Еда без повода

Катя открыла входную дверь и шагнула в коридор, нагруженная пакетами из ближайшего супермаркета. В руках шуршали пакеты с хлебом, молоком и фруктами, а сердце неприятно сжалось от знакомого голоса, доносившегося из кухни. — Что вы сидите в этой конуре? — раздавалось громко и уверенно. — Продали бы квартиру Кати — и уже жили бы в просторной трёшке! В семье не должно быть "моё" и "твоё"! Катя остановилась, прижавшись спиной к стене. Сил заходить в кухню не было. Она слышала, как Галина Петровна, её свекровь, почти чеканит каждое слово. За три года брака она успела привыкнуть к её уверенности и настойчивости, но привычка не делала её слова менее болезненными. Сквозь приоткрытую дверь Катя видела мужа. Игорь сидел за столом, слегка сутулясь, подбородок опирался на ладонь. Перед ним стояла тарелка с дымящейся картошкой с грибами — любимым блюдом его матери. Галина Петровна размахивала руками, как генерал перед солдатом, настаивая на "единственно верном решении". — Мам, ну хватит уже об этом

Весна в этом году пришла неожиданно рано. Снег сошёл стремительно, обнажив влажную, ещё тяжёлую землю. В воздухе витал запах сырости и свежести, словно сама природа торопилась пробудиться после долгой зимы. Солнце уже не напоминало о холодных лучах февраля — оно припекало по-настоящему, по-летнему, и с каждым днём всё отчётливее становилось желание переехать на дачу. Лидия Семёновна стояла у окна своей городской квартиры и думала именно об этом. Она представляла, как сажает редиску, подвязывает помидоры, как зелёные ростки тянутся к небу. Но вместе с этими мыслями приходило другое — тяжёлое ощущение бессилия. Когда-то, ещё несколько лет назад, она с азартом копалась на грядках, не замечая усталости. Но теперь спина ныла даже после непродолжительной прогулки, суставы словно ржавые петли скрипели при каждом движении. Всё чаще Лидия ловила себя на том, что останавливается, чтобы перевести дух, а работы на участке только прибавляется. — Одной мне не справиться, — пробормотала она вслух, и

Анна Петровна стояла у панорамного окна своей просторной гостиной. За толстым стеклом открывался ухоженный дворик, где соседская девочка гоняла по траве лохматую собаку. Ее звонкий смех едва долетал до ушей хозяйки дома и растворялся в гулкой тишине, которая обволакивала комнаты. Анна крепко сжимала в руках телефон. Экран уже давно погас, но она снова и снова видела последнее сообщение от сына: Мама, давай не будем сейчас это обсуждать. У нас все нормально. Дима спит. Две недели прошло с тех пор. Ни звонка, ни приезда. Сухая переписка в мессенджере — и то через силу. Это было похоже на конец разговора, который так и не начался. Она вздохнула и положила телефон на подоконник. В огромном доме было слишком тихо. Раньше эту тишину прерывал топот маленьких ножек и звонкий детский смех, который заполнял все углы. Теперь лишь кофемашина изредка гудела на кухне, а раз в неделю по дому проходила помощница, смахивая пыль. — Опять думаешь о них? — донесся голос мужа из кухни. — Хватит, Анна. Все

Ольга стояла у плиты, помешивая деревянной лопаткой тушёную капусту. Она делала это почти машинально, даже не замечая, что кусочки слегка подгорают на дне. Горячий пар поднимался ей в лицо, стекал капельками по вискам, но она словно не чувствовала ни жара, ни запаха. Мысли упорно возвращались к утру. Андрей тогда выглядел усталым, но сосредоточенным. Он достал из шкафа свой старый рюкзак, в который привычно уложил набор инструментов, и, натянув потрёпанную куртку, сказал: — Мамка звонила. Там дел куча: забор падает, дрова кончаются, огород под зиму готовить надо. Я поеду, помогу. Вернусь к воскресенью. Ольга только кивнула, хотя в груди что-то неприятно ёкнуло. Она предложила поехать с ним, но он поспешно отмахнулся: — Не стоит, Оль. Там скука смертная, грязь по колено. Ты только утомишься, испортишь себе выходные. Отдохни дома, почитай. Я сам справлюсь. В тот момент слова мужа показались ей заботливыми. Но сейчас, спустя целый день, они звучали как оправдание. Телефон Андрея упорно не

— Что вы устроили на моей даче? Никакой здесь свадьбы не будет! — голос Анны прозвучал неожиданно твёрдо. Она стояла на крыльце, вцепившись пальцами в деревянные перила, чувствуя под руками знакомую шероховатость. По подъездной дорожке гремела тележка: золотистые шары, свернутые гирлянды и белая ткань для арки колыхались при каждом толчке. Рядом грузчик волок в кадках искусственные пальмы, будто это была не дача, а зал какого-то курорта. — Это куда ставим? — спросил он, кивнув на кучу реквизита, уже начавшую разрастаться у ворот. Анна медленно сошла по ступенькам. Под ногами скрипели доски — те самые, что муж Павел красил прошлым летом. Подойдя к кусту сирени, она провела рукой по свежему излому. Хруст сломанной ветки будто ударил в уши, белые соцветия повисли, жалко обмякнув. — Никуда, — произнесла она неожиданно спокойным голосом. — Никакой свадьбы здесь не будет. Грузчики переглянулись. Молодой парень в выцветшей майке, который только что втащил огромную коробку, недовольно фыркнул:

— Что за чертовщина? — Анна замерла посреди душной маршрутки, уставившись в экран телефона. На дисплее мигало уведомление от банка: "Списание. Карта *1009. Сумма: 48 000 руб. Баланс: 317 руб." Сердце ударило где-то в горле. Она машинально сунула руку в сумку, вытащила кошелёк. Зелёная пластиковая карточка была на месте — спокойно лежала рядом с клубными и скидочными. — Не может быть… — прошептала Анна. Она ещё раз перечитала сообщение, потом открыла банковское приложение. История операций подтвердило самое страшное — несколько минут назад крупная сумма ушла в какой-то интернет-магазин электроники. — Это же вся зарплата… — её пальцы задрожали. Месяц только начался. Через день платёж по ипотеке, за ним садик для сына, потом коммуналка. Эти деньги были расписаны до копейки. Теперь от них осталась лишь жалкая сумма на счёте. Анна судорожно набрала номер горячей линии банка. — Карта заблокирована, Анна Викторовна, — ровным голосом сообщил оператор. — Мы зарегистрировали заявление о несанкци

Вечер постепенно окутывал город. В квартире, где жила семья Артема, царила теплая, почти идиллическая атмосфера. На кухне вкусно пахло жареной картошкой с грибами — любимым блюдом сына, которое Артем сегодня сам приготовил. Он редко находил время для готовки, но иногда ему хотелось порадовать близких чем-то простым и домашним. Мужчина устроился в своем старом, но любимом кресле у камина. На коленях у него стоял ноутбук, экран которого был заполнен рабочими письмами. Артем машинально отвечал на сообщения, иногда задерживая взгляд на строчках, а иногда ускользающе смотрел в сторону сына. Илья сидел за обеденным столом, склонившись над толстым учебником по биологии. В его тетради быстро мелькали строчки — он конспектировал, стараясь ничего не упустить. Его аккуратный почерк выдавал усердие, а чуть нахмуренный лоб показывал, что задача была не из лёгких. Тишину нарушали лишь два звука: тихое потрескивание поленьев в камине и размеренный стук клавиш ноутбука. Словно само время в этой кварти

— У нас в роду всегда мальчики рождались, а ты девочек принесла. Что-то тут не то, — с подозрением произнесла свекровь, сидя на стуле в кухне. Наталья устало прислонилась к столешнице, собирая наспех детские бутылочки. Казалось, даже руки не слушались: каждое движение давалось через силу. Две маленькие девочки — Катя и Лена, полуторагодовалые близняшки, — наконец-то уснули после долгих капризов. Дом наполнился непривычной тишиной. Только со стороны плиты слышалось мерное шипение кастрюли, да вторая, более тяжёлая музыка — дыхание Зинаиды Павловны. Женщина сидела неподвижно, как высеченная из камня, и её тень вытянулась по стене, словно темное облако. Наталья краем глаза заметила, что лицо свекрови искажено. Обычно строгое, сегодня оно было похоже на маску обиды и внутренней злости. Она понимала: спокойный разговор не получится. — Зинаида Павловна, — Наталья тихо выдохнула, оборачиваясь, — вы что-то хотели сказать? Пожилая женщина подняла взгляд. Её глаза, холодные и пронзительные, слов

— Представляешь, она даже не заметила, что я за месяц сбросил восемь килограммов! — Артём откинулся на спинку стула, поднял чашку эспрессо и сделал неторопливый глоток. Глаза его блеснули холодным удовлетворением. Он с презрением покосился на кусок чизкейка, который только что принесли его брату. — Сидит вечно в своих сериалах, будто жизнь вокруг не существует. А сама… с боками жирными! Единственное, что ей в голову пришло: "Опять ты свою рыбу на ужин готовишь?" Я на неё смотрю и понимаю — конец. Всё. Денис медленно жевал десерт, стараясь не показывать, что слова брата оставляют неприятный осадок. Сладость чизкейка внезапно потеряла вкус. — Может, она просто устала, — осторожно предположил он. — У Марии работа нервная, дети. Ты сам говорил, что она возвращается домой измотанная… — Работа? — Артём фыркнул, будто услышал нелепую шутку. — Это не работа, а удобная отговорка. Я вот тоже устаю. Тренировки, проекты, совещания. Но я нашёл в себе силы измениться. Посмотри на меня! Денис действи

Алина сидела за большим дубовым столом, покрытым десятками образцов тканей. Каждый отрез она аккуратно разглаживала ладонью, поднимала к свету, присматривалась, как переливается шёлк или сатин. На её лице сияла улыбка — в каждом лоскутке она уже видела кусочек будущего, свой праздник, свою мечту. — Олег, посмотри, как красиво играет жемчужный атлас! — воскликнула она и повернулась к жениху. — Он нежный, но с изюминкой. Платье из него будет просто волшебным, как будто созданным для меня. Олег сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу. В руках — телефон, экран которого отражал голубоватый свет на его лице. Он оторвал взгляд от переписки лишь на секунду и скользнул по ткани глазами так, словно смотрел не на выбор для свадьбы, а на обои в чужой квартире. — Да, симпатично, — равнодушно произнёс он и снова отвёл глаза к телефону. Алина нахмурилась. Она привыкла, что жених часто бывает в своих мыслях, но сегодня ожидала от него большего участия. Всё же речь шла о её подвенечном платье! Он