"Сказочный Путь"

— И почему, скажи на милость, именно я должна выхаживать маму? Напомню, Верочка, она и твоя мать тоже! – в голосе Светланы звенели стальные нотки. — Ты, Света, в двух шагах от нее, а мне добираться – полдня трястись в автобусе, – парировала Вера, закатив глаза. — Возьми такси, в чем проблема-то? – удивилась Вера, делая невинное лицо. — То есть я должна и ухаживать, и на такси разоряться, а ты будешь жить припеваючи?! — Ну, кто-то же должен взвалить это на себя! Раз уж я не могу, то и выбор невелик: других родственников с лупой не сыщешь, – развела руками Вера, изображая вселенскую скорбь. — А я, по-твоему, могу?! У меня работа, учеба, когда мне еще и маму обихаживать? А ты на своей работе можешь средь бела дня раствориться, никто и не заметит! — Да, конечно! Я даже на пять минут отпроситься не могу, если Машку в поликлинику вести! – возмутилась Вера. – И как я в сад успевать буду, если мне к маме мотаться? — Ну так возьми ты отпуск, в конце концов! Все так делают, – предложила Светлана

«И ведь выбирала, словно бриллиант, перебирала, примеряла… и все равно ошиблась», – пронеслось в голове у Марины, когда она увидела, как лицо Андрея исказилось злобой, а слова сорвались с губ резким криком. Насмотревшись на мучения матери в браке, она искала мужа долго и придирчиво. Андрей ухаживал галантно, окутывал заботой, внимал каждому ее слову, и рядом с ним Марина впервые ощутила себя в безопасности, как за неприступной крепостной стеной. Потому и согласилась, не раздумывая, на его предложение. Но после свадьбы словно подменили Андрея. Первый зловещий трезвон прозвучал еще на свадебном банкете, но тогда Марина пропустила его мимо ушей. Муж вцепился ей в руку повыше локтя мертвой хваткой и процедил сквозь зубы: – О чем шепталась с фотографом? Или у вас с ним что-то есть? Замотанная приготовлениями Марина отмахнулась: – Глупости говоришь, он мне в отцы годится. Я просила его поснимать гостей. Тогда она и не придала значения этому разговору. Вспомнила гораздо позже, когда пелена сп

– Не лезь в нашу жизнь, мама, ты только все рушишь! – Катя стояла в дверном проеме, словно изваяние гнева, кулаки побелели от напряжения. – Хватит этих ядовитых советов и грязных сплетен. Из-за тебя я чуть работы не лишилась! – Я не рушу, а оберегаю, дурочки! – Людмила Владимировна отмахнулась от обвинений, словно от назойливой мошкары. – Разве преступление – позвонить на работу родному ребенку? Или приглядеть за зятем, чтобы не сбился с пути истинного? Все ради вашего блага, ради сохранения семьи! – Мама, чего ты добиваешься? – Ольга нахмурилась, в ее взгляде читалась усталость. – Никита уже разводом грозит. – Может, у него у самого рыльце в пушку? – усмехнулась Людмила Владимировна, змеиным взглядом скользнув по дочери. – Я бы на твоем месте за муженьком присмотрела. Всю свою жизнь Людмила Владимировна посвятила Кате и Оле, двум дочерям, разделенным всего парой лет. Сестры росли дружными скорее вопреки, чем благодаря материнской опеке. Чем сильнее она душила их своей «заботой», тем к

– В твоей квартире поселюсь! – прошипела Валентина Петровна, в глазах ее плескалась змеиная злоба. – Не нравится – можешь жаловаться кому угодно. – На каком основании? – Ольга не могла поверить своим ушам. – Вы и ваш сын к моей квартире не имеете ни малейшего отношения. До тридцати восьми лет Ольга оставалась одна. Скромная, тихая, она притягивала либо откровенный сброд, либо тех, кто не прочь был погреться в лучах чужого благополучия. Игорь же поначалу показался глотком свежего воздуха. Надежный, немногословный, он работал слесарем-умельцем, взламывающим замки рассеянным горожанам. А еще держал скромный прилавок на рынке, где ловко чинил все, что попадало под руку. Так судьба и свела их: у Ольги прямо на улице вырвали сумочку с ключами, и, дрожа от страха, она позвонила от соседей и вызвала Игоря-спасителя. – Ну как же вы так, девушка, неосмотрительно? Почему муж после работы не встречает? – по-доброму укорил её Игорь, здоровенный, как дуб. – Зачем же одной по тёмным улицам бродить? –

— Я самый старший! Мне и наследовать! — провозгласил Леонид, голос его звенел металлом неприкрытой алчности. — С какой стати? — огрызнулся Николай. – Нас трое! Делить поровну! — Какие еще доли?! — взорвался Сергей, багровея лицом. — Я в эту квартиру силы вложил! Ремонт делал! Она моя, и точка! Деньги — ладно, поделим. — Да когда это было-то? — взметнулись голоса братьев, полные возмущения и обиды. Из комнаты поминовения, тихой гавани скорби, выплыла Настя, бледная, с темными тенями под глазами. — Потише, прошу вас, — прошептала она. — Там люди, дядю Сашу поминают… неужели нельзя хоть немного уважения? Сегодня девять дней… — Плевать, кто там сидит! — отрезал Леонид. — Пусть сидят себе, нас это не касается. — Настя, иди займись столом, — поддержал брата Сергей. — Не встревай! У нас разговор серьезный. — Ваши серьезные разговоры подождут, — с укором ответила Настя. — Не успели отца похоронить, а уже грызетесь из-за наследства! — А тебе какое дело? — опешил Николай. — Наше наследство, когд

– Неужели я все продала, чтобы вырвать тебя из лап болезни, а ты… ты и не была больна? – в голосе Нины сквозило не только изумление, но и горькое разочарование. – А иначе ты бы и копейки не дала! А мне так манило солнце Анапы, так хотелось сбежать от этой серой жизни… Нина вошла в квартиру свинцовой тенью усталости. На кухне уже восседала Лидия, орудуя вилкой над последней котлетой. Опустевший контейнер из-под гречки сиротливо примостился рядом. Нина лишь устало вздохнула – после изматывающего дня она мечтала об этом ужине. – Наконец-то явилась, голубушка, – буркнула Лидия, не отрываясь от трапезы. – Заждалась тебя тут, чуть кони не двинула. Пять тысяч на лекарства нужны срочно! На взгляд Нины Сергеевны, сестра отнюдь не смахивала на умирающую лебедь. Напротив, щеки алели румянцем, а глаза искрились жизнью. Радоваться бы, да только… – Денег нет и не предвидится, – отрезала Нина, словно захлопнула крышку гроба. – Меня сегодня выставили за дверь. Формально – за опоздание, а по факту – чт

– Мама, да почему вы ждете помощи только от меня?! – сорвалась Лиза, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние. – Я и так вкалываю на двух работах, из кожи вон лезу. Есть Пашка, пусть он и помогает! – У Павлика у самого кредитная петля на шее, ипотека да двое сорванцов-детей, – укоризненно покачала головой Елена Сергеевна. – Не можем же мы, в самом деле, ему на шею садиться. – А мне, значит, можно? – голос Лизы дрогнул, готовый сорваться в рыдания. – Знаешь, конечно, помогать нужно, но всему есть предел, мам. Я уже забыла, когда в последний раз баловала себя чем-то. А у тебя и маникюр – глаз не отвести, и стрижка свежая, и платье – прямо с обложки журнала… Когда-то у Лизы была самая обычная, теплая семья – мама, папа и озорной младший брат Пашка. Отец, Федор Михайлович, всю жизнь колесил по командировкам, прокладывал газопроводы вдали от дома, но зато денег в семье водилось предостаточно. Мама же, Елена Сергеевна, словно принцесса в заточении, сидела дома, никогда не работала, хотя дипло

Ира вошла в онлайн-банк и застыла, словно пораженная молнией: счет, предназначенный для их будущего малыша, зиял пугающей пустотой. – Дима, они исчезли! Все наши деньги… – в голосе Иры звучало отчаяние. Муж, невозмутимый, словно лед, ответил: – Я отдал их отцу. Семья превыше всего, разве нет? Нужно поддерживать друг друга… Ира влюбилась не столько в Диму, сколько в саму идею семьи, воплощенную в Лебедевых. Ей импонировала их крепость, сплоченность, истинный клан: четверо братьев, две сестры, а вокруг – хоровод из семи ребятишек, исключая бездетного Диму. Все – стена за спиной у каждого, готовые в любой момент подставить плечо. – У племянника беда, собираем на операцию, – однажды сообщил Дима. Деньги нашлись в мгновение ока, всего за пару дней, и вот уже малыш снова резвится. – Сестре с ремонтом надо помочь, – объявил жених в другой раз, а спустя короткое время продемонстрировал фото безупречно обновленных комнат: семейство обернулось со всем за выходные. Ира, росшая единственным ребенк

– Перепиши на меня дом сейчас же! – прозвучало требование Андрея, словно выстрел, направленный в сердце матери. – Разумеется, я поделюсь с Мариной потом. Просто зачем множить бюрократические проволочки с этим наследством? – Но она же обидится, – робко заметила Софья Борисовна, голос её дрогнул. – Вы ведь оба мои кровиночки, так хочется, чтобы после меня не осталось лишь пепелище вражды. – Да разберемся мы! – рявкнул Андрей, в голосе – сталь. – Не упрямься, мама, всё равно Маринка сюда даже носа не кажет. Мы для неё, видите ли, недостаточно хороши. Марина возвращалась в город детства, обуреваемая скорбью. Ехала хоронить мать, угасшую после долгой, изматывающей болезни. В этом кирпичном, добротном доме, что стоял в самом сердце города, прошли почти все её годы. Их район оставался тихим, зелёным оазисом среди каменных джунглей мегаполиса, заповедником частного сектора. Цены на землю здесь давно взмыли в заоблачную высь, но сегодня она ехала прямиком в ритуальную службу, минуя родные пенат

– Я себе во всем отказываю, а ты по дорогим магазинам шляешься?! – в голосе Лили зазвенела сталь, готовая искромсать Максима на куски. – Как будто я молил тебя об этой экономии. Сама вызвалась, мученица. – То есть, копить мы решили исключительно за счет моей крови?! Что еще ты от меня скрываешь, Макс?! – сорвалась Лиля в крик, выпустив на волю копившуюся ярость, словно джинна из бутылки. Лилия и Максим связали себя узами брака всего два года назад, но словно сама судьба сплела их жизни воедино. Их первая встреча – забавная случайность – произошла в стенах офиса. Оба, словно ведомые незримой нитью, поздним вечером пришли к начальнику отдела с одним и тем же вопросом, касающимся капризной новой программы. Легкий смех над этим совпадением стал отправной точкой их романа. Сначала – невинные приветствия в рабочем чате, затем – более личные послания в приватных мессенджерах. И вот, наконец, долгожданное первое свидание. В Максиме Лилию покорила не только статная внешность – высокий, широкопл