Авторские рассказы | Диана Евлаш

Ирина мазала масло на хлеб и слушала, как Соня репетирует монолог Джульетты для школьного спектакля. Девочка старательно декларировала шекспировские строки, немного картавя на букве «р», и это было до смешного трогательно. 11-летняя Джульетта с косичками и веснушками. — Мам, а ты когда была в моем возрасте, тоже хотела быть актрисой? — Нет, я хотела быть балериной. И стала. — А почему бросила? Ирина поперхнулась кофе. Бросила? Она не бросала. Просто три года назад ее жизнь развалилась на части и ее пришлось собирать заново. По кусочкам, медленно, как пазл из тысячи деталей. — Кто сказал, что я бросила? — Ну, ты же теперь работаешь в театре... — Соня запуталась в объяснениях. — Я работаю в театре балериной, умница. Просто теперь у меня другая труппа. «Другая труппа» звучало куда лучше, чем «пришлось уйти из Большого, потому что муж считал, что в тридцать лет приличная женщина должна сидеть дома и готовить борщ». Впрочем, считал не сам муж. Ему эту мысль настойчиво внушала свекровь. Людм

Платье висело на стене как призрак несбывшихся надежд. Белый шёлк переливался в лучах октябрьского солнца, пробивающегося сквозь тюль московской квартиры на Патриарших. Алина сидела перед зеркалом, машинально поправляя локоны, уложенные стилистом ещё два часа назад. До регистрации оставался час, а в груди вместо предсвадебного волнения зияла дыра. - Лин, ты где? Гости уже собираются! — донесся из прихожей голос мамы. - Иду! — крикнула девушка, хотя не собиралась никуда идти. Во всяком случае, не туда, где её ждал Максим со своей лучезарной улыбкой и заготовленными клятвами верности. Три часа назад на журнальном столике завибрировал телефон. Пришло сообщение от неизвестного номера: «Мы должны поговорить. Я беременна от Максима. Кафе "Пушкин", третий этаж, столик у окна. Приезжайте одна». Алина перечитала сообщение трижды. Каждое слово врезалось в сознание, как осколки разбитого зеркала. Беременна от Максима. За три часа до свадьбы… Руки тряслись, когда она вызывала такси. - На Тверскую,

Последний раз я видела этот автобус двадцать лет назад. Тот же облупленный ПАЗ с надписью «Москва-Лукошино». Только тогда он увозил меня из деревни в большую жизнь, а теперь привозил обратно. Водитель равнодушно выгрузил мой единственный чемодан на обочину, окатил пылью и укатил, оставив меня наедине с июльской жарой и комарьём. Дом бабушки Нины стоял на том же месте — последний в деревне, почти у леса. Крыша просела, забор покосился, но калитка по-прежнему скрипела знакомо. Я толкнула её и замерла. Во дворе, поливая грядки из старой лейки, стояла женщина лет шестидесяти в застиранном халате. — Тань, ты что ли? — она выпрямилась, прищурившись. — Батюшки, Танечка! А я думаю, кто это с чемоданом... Галина Петровна, соседка бабушки, всегда была главной сплетницей Лукошино. Видимо, теперь присматривала и за нашим участком. — Здравствуйте, Галина Петровна, — я поставила чемодан и попыталась улыбнуться. — А где ключи от дома? — Да у меня. Твоя бабуля перед смертью передала. Говорит, если Тан

Автобус до Воронежа отходил в половине седьмого, а я уже сидела в маршрутке, листая в телефоне список покупок для тети Веры. Молоко, творог, хлеб... и лекарства! Черт! Лекарства остались дома на кухонном столе. — Можете остановить? — попросила я водителя, когда до автовокзала оставалось минут пятнадцать. Водитель недовольно буркнул что-то про пробки, но притормозил на ближайшей остановке. Пришлось ловить такси обратно в наш микрорайон. Таксист всю дорогу жаловался на цены на бензин и недовольных клиентов. Я кивала, думая о своём. Тетя Вера, мамина младшая сестра, жила одна после смерти дяди Коли. В последнее время родственница стала жаловаться на сердце, а к врачам идти категорически отказывалась. - Сама справлюсь! — заявляла она упрямо. Вот я и ездила к ней раз в месяц, привозила продукты и лекарства, которые в нашем городе найти было проще. Дима не возражал, даже деньги на дорогу давал без разговоров. *** Ключи от квартиры я нащупала в сумке еще в подъезде. Хорошо, что Дима был еще н

Марина Максимовна стояла у окна, рассеянно помешивая остывший капучино в любимой фарфоровой чашке. Женщина внимательно наблюдала, как дочь с зятем выгружают из потрепанного такси коробки и сумки. Катя что-то весело говорила Андрею, то и дело поправляя выбившуюся из хвоста прядь волос. Тот неловко улыбался в ответ, неуклюже балансируя с большой картонной коробкой, на которой красовалась надпись "Хрупкое", написанная размашистым Катиным почерком. "Как школьники, честное слово", – подумала Марина Максимовна, поджав губы и машинально одёргивая безупречно отглаженную блузку. Женщина до сих пор не могла смириться с выбором дочери. Катя была умницей, красавицей, с красным дипломом экономического университета. Сколько перспективных женихов крутилось вокруг нее! Не счесть! И сын партнера по бизнесу, и молодой перспективный адвокат. А кого выбрала? Охранника в торговом центре! Да, может Андрей был и неплохим парнем, но какие с ним перспективы? Съемная однушка на окраине, подработки в свободное в

Калитка скрипнула пронзительно и противно, будто подчёркивая финал нашей очередной ссоры с мамой. Я почти бежала к машине, глотая слёзы и чувствуя, как сильно дрожат мои руки. Позади остался недополотый огород, недособранная малина и… мама. Снова одна на своей даче. День выдался жарким. К трём часам дня работать стало совсем невмоготу. Именно тогда всё и началось. - Леночка, присядь на минутку, — позвала меня мама, вытирая пот со лба. — Надо поговорить. Я уже знала, о чем будет разговор. Последние полгода все наши беседы заканчивались одним и тем же. - Доченька, ты пойми, я же о тебе беспокоюсь. Вот скажи, почему твой муж не хочет детей? Три года живете в браке и ничего! А ведь раньше ты так мечтала о малыше… - Мам, мы же обсуждали это! Сначала хотим встать на ноги, закончить ремонт… - Какой ремонт? В твоей квартире? Которую того и гляди... — она осеклась, но я уже завелась. - Договаривай, мам! Которую что? Которую муж отберет у меня? Это ты хотела сказать? - А разве не так? Ты действ

Я сидела за ноутбуком, когда Андрей вернулся с работы. Услышав щелчок входной двери, я быстро свернула вкладку с банковской выпиской и открыла текст перевода. Муж заглянул в кабинет и небрежно чмокнул меня в макушку: – Добрый вечер, труженица. Как успехи? Много текстов перевела сегодня? – Да так, потихоньку, – улыбнулась я. – Технический заказ, сложноватый. Но ничего, прорвемся! Где наша не пропадала! – Ну хоть на хлеб заработала? – усмехнулся супруг, прислонившись к дверному косяку. – А то смотрю, ты все сидишь-сидишь, а толка ноль! Может пора уже на нормальную работу вернуться? У нас вон соседка устроилась в "Газпром", приличную зарплату имеет. Чем ты ее хуже? – Нет, спасибо, – я старалась говорить спокойно. – Мне так комфортнее. – Комфортнее ей... – муж покачал головой. – А мне комфортно одному семью тянуть? Вот Серега с работы рассказывал, что у него жена тоже дома сидела, переводами баловалась. Потом одумалась, пошла в норм контору. Теперь хоть какая-то копейка в дом. – Андрей, да

"Это будет лучший подарок в её жизни!" – думала я, подписывая документы у нотариуса. Мои руки слегка дрожали от волнения, когда я ставила подпись. Наконец-то я купила своей дочери двухэтажный домик в Геленджике, в десяти минутах неспешной ходьбы от моря, небольшой, но уютный, с просторной террасой и ухоженным садом. Я присмотрела его еще прошлой осенью. Он сразу запал в душу своими светлыми стенами и черепичной крышей в средиземноморском стиле. Пять лет я откладывала каждую копейку, продала квартиру в Краснодаре и переехала в более скромное жилье в Геленджике. Коллеги в школе, где я преподаю русский язык и литературу, крутили пальцем у виска: - Елена Сергеевна, вы что, с ума сошли? В вашем возрасте так рисковать! Но я знала, что делаю! Ради счастливых глаз моей Наташки стоило пойти на любые жертвы. Последний год был особенно тяжёлым. Приходилось подрабатывать репетиторством по вечерам, летом я даже устроилась администратором в пансионат. Никаких обновок, никаких походов в кафе с подруг

Всё случилось как-то внезапно. Известие о смерти крестной застало меня в разгар подготовки к свадьбе дочери. Я как раз выбирала между кремовыми и белыми розами для украшения зала, когда позвонила соседка Марины Сергеевны. Детей у неё не было, мужа тоже. Только старый персидский кот Филя, который умер прошлой зимой. Зато имелся роскошный двухэтажный коттедж на окраине города. Там, где современные высотки соседствуют с заповедным сосновым бором. Дом достался ей от отца – известного в прошлом архитектора, чьи проекты до сих пор украшают центральную площадь города. В кабинете нотариуса я чувствовала себя неуютно. Его помощница, молодая девушка в строгом сером костюме, то и дело поправляла сползающие очки и смотрела на меня изучающим взглядом. Я не могла поверить своим ушам, когда зачитывали завещание. Крёстная оставила мне всё своё имущество, включая дом с антикварной мебелью, коллекцией фарфора и библиотекой редких книг. "В память о нашей дружбе и в благодарность за многолетнюю поддержку"

Я стояла у подъезда в домашних тапочках и летнем халате, прижимая к груди наспех собранную сумку. Мартовская духота давила, но меня колотило как в лихорадке. Телефон, документы, смятые купюры из кошелька. Вот и всё, что успела схватить. Андрей, мой муж, смотрел на меня сверху, с третьего этажа, а его лицо, освещенное тусклым фонарем, казалось, превратилось в маску. Десять лет вместе, а я как будто впервые его увидела. "Квартира моя! Даже не смей дергаться!" — эти слова все еще звенели в ушах. Я машинально потерла плечо. Там, где муж грубо схватил меня, выталкивая за дверь, наверняка останется синяк. Никогда раньше Андрей не позволял себе такого. Я присела на лавочку, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутились обрывки сегодняшнего вечера: как готовила его любимые котлеты с грибным соусом, как случайно взяла его телефон вместо своего. Они у нас были одинаковые, только чехлы разные. А потом прочитала сообщения от некой Марины: "Котик, я забронировала нам отель в Турции. Тот самый, ко