заграждения у рвов. Последние, судя по описанию, представляли собой установленные в два уровня «вертляные рогатки», упоминаемые также в описях 1673 и 1677 гг. Цитируется по: Носов К.С. Укрепления Киева во второй половине XVII века.

Термин «боярин» восходит к др.-русск. форме бояринъ, которая заимствована из ст.‑слав. болꙗринъ «вельможа», «боярин». Впервые бояре (боляре) появляются в Первом Болгарском царстве. Боярами называли представителей военной аристократии. Они составляли совет при царе и пользовались привилегиями. В древнерусских источниках данный термин впервые встречается в новгородской берестяной грамоте № 1170 XIV века (1380-е — 1390-е гг.), найденной на Троицком раскопе: говорит перед боярами ни вязан, ни [бит был]… тоже не бит… говорит также… доряд ему ныне в город… Так же существуют различные версии происхождения слова. Макс Фасмер считает, что слово «боярин» имеет тюркское происхождение и впервые встречается в дунайско-булгарском языке. Точного соответствия в современных тюркских языках не имеется, появлялись многочисленные версии, однако два варианта заслуживают внимание: 1) bojla + är (знатный + муж); 2) baj + är (богатый + муж) Также имеются славянская и германская версии происхождения слова. Согласно славянской версии, бояринъ выводится из славянского бои (битва) и имеет общеславянское происхождение. По скандинавской версии, основу слова составляет скандинавское bœr — усадьба, городок, двор, в родительном падеже bœjar. Термин бояринъ в бытовой речи приобрёл форму баринъ, получившую общее значение хозяин. Бояре возникли при разложении родового строя, однако, в киевский период (IX—XII века) сначала в зоне полюдья, а с устроением киевской княгиней Ольгой системы погостов — и на Русском Севере воинская служба не являлась условием землевладения, местная знать не составляла исключения при обложении данью. С другой стороны, задачи сбора полюдья, обеспечения экспорта его результатов, управления княжеским хозяйством и командования киевским войском, способным решать свои задачи вне зависимости от участия периферийных сил, требовали наличия мощного административного аппарата, и под боярами в киевский период понимались ближайшие сподвижники князя, старшая дружина. А. Е. Пресняков связывал возникновение боярства с переходом к назначению сотников (или «старцев градских») князем к началу XI века и указывал на первое проявление самостоятельной позиции боярства в предложении Борису Владимировичу изгнать из Киева его брата Святополка и захватить престол (во время похода на печенегов в 1015 году). Старшая дружина стала самой влиятельной составляющей веча. Таким образом, бояре киевского периода служили князю не в качестве землевладельцев с количеством воинов в зависимости от размера земельного владения (хотя могли иметь земельные владения, источником которых являлось в том числе и княжеское дарение), а лично в качестве дружинников, и имели право влиять на княжеский порядок наследования. Бояре владели наследственными уделами земли — вотчинами, в которых обладали абсолютной властью, однако главным источником феодальных повинностей крестьянства в пользу бояр было не крепостное право, а долговая зависимость, к тому же существенно ограниченная Владимиром Мономахом в начале XII века. После усиления власти великих князей начиная со второй половины XIV века стало усиливаться сословие служилых феодалов — дворян. Малоземельные князья также стали именоваться боярами. Возникли так называемые путные бояре, которые занимали отдельные хозяйственные должности при княжеском дворе, отдававшиеся им в кормление (например, конюший, сокольничий, чашничий, постельничий, окольничий, оружничий и др.). В XIV—XV веках с появлением централизованного государства имущественные и политические права бояр существенно ограничивались; так, к концу XV века было отменено право отъезда вассалов от сюзерена. Потомки боярских родов записывались в родословные книги, боярские книги и боярские списки, частично сохранившиеся в государственных архивах. Многие бояре происходили из княжеских родов, потерявших свои уделы и перешедших на службу к великому князю, царю или королю, от которых они получали за службу уже новые условные земельные держания, или поместья.

О «союзе» хана Тохтамыша и Дмитрия Донского В последнее время, в свете «срыва покров» и «переоценке ценностей» все больше звучит мнение о том, что победа на Куликовом поле это следствие так называемого союза Дмитрия Донского и «законного хана» Тохтамыша. Версия звучит так. Мамай узурпатор, Тохтамыш-законный чингизид, а Донской, верный вассал легитимного правителя. И как верный вассал разбил узурпатора на Куликовом поле. Попробуем разобраться. Во-первых. А почему Мамай узурпатор? Формально он не был правителем. Правили его ханы-чингизиды, их признавали, ездили к ним за ярлыками, дарили подарки. И Михаил Тверской и Дмитрий Донской посещали Орду и мамаевых ханов. В 1379 году, кандидат в митрополиты, ставленник московского князя Митяй получил ярлык от «незаконного» Тюляка и едет в Константинополь. «Бесмертного бога силою и величьством из дед и прадед. Тюляково слово Мамаевою дядиною мыслию, татарьскым улусным и ратным князем, и волостным самым дорогам, и князем, писцем, таможником побережником и мимохожим послом и соколником и пардусником и бураложником и заставщиком и лодеищиком или кто на каково дело, ни поидеть многим людем и ко всем» Учувствует Тюляк и в Куликовской битве: «Сам же князь великий напал первым в сторожевых полках на поганого царя Теляка, называемого воплощенным дьяволом Мамая». Так что, говорить о Мамае как «узурпаторе» во время Донской битвы не приходится. В данном контексте, убедительна версия Р.Ю.Почекаева, который пишет: «Полагаем, крушение власти Мамая оказалось связано именно с гибелью его хана. После Куликовской битвы бекляри-бек не успел возвести на престол другого потомка Бату, и когда он выступил против Токтамыша, его войска, не имевшие хана, естественно, признали таковым Токтамыша – прямого потомка Джучи, имевшего, следовательно, права на трон». Получается, что нелегитимным Мамай стал как раз таки после Донского побоища, а не до него. Во-вторых. В русских источниках Тохтамыш появляется после Куликовской битвы: «некий царь Тохтамыш из Синей Орды». Слово «некий» и характеризует будущего правителя Орды как малознакомого претендента на власть. Достаточно странная характеристика для сюзерена и «союзника» Донского. И это понятно, особенно с учетом того, что Тохтамвш только в 1379 году стал ханом Синей Орды, перед этим потерпев два поражения от Урус-хана. Он был одним из претендентов на Сарай, причем не самым явным и его положение в Орде было очень шатким и таким сохранялось до 1382 года. Лишь только после поражения Мамая на Калке он извещает Дмитрия: «о своем приходе и о том, как воцарился он и как противника своего и их врага Мамая победил, а сам сел на царстве Волжском». Даже фраза «противника своего и их врага Мамая» говорит том, что русский князь и Тохтамыш действовали автономно друг от друга, разделяя «своего противника» и «их врага», то есть врага русских князей, так как следующая фраза относится именно к князьям: «А князья русские послов его отпустили с честью и с дарами, а сами той же зимой и весной послали каждый своих послов с богатыми дарами к царю Токтамышу». Здесь вполне уместно предположить, что «знакомство» с Тохтамышем состоялось после Донского побоища и Калки. В-третьих. Есть мнение, что Тохтамыш сообщил о походе Мамая Дмитрию. Авторы данной версии аргументируют этим союзнические отношения между ними. Но Дмитрий мог получить известия от кого угодно, а не только от будущего правителя Орды. Описывая московский поход ордынского хана 1382 года, источник сообщает: «Однако есть некие доброжелатели, для того и находящиеся в пределах ордынских, чтобы помогать земле Русской». Почему такое не могло быть и в 1380 году? Да и сам Мамай особо не торопился, дав Дмитрию время на сбор войска и выдвижения навстречу ему. В-четвертых. Поведение самого Донского очень далеко от выполнения «союзнических» обязательств. Он готов «замирится» с Мамаем при условии выплаты «прежней дани»: «Христолюбивый же князь, не желая кровопролития, хотел ему выплатить дань посильную для христиан и по своему договору, как было установлено с ним. Тот же не захотел и высокомерничал, ожидая своего нечестивого сообщника литовского». Странное поведение для «союзника». И после воцарения Тохтамыша, московский князь особо не спешит к нему на поклон что бы выразить свой вассальный и «союзнический» долг. Летопись ОТ 1381 года сообщает: «Хан Тохтамыш послал к великому князю и ко всем князям русским посла своего некоего султана Аккузу, а с ним рати 700. Он же, дойдя до Нижнего Новгорода и видя тут многолюдье населения, особенно же престрашен был врагами русскими, не смея в Москву идти, возвратился, а в Москву послал неких своих малым числом». Интересно то, что Тохтамыщу потребовалось два года и разорение Москвы, чтобы показать свою «законность». В-пятых. Еще одним аргументом сторонников «союзничества» является фактор Тимура. Суть аргумента следующая: русские князья знали, кто стоит за спиной Тохтамыша и поэтому с радостью приняли сторону претендента. Мол, Тимур есть Тимур, против него не повоюешь. Однако Тамерлану оказывали сопротивление и даже порой удачное. Тот же Урус-хан, несмотря на поддержку Тамерлана, разбивает Тохтамыша и неизвестно чем бы все это кончилось бы, не умри Урус-хан. Да и сам Тохтамыш, позднее, представлял для Тимура серьезную угрозу, о чем есть сообщения в восточных источниках. Стоит отметить, что и русские князья в 1395 году так же собирались воевать с Тамерланом. Владимирский летописец отмечает: Тогда приходил на Рускую земьлю Темирь Аксак. Князь великий Василий Дмитреевич иде противу его и на реке Угре стрете его ….». Думается, что фактор Тимура здесь никаким образом не играл решающей роли, если вообще играл. В шестых. Ни один русский источник не сообщает, и даже не дает намека на совместные действия Донского и Тохтамыша. И это понятно. Так как, по мнению сторонников «союза», русские летописи подкорректированы и отредактированы в угоду Москве. Но хронисты почему то пишут о совместных походах с татарами и Дмитрия Александровича, и Андрея Городецеого, и Михаила Тверского, и Ивана Калиты. Пишут и о не очень благовидных поступках Дмитрия Ивановича, например о захвате обманом Михаила Тверского: «и держали их в истомлении великом». Пишут о походе Дмитрия Константиновича с татарами на Булгар в 1370 году: «Князь Дмитрий Константинович суздальский и нижегородский, собрав воинства многие, послал брата своего князя Бориса Константиновича и сына своего князь Василия Дмитриевича, а с ним посол ханский, именем Ачи-хожа, ратью на болгарского князя Асана». А здесь, такое событие. Разгром узурпатора и помощь законному царю и молчок. Особенно это странным видится в свете того, что в русских летописях, Тохтамыш после 1380 года, законный хан. В данном случае, молчание русских летописей надо воспринимать буквально. Раз молчат, значит, никакого союза Донского с Тохтамышем не было. Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что Дмитрий Иванович и Тохтамыш боролись с общим врагом, Мамаем. Но каждый из них делал это автономно и независимо друг от друга. А версия о «союзе» Тохтамыша и Донского не имеет опоры в источниках. М.Фомичев.