TOYHOUSE

Говорят, есть на трассе М-36 один отрезок, где всегда пустынно, хоть днём, хоть ночью. Асфальт там ровный, лес с обеих сторон давит стеной, а сотовая связь пропадает километров на двадцать. Ехал там как-то дальнобойщик на КамАЗе, груз один вёз. Ночь, туман стелется, только фары прорезают белую муть. Устал, глаза слепаются, и тут замечает у обочины женщину — в белом платке, руку поднимает, голосует. Подумал: не дело оставлять в такую глушь, тормознул. Женщина села в кабину, молчит. Вроде бы молодая, только лицо скрыто — то ли тенью, то ли платком. Дальнобойщик по привычке завёл разговор: — Куда путь держишь? — До моста, — отвечает она тихо, словно издалека. Едут молча. В кабине будто холодом потянуло, дыхание паром пошло, хотя печка работает. Мужик в зеркало глянул — сидит. В другой раз глянул — и сердце в пятки: платка нет, а у неё лица вовсе нет, пустое место, как туман. Он в панике вывернул руль, чуть с трассы не слетел. Тормозит, оглядывается — никого. Пустое сиденье, только на ко

Ну что, расскажу я вам про нашу поездку на море на стареньком ВАЗе 2101. Было это летом, жара такая, что даже асфальт плавился. Мы с ребятами решили — пора уже на море! И поехали мы на нашем «Жигулёнке», который уже давно стал частью семьи. Путь был долгий, но настроение — отличное. В машине пели песни, кто-то рассказывал анекдоты, а кто-то просто засыпал от утомления. ВАЗ трещал и поскрипывал так, будто тоже хотел добраться до моря скорее. В какой-то момент я решил проверить его «выносливость» и начал гонять по ухабам — ведь это было так весело! Машина подпрыгивала и скрипела, а мы только смеялись. Когда наконец доехали до пляжа, оказалось — народу полно! Тогда один из наших предложил: «Давайте поставим палатку прямо на крыше ВАЗа!» И мы с энтузиазмом взялись за дело. Палатку закрепили на крыше, внутри разместились все вместе: кто с пивом , кто с мороженым. Вечером решили искупаться. Ну а тут началось самое смешное. Вася решил показать свою смелость и залез на крышу машины, чтобы п

Однажды дядя Коля, комбайнёр с 30-летним стажем и железной печенью, решил с утра перед выходом в поле плотно позавтракать. А жена ему накануне наварила целый таз пельменей — с запасом, как для взвода танкистов. Ну Коля с бодрым аппетитом умял штук сорок, запил чаем, сказал: — «Щас как дам урожайности!» — и двинул в поле на своём верном "Доне". Поле — большое, жара под 30, комбайн гремит, пшеница валится как по маслу. И тут… живот у Коли подаёт сигнал "Пельмени идут!". Он — в поту, в кабине душно, до ближайшего лесочка — полкилометра, до деревни — три. Но выбора нет. Останавливает машину посреди поля. Срывает с себя комбинезон, хватается за рулон газеты «Сельская жизнь», и — в подсолнухи. А тем временем вдалеке появляется председатель на "Ниве". Подъезжает, видит — комбайн стоит, дверь открыта, рядом никого. Думает: «Сломался, наверное. Надо помочь». Подходит, заглядывает внутрь — а там на приборной панели аккуратно сложены очки, пачка «Беломора» и… тарелка с оставшимися пельменями,

Старые дальнобойщики знали это шоссе. Мертвое шоссе. Трасса 66/13. Десятки историй ходили про него. Говорили, что если ехать по ней ночью в одиночку, может встретиться «пассажир». Высокий мужчина в черном плаще, стоящий на обочине с поднятым вверх большим пальцем. Кто подбирал его — исчезал без следа. Но деньги решают всё. Антон был новичком. Сменщик заболел, груз — срочный, рейс ночной. Да ещё и хорошо заплатили. На заправке местные дальнобойщики только качали головами: — Не гони, парень. Если увидишь автостопщика — не останавливайся, чего бы он ни делал. Антон только усмехнулся: — В сказки верите, старики? Проехал полночь, трасса пустая, фары режут черноту. И вдруг он увидел его. На обочине стоял мужчина в плаще, подняв руку. Антон будто онемел. Словно кто-то другой нажал на тормоз. Пассажир молча сел рядом. Лицо его скрывала тень капюшона, видно только бледную кожу и руки — длинные, с тонкими пальцами. — Куда тебе? — спросил Антон дрожащим голосом. — В конец пути, — прохрипел пасса

Ездил у нас один парень, Колька, на КамАЗе. КамАЗ у него — не новый, но крепкий, настоящий рабочий конь, таскал всё подряд: кирпич, щебень, дрова, иногда даже людей на кузове (ну, по сельской привычке). И вот как-то раз звонит ему бригадир со стройки: — Коль, срочно надо привезти плитку, а потом ещё цемент, успеешь до обеда? Коля говорит: — Да куда денусь, КамАЗ у меня — зверь, успеем! Приехал на склад, загрузили его по полной. Едет обратно — а у него уже в кабине всё гремит, кузов скрипит так, будто вот-вот отвалится, но Колька едет, спокойно, семечки грызёт. На трассе его догоняет легковушка, мужик в окне машет, орёт: — Эй! У тебя сзади что-то отвалилось! Коля не растерялся, орёт в ответ: — Да не переживай, это лишний вес сбрасываю, чтоб быстрее ехать! Доехал он до стройки, только начал разгружаться, тут бригадир подходит, глаза округлил: — Коля, ты как вообще доехал?! У тебя кузов чуть не посередине треснул! А Коля спокойно отвечает: — Так это нормально. КамАЗ — он как организм: ин

"Расскажи дед что там на краю деревни случилось! Ты про Серёгу, что ли?.. Слушай..." — Ты про Серёгу, что ли? Тракториста с нашей деревни? Ну да, знаю я эту историю. Не люблю вспоминать, но раз уж спрашиваешь… Это было лет пять назад. Весна только началась, земля паром шла. Глава колхоза тогда решил возродить старое поле — ну то самое, где раньше кладбище вроде как было. Потом его снесли, будто бы перенесли тела, а по факту — кто их там знает. Серёгу туда первым и послали. Он мужик был простой, молчаливый, работящий. Сказали пахать — значит пахать. Он, вроде, сам и вызвался. Деньги хорошие пообещали, техника хоть и старая, но рабочая. Утром ушёл — туман стелился, как молоко. Я его с крыльца видел: трактор еле тащится, а сам он — как тень. И вот тогда у меня мурашки по спине пошли. Не к добру, думаю. Днём его не было, вечером — тоже. Ночь наступила, а в деревне что-то странное началось: свет моргал, собаки выли, будто беду чуяли. А к полуночи... чёрт его знает, как объяснить... казалос

Работал я как-то на КамАЗе, зерно возил с поля на ток*. Уборка шла полным ходом — август, жара, пыль, комбайны кругами ходят, а я подбираю. Поле вроде сухое, но возле посадки — чернозём, мягкий, как бабкин пирог. Я-то по молодости шустрый был, думал — КамАЗ у меня вездеход, не трактор, конечно, но не подведёт. Комбайн машет: мол, подъезжай, сыпать буду. Я газу — и в бок, туда, где покороче. Ну и... **провалился**. Не по кабину, конечно, но по ступицу — точно. Земля под одним колесом, как пластилин, втянула. Стою, буксую, зерно сыплется, пыль столбом. А я — хоть плачь. Стал вылезать — дверь кое-как открыл, чавкает всё под ногами. Подхожу к комбайнёру, говорю: — Всё, брат, КамАЗ врос. Он смеётся: — Зови трактор, сейчас подъедет ДТ-шка. Ждём. Минут через двадцать приезжает дед Ваня на старом ДТ-75, по виду — ровесник трактора. Говорит: — Зачем звали? — КамАЗ застрял. — Где? — Да вот же он, за спиной у тебя! — А-а, ну понятно... Привязались тросом, дергает. Раз, два — ничего. Трактор

Короче, дело было летом, в деревне. Жара под 35, комары с лопатами, вода в колодце кипит. Мы с ребятами на речку — как настоящие стратеги: палатку взяли, гитару, ведро пива и один нож на всех. Сидим, значит, купаемся, рыбку ловим, кто-то уже третий раз спрашивает: — А где Витька? А Витька, между прочим, по профессии — **водила КамАЗа**, ну и голова у него, соответственно, как у КамАЗа — большая, но с поворотом туго. И тут, клянусь, **из-за кустов выезжает КамАЗ**. Прямо на берег. Мы с кружками — стоим, как лоси в мыле. В кабине — Витька, улыбается как будто после отпуска. — Вы чего такие? — говорит. — Я купаться приехал. — На КАМАЗЕ?! — орёт Лёха, уже пряча удочку, чтоб не переехали. А Витька: — Так я на нём с ночи на карьере был. Думаю: пока домой — пока туда, жара... А тут речка рядом. Ну я и решил — зачем два раза ехать? Он ставит КамАЗ под наклоном, чтоб типа в тень, глушит, вылезает, и — **в трусах прямо с подножки** — бульк! Красиво вошёл, как олимпийский чемпион, только с

Байка про дядю Витю — легенду трассы М7 Жил-был дядя Витя, дальнобойщик со стажем — у него рука сама могла баранку крутить, даже когда он спал. А спал он, между прочим, по расписанию: ровно тогда, когда сотрудники ГАИ устраивали «ловлю на кофе». Однажды дядя Витя вёз фуру арбузов из Астрахани в Ярославль. День жаркий, трасса плавится, в кабине +50, кондиционер только по легенде в техпаспорте. Дядя Витя снял рубашку, открыл люк, поставил тазик с холодной водой для ног — чисто спа на колёсах. И тут, на обочине, голосует бабка. Не просто бабка, а бабка с козой. И табуреткой. — Ты куда, бабуля? — спрашивает Витя, тормозя фуру с такой скоростью, что арбузы в кузове сдвинулись на юг. — Мне до поворота на деревню, 15 км, — говорит бабка. — А коза — это Маня. Без неё никак, у неё стресс в дороге одна. Ну а дядя Витя человек не гордый. Подобрал. Бабку — в кабину, козу — в прицеп. Табуретку — на козу. Через пару километров коза в прицепе нашла прореху между арбузами и выпрыгнула. Табурет