Юрий Гичев

Как пробиотические бактерии могут жить так долго?! Это ведь живые микроорганизмы, в отличие от так называемых метабиотиков, которые представляют собой иммуноактивные части обработанных и уже неживых бактерий. Более того, многие помнят, что на заре пробиотической медицины (а было это лет 30–40 назад) препараты живых пробиотиков могли храниться исключительно в холодильнике и имели очень короткий срок годности. Что такого мы сегодня знаем и умеем, чтобы ответственно заявлять, что капсулы и порошки пробиотиков могут сохранять свою активность год, а то и два? Причем без особых условий хранения. Начнем, пожалуй, с температуры. Почему раньше пробиотики хранили исключительно в холодильнике? Ответ напрашивается сам собой – наверное, высокая температура убивает бактерии. Однако на самом деле дело тут в другом. Идеальной температурой для жизни и размножения пробиотических бактерий является диапазон 36–38 °С. Да-да, это температура нашего тела, в таких условиях пробиотики и живут в нашем кишечнике

Сиртуины – гормоны молодости, «консервирующие» нашу ДНК. Никотинамидадениндинуклеотид (НАД) – главный помощник сиртуинов. Эта парочка сегодня – главный хит anti-age медицины. А точнее– разные активаторы синтеза сиртуинов и синтеза НАД. Их у нас теперь много, и они уже хорошо изучены. Вперед – в светлое и молодое будущее! Но возникает справедливый вопрос: если природа предусмотрела для нас возможность вечной молодости, то зачем? Вся история нашей эволюции – это постоянная смена поколений, постоянное обновление ДНК и генотипа, безжалостный естественный отбор. И поэтому возникает подозрение, что сиртуины и НАД изначально были созданы природой совсем не для anti-age кабинетов, а для чего-то другого, гораздо более важного для природы. Просто по какому-то счастливому совпадению они могут нам помочь еще и в этой модной теме. В поисках истины я предлагаю отправиться туда, где сиртуины впервые возникают в эволюции, и посмотреть, в чем состояла их функция на заре жизни на Земле. Гены, регулирующ

Какое самое доказанное средство от старости? До последнего времени их было всего полтора: длительное ограничение калорийности питания и – с оговорками – постоянная физическая активность. Не самое удобное для большинства лекарство, не правда ли? Потом были открыты фармакологические геропротекторы – метформин, рапамицин (забракованный из-за побочных эффектов) и его более пригодные аналоги, такие как темсиролимус и эверолимус. Затем еще один тяжелый фармпрепарат – дазатиниб – записали в потенциальные геропротекторы. Но пока все они далеки от массового применения из-за потенциальной токсичности при постоянном применении. А потом как из рога изобилия посыпались природные аналоги. Физетин, ресвератрол, кверцетин, розмариновая кислота, апигенин, куркумин, вогонин, пиперолонгумин и прочие растительные вещества, о которых мы знали как о полезных антиоксидантах, но не более того. А теперь многие из них стали называть громким термином «сенолитики» – то есть буквально вещества, тормозящие старение

Можно тормозить возрастные процессы (anti-age), а можно – процессы гликирования (anti-AGE), и вообще-то это во многом одно и то же. Напомню, что AGE, или advanced glycation end-products, – это токсичные производные белков, аминокислот и сахаров, которые образуются при избыточной концентрации глюкозы в организме. Понятно, что самой эффективной anti-AGE стратегией является нормализация питания и физической активности с восстановлением чувствительности клеток к инсулину и стабилизацией уровня глюкозы в крови, но… Пока у единиц это получается, другие очень трудно к этому идут, а третьи сразу же бросают, нам что-то делать с глюкотоксинами (продуктами гликирования) все равно нужно. Первые серьезные попытки найти вещества, блокирующие образование AGE, были предприняты еще в середине 1980-х. Ученые долго изучали свойства аминогуанидина с целью создать из него фармпрепарат для борьбы с серьезнейшим осложнением сахарного диабета – нефропатией. Ведь AGE, с одной стороны, непосредственно поражают

В предыдущем посте мы говорили о токсичных соединениях сахаров и аминокислот в нашей пище. Однако настоящими токсинами они становятся не в зажаренном хлебе или картошке, а внутри нашего организма при хронически высоком уровне глюкозы в крови, то есть при метаболическом синдроме и его конечном следствии – сахарном диабете. Напомню, что при высокой температуре и высокой концентрации сахара могут образовывать соединения с аминокислотами – это и есть реакции Майяра, про которые мы подробно говорили в предыдущем посте. Обычно это происходит при приготовлении пищи, горении каких-то растительных составляющих, но этим реакциям есть место и в нашем организме. Главное условие для этого – избыточное количество свободных сахаров, в первую очередь – глюкозы. Последствия реакций Майяра в этом случае весьма плачевны. Во-первых, это может приводить к нарушению функций белков, аминокислоты которых оказались заблокированными лишними сахарами. Это так называемое гликирование белков. Самой первой описанно

Корочка хлеба, ароматная коричневая решетка на тосте, картофельная поджарка, вареная сгущенка, свежепрожаренные кофейные зерна, корочка сочного стейка … Слюнки потекли, не правда ли? Очень вкусно, очень аппетитно и, как вы уже, наверное, заподозрили, опять вредно. В начале XX века французский биохимик Луи Камиль Майяр установил, что приобретение пищей коричневого цвета под воздействием высоких температур вызвано реакцией между простыми углеводами (глюкоза, фруктоза, лактоза и др.) и аминокислотами белков. Эти реакции получили название «гликирование» («гликос» в переводе с греческого – сладкий, и отсюда же слово «глюкоза»). Позднее свой вклад в изучение этих реакций внесли Марио Амадори и немец Курт Хайнс. Впрочем, долгие десятилетия это мало кого интересовало. Ну хорошо, объяснили, почему образуется аппетитная корочка на куске мяса, но какая же это наука. В этом смысле очень забавно, что в той же Италии слово «Амадори» ассоциируется с готовыми (и, конечно же, аппетитно поджаренными) м

Глюкозамин – это наверное самый железный аргумент для тех, кто сомневается в БАД. И даже не столько потому, что тысячи клинических исследований говорят о его эффективности при остеоартрозе. Есть ведь и критические голоса. Я говорю лишь о непререкаемых цифрах. Ежегодно в мире производится 150 тысяч тонн (!) глюкозамина, а к 2030 прогнозируется цифра в 200 тысяч тонн. И если учесть, что глюкозамин используется преимущественно в БАД (в отличие, например, от витамина С, коллагена или омега-3 жиров), говорить об эффекте плацебо язык как-то не поворачивается. Ничего себе «пустышка» на 150 миллионов кг! Если предположить, что 1) средняя терапевтическая доза глюкозамина составляет 1 грамм в сутки (ведь он часто сочетается с хондроитином и другими усиливающими его действие веществами, что позволяет снизить дозу глюкозамина от рекомендуемого количества в 1,5–2 г), и 2) если мы будем исходить из фантастического предположения, что человек продолжает прием глюкозамина весь год (и, значит, потребляе

Женская половая сфера уязвима к гормонозависимым онкологическим процессам. И вот в начале 1990-х среди натуральных средств для их профилактики появилось вещество со страшным названием: индол-3-карбинол. Ученые установили, что этот природный компонент, содержащийся в больших количествах в крестоцветных овощах (брокколи, брюссельская капуста, горчица, пак-чой и др.), обладает профилактическим действием в отношении рака груди и женской половой сферы. Но дальше оказалось еще страшнее. Выяснилось, что не столько сам индол-3 карбинол обладает онкопрофилактическим действием, сколько его метаболит, который образуется в процессе пищеварения в кишечнике и который имеет еще более пугающее название – дииндолметан! Согласитесь, принимать вещество с таким названием несколько боязно. Ну как-то не несет оно в себе надежды. Но что особенно любопытно в этой истории, так это то, что не столько обычные люди чурались индол-3-карбинола и особенно дииндолметана, сколько сами врачи, которым тогда, в начале 19

Омега-3 жиры для беременных – абсолютная необходимость. Они нужны как самой женщине, у которой в этот период значительно повышается риск высокого артериального давления и повышенной свертываемости крови, так и особенно для будущего ребенка, формирование центральной нервной системы которого напрямую зависит от обеспеченности омега-3 жирами. Однако при всем том, что необходимость омега-3 жиров сегодня уже не подлежит обсуждению, именно в случае беременности возникает один неприятный нюанс. Связан он с тем, что главный источник омега-3 жиров – это морская рыба и морепродукты. А наш океан, как это ни печально, уже давно не столько источник жизни, сколько источник целой гаммы опасных токсинов. Здесь и тяжелые металлы (в первую очередь ртуть), и едва ли не более опасные органические поллютанты (стойкие органические загрязнители). К таковым относят диоксины, полихлорированные бифенилы, полихлорированные дибензофураны и др. Проблема этих органических поллютантов в том, что 1) они проявляют сво