Основано на реальных событиях

Осенний день в горах Рокко близ Кобе. Солнце освещало склоны, окрашенные золотыми и багряными оттенками. Группа сотрудников отправилась на пикник, просто небольшой корпоратив. Канатная дорога подняла их над деревьями к площадке с барбекю и напитками. Звучал смех, шипели угли, велись разговоры — обычная картина. Никто не мог предположить, что этот день разделит чью-то жизнь на до и после. Его звали Мицутака Учикоши, тридцатипятилетний чиновник, человек незаметный, «из тех, кого легко не запомнить». Впрочем, именно такие и решаются иногда на поступки, которых никто не ждёт. Когда небольшой праздник подошёл к концу, все стали собирать сумки и пакеты, двигаясь к канатной дороге. Внизу ждали машины, дома — семьи. Атмосфера была лёгкой: обмен шутками, прощальные поклоны, обещания встретиться на работе. Но Мицутака, взглянув на сияющий в осеннем солнце склон, вдруг сказал: — А я спущусь пешком. Фраза прозвучала неожиданно. Коллеги лишь пожали плечами: в их глазах это выглядело как причуда тих

9 марта 1976 года. Север Италии. Кабинка шла вниз, к подножию горы. Внутри 43 человека: школьники, преподаватели, туристы. День был морозный, но ясный. Из окон кабины открывался панорамный вид на склон, где лыжники оставляли изящные дуги на снегу. В одном из кресел сидела 14-летняя Алессандра Пьовезана. Она смеялась вместе с подругами Франческой и Джованни. Их ждал ужин в отеле и рассказы о покорённых склонах. В этот же момент, в другой кабине, поднимался на смену оператор. Он первым заметил искры, сыпавшиеся с пересекающихся тросов. Телефон экстренной связи в кабине не работал. В контрольной будке стажёр Карло Швайцер в нерешительности мялся у пульта. Кабина остановилась, и он, не имея лицензии, без подготовки, по инструкции «по телефону» перезапустил систему, отключив автоматическую блокировку. Через мгновение металл с пронзительным скрежетом разорвался на части. Город Кавалезе, расположенный в долине Фьемме у подножия хребта Лагорай, в 60‑х годах стал частью стремительного туристич

В этот вечер бразильские джунгли окутала тишина. Лишь редкие струйки дыма поднимались над деревьями. Boeing 737 авиакомпании Varig давно должен был приземлиться в Белене, но никто его не видел на подходе к городу. Радар молчал, на частотах царила тишина. На борту 54 человека. Маршрут известен, погода прекрасная, но в какой-то момент самолёт исчез. И только спустя двое суток в глухом районе Мату-Гросу, в тысяче километров от места назначения, на маленькой ферме появляется обессиленный человек. Он твердил, что он один из пассажиров рейса 254. В салоне стоял гомон, волнительное ожидание. В тот день решалась судьба чемпионата мира по футболу: сборная Бразилии играла решающий матч против Чили. Пассажиры мечтали успеть к трансляции. Рейс Varig 254 направлялся из Сан-Паулу с несколькими остановками, а участок от Марабы до Белена должен был стать заключительным и самым коротким. Планировалось, что перелёт займёт около 40 – 48 минут. На борту находилось 54 человека: 48 пассажиров и шесть членов

Январь 1973-го. Ловозёрские тундры. Снег не падает сверху, он летит горизонтально, больно хлещет по лицу. Белое поле — ни следа, ни тропы, только ровный наст. И вдруг, рука, торчащая из снега. Так студенты Московского авиационного института обнаружили первую страшную находку. Под покровом снега лежала палатка, а в ней — пять тел. Один из них, Михаил Кузнецов, сжимал край брезента, словно хотел защитить друзей от ледяного ветра. Этот случай вошёл в историю как Чивруайская трагедия. Десять студентов и молодых инженеров из Куйбышева (ныне Самары) отправились в лыжный поход и не вернулись. Их тела находили постепенно, в течение четырёх месяцев. События того января сравнивали с перевалом Дятлова: снова опытная группа, снова зима, снова смерть, окружённая тайной. Семидесятые годы были временем расцвета туризма в Советском Союзе. Заграница закрыта, внутренние маршруты становятся заменой «больших путешествий». Сотни молодых людей шли в горы, на лыжи, в байдарочные походы. Турклубы были при каж

15 апреля 1954 года. Австрийская деревня Обертраун ещё дремала под облачным небом, когда в шесть утра на крыльцо приюта вышла группа подростков и четверо учителей. Десять мальчишек, которым едва исполнилось от четырнадцати до шестнадцати, и их любимый наставник — Ханс Зайлер. Это должно было быть приключение всей жизни: четырнадцать километров по хорошо известному маршруту, с подъёмом в горы, с обещанием видов, которые мальчики потом вспоминали бы всю жизнь. Так, по крайней мере, они думали. Ханс Георг Зайлер, учитель из Хайльбронна, шёл впереди. Ученики любили его. В тот момент он казался для них символом свободы и уверенности. «Это будет поход всей жизни», — говорили мальчишки. Четырнадцать километров до Криппенштайна — не самый сложный маршрут, зато с великолепными видами. Но то утро было необычным. Атмосфера, словно перед праздником. Для многих это была первая поездка за пределы родного города. Дома, в Хайльбронне, ещё ощущались послевоенные тени. Здесь же — радость, смех, ожидание

28 мая 2002 года. Амазония. Дэйв поправил ремень рюкзака и оглянулся. «Ты готова?» Кристал кивнула. «Готова. И рада быть здесь с тобой». Они стояли у начала 5-километровой тропы под названием «Белая», самой длинной в этом районе нетронутого леса. Дэйв бросил взгляд на часы: без пятнадцати десять утра. В хижине остались запасы с водой, одежда и набросок карты. Он был уверен, что они вернуться до обеда. Это должно было быть всего лишь утро, проведённое среди дикой природы. В этом-то и была главная ошибка. Дэйв не был похож на тех, кого обычно изображают в туристических буклетах. Бледный студент-экономист, он работал кассиром в видеопрокате и четыре года копил на поездку. Вечерами, выдавая кассеты с боевиками и мелодрамами, он думал только об одном: Амазония. Для него это было не просто место на карте — это было возвращение в прошлое, к девушке, с которой когда-то связывали мечты. Кристалл, наоборот, выглядела героиней документального фильма о дикой природе. Студентка-инженер, одержимая х

Ночь с 19 на 20 июля 2025 года. Западный Хунань, Китай. Туристический городок Фуронг, известный водопадами и старыми деревянными мостами, дремал под тихий шум реки. На поверхности картина покоя: мокрые плиты мостовой, красные фонари, редкие собаки, зевающие на крыльце. Но чуть ниже уровня воды скрывалась тьма — подводная пещера, которую местные называли западнёй. Не случайно. За годы здесь уже не раз гибли люди. Те, кто пытался пройти дальше девяти метров, рисковали исчезнуть навсегда. И всё же нашёлся человек, который решил войти в этот ход. «Это просто ещё одна пещера, — говорил друзьям. — Они просто не знали, как правильно нырять». Его смех звучал слишком самоуверенно. В тот вечер он собирался доказать, что мир всё ещё полон белых пятен, и одно из них будет носить его имя. Несколько лет назад группа дайверов уже отправилась исследовать подводный грот у Фуронга. У них были все необходимые средства: страховочные тросы, запасные баллоны и команда поддержки на поверхности. Но их затея п

2 сентября 1998 года в кабине Swissair Flight 111, идущего ночным рейсом из Нью-Йорка в Женеву, капитан Урс Циммерманн замечает тонкую струйку дыма возле вентиляционной решётки. Лёгкий запах, напоминающий подгоревший пластик. Пилоты переглянулись. В авиации такие детали не игнорируют, но и паниковать причин не было: системы кондиционирования время от времени давали сбои. Обычно это вопрос технического обслуживания, а не вопрос жизни и смерти. Они ошибались. В 1990-е годы Swissair гордилась статусом «авиакомпания нации». Для Швейцарии, где банковская система и точность были символами страны, авиалинии оставались визитной карточкой. Однако в середине десятилетия компания столкнулась с финансовыми трудностями. Цены на топливо росли, неудачные приобретения приводили к убыткам, а агрессивная стратегия поглощения мелких европейских перевозчиков, под названием «Hunter Strategy», обернулась провалом. Швейцарская пресса язвительно писала, что национальная гордость превращается в «авиационную и

3 января 1991 года. В горах Юньнани стояла тишина, нарушаемая лишь хрустом снега под сапогами. На высоте более четырёх тысяч метров возвышалась каменная стена, невидимая граница, о которой шептали ламы: дальше начиналось владение Кава-Карпо. Сотни лет никто не решался переступить этот порог. Но семнадцать чужаков с флагами и ледорубами медленно сделали шаг вперёд. Деревенские жители внизу склонились в молитве: «Гора отомстит». На юго-западе Китая, в провинции Юньнань, возвышается гряда Мэйли, сравнительно небольшой массив в составе обширного хребта Хэндуань-Шань. Её главная вершина — Кава-Карпо (также известная как Кава Гарбо или Кхава Карпо) достигает высоты 6740 метров. Для тибетцев это не просто гора. Это обитель гневного воина-божества, стража, который защищает границы их мира. Здесь проходит линия, которую человеку переступать нельзя. Говорят, что каждый камень на тропах хранит следы молитв, а каждый перевал напоминает о поколениях, идущих сюда за благословением. Ежегодно сюда ст

К вечеру 27 марта 1980 года ветер окончательно взбесился. Волны били в стальной борт с страшной силой. Но внутри, в жилом блоке плавучей платформы «Alexander L. Kielland», было почти уютно. Кто-то читал на нижней койке, кто-то доигрывал партию в карты, а в импровизированном кинозале готовились к вечернему вестерну. Смена закончилась. Люди отдыхали. Они не подозревали, что эта ночь войдёт в историю Норвегии. И что кино они не досмотрят. Платформа «Alexander L. Kielland» не бурила нефть. Её задача была совсем другой — плавучее общежитие, место, где отдыхали и жили десятки людей, занятых на других буровых. Построенная на французской верфи в 1976 году, она внешне напоминала табурет: пять массивных опор, каждая — словно металлический столб, уходящий в глубину. Под ними находились понтоны, заполненные балластом. Они не касались морского дна, а зависали чуть выше, стабилизируя конструкцию и гася удары волн. По конструкции «Kielland» была типичной полупогружной платформой. Такие строили по все