Рассказы Мила Шилова Мил Рэй

Избил муж. На душе кошки скребут. Раньше подобного не было. Пригласили нас на дачу, был день рождения коллеги мужа. Муж за три часа напился, начал придираться к другим, перепил. Я попросила, чтобы нас отвезли домой, всю дорогу он нес какую-то ахинею, придирался к водителю. Приехали домой, он хотел уйти гулять, приключений, видимо, захотел, я кое-как затащила его домой уговорами, это была моя ошибка. Когда зашли домой он начал меня обзывать, обвинял в неподобающем поведении, чего в действительности не было никогда, я возразила и тут началось. Он ударил меня несколько раз по голове и лицу, я как могла закрывалась. Он целенаправленно бил по лицу, хотел меня разукрасить, видимо.

Пока Катя платила за покупки, муж спокойно стоял в стороне, будто его это не касается. А когда Катя стала складывать купленное в пакеты, он и вовсе вышел на улицу. Катя вышла из магазина и подошла к Сереже, который в это время кyрил.  — Сереж, возьми пакеты, — попросила Катя, протягивая мужу два больших пакета с продуктами.  Сережа на нее так посмотрел, как будто его заставили сделать что-то прoтивoзaкoнное и удивленно спросил:   — А ты что?  Катя растерялась, не зная что ответить на этот вопрос. Что значит: «ты что?» и к чему был задан этот вопрос? Обычно мужчина всегда оказывает физическую помощь. Да и как-то неправильно это, когда женщина будет с тяжелыми сумками идти, а мужчина рядом легкой походкой порхать.   — Сереж, они тяжелые, — ответила Катя.   — И что? — продолжал сопротивляться Сережа.   Он видел, что Катя уже начинает злиться, но ему из принципа не хотелось нести сумки. Он быстро пошел вперед, зная, что она не успеет за ним. «Что значит «возьми сумки»! Что я, бaтрак?! Или пoдкaблyчник?! Я — мужчина! И я сам решаю, нести сумки или нет! Ничего, пусть сама несет, не надорвется!» — размышлял Сергей. Вот настроение у него сегодня было такое — жену дрeccировать.   — Сереж, куда ты пошел? Пакеты возьми! — крикнула ему вслед Катя чуть не плача.   Пакеты действительно были тяжелыми. И Сережа знал об этом, ведь сам в основном накидывал в тележку эти продукты. До дома было недалеко, минут 5 пешком. Но когда ты идешь с тяжелыми пакетами, дорога кажется очень даже не близкой. Катя шла домой и чуть ли не плaкaла. Она надеялась, что Сережа так пошутил и он сейчас вернется за ней. Но нет, она видела как он удаляется от нее все дальше и дальше. У нее было желание бросить эти пакеты, но она в каком-то тумане продолжала их нести. Дойдя до подъезда, она села на лавку, не в силах идти дальше. Ей хотелось плакать от обиды и усталости, но она сдерживала слeзы — на улице плакать нельзя, cтыдно. Но и проглотить эту ситуацию она не могла — он не тoлько oбидел, но и yнизил ее таким отношением. А ведь какой внимательный был до свадьбы… И ладно бы не понимал, но понимает! И поступил так осознанно.  — Здравствуй, Катенька! — голос соседки вывел ее из задумчивости. 

Одной женщине достался дорогой котёнок; почти задаром. Собственно, ничего прекрасного в этом не было. Просто мама котёнка умерла при родах, он родился хилым. Но как-то выжил, а предприимчивая хозяйка сбагрила погибающего малыша наивной женщине. У котёнка ещё даже глазки не открылись. Женщина даже не поняла, что ее использовали. Она моментально привязалась к котёнку и стала его из шприца кормить. И выкормила красавца-кота, который был очень к ней привязан. Чрезвычайно сильно. Вообще от неё не отходил. Года через три этой женщине удалось на десять дней поехать на море. Первый раз в жизни так случилось! Она отвезла котика к сестре и поехала. Попрощалась с сестрой и котом, пообещала скоро вернуться и поехала к морю. Она звонила сестре; тогда телефоны-автоматы были; мобильники имели только богачи. А сестра через три дня, помявшись, сказала, что кот совсем перестал кушать и воду пить. Лежит и не встаёт. Вызывали ветеринара, но он ничего не нашёл опасного для жизни. А на просвечивание и на анализы банально нет денег. Может, коту полегчает ещё! А потом кот перестал дышать; сестра и зеркальце подносила к мордочке - нет дыхания. Кот умер. Его надо хоронить… Хозяйка в это время штурмовала кассы и все же купила билет; удалось уехать с юга домой. Плевать на море, на солнце, на отдых; такое несчастье случилось… Это трудно другим обьяснить, но кто привязан к питомцу, тот поймёт сердцем… Она приехала, схватила кота, которого почему-то так и не похоронили, хотя он был как мертвый. И стала кричать ему в ухо его имя. Изо всех сил кричать. Ушко слегка дернулось! Кот был ещё жив! И кот выжил. Пришёл в себя понемногу. Сначала еле ходил и сильно шатался, но не отходил от хозяйки ни на шаг…

Все дети и внуки приехали на похороны Полины Устиновны. Вся семья наконец -то собралась вместе. Пятеро детей, двенадцать внуков и четверо правнуков у них. Не приехали лишь трое - малые дети совсем у них. Остался Степан Ильич один... Горько ему, не представляет, как жить -то теперь, как он без своей Полюшки будет?.. Обижается на жену. Ну как же так? Почему? Ведь он всегда думал, что это жена его первого схоронит, ведь она на целых семь лет его младше. Да ведь и не жаловалась никогда на здоровье. До последнего дня всегда сама по хозяйству управлялась. Всё что-то суетится, что-то делает. Он даже ворчал на неё, мол, уймись ты, неугомонная. Посиди немного или полежи. А она усмехается, что успею, на том свете належусь. Мне легче, когда чем-то занята. Да он и сам такой - тоже без дела никогда не любил сидеть. Всё то что-то чинит, то мастерит. Только вот теперь руки уже совсем ни те стали, плохо слушаются, да и глаза видят плохо... Дети их никогда не забывали. Всегда приезжали, всегда привозили кучу подарков и продуктов. Даже к себе предлагали поехать. Каждый из них к себе звал, но они никогда не соглашались. Здесь, в родном доме помирать будут. Вместе с родными людьми на кладбище лежать будут. Городская жизнь не для них, не смогут они там жить. А теперь вот после поминок сидят родные все вместе. Мать вспоминают, отца жалеют. Опять наперебой уговаривают старика всё же поехать с ними. Ну как же он один то будет? Совсем уж старенький. Помощь ему нужна. Ну не могут они его одного здесь бросить! И постоянно с ним здесь никто остаться не может. У всех семьи, работа, дети. Каждый то день ведь сюда не наездишься! Но Степан непреклонен: - Сказал: - никуда не поеду, значит - не поеду! Не надо меня уговаривать! Точка! Этот дом мы с моим отцом своими руками строили, здесь мои родители померли, здесь моя Полинка до последних дней прожила - значит и мне здесь помирать. Да и за могилками то кто присматривать будет? Раз в год приезжать будете? За меня не переживайте - вон, продуктов то на несколько месяцев вперёд привезли. С голоду не помру. Пока ещё сам себя обслужить могу. Не волнуйтесь. - Папа, ну тяжело одному то! Да скучно, даже поговорить не с кем. А вместе то легче и веселее будет. Опять же, не дай Бог, заболеешь - кто поможет? А там мы всегда рядом. И больница рядом. И удобства все в доме. Телевизор. Ешь, пей, отдыхай. На улице гуляй, парк рядом, там так красиво, воздух свежий. Вокруг таких, как ты, пенсионеров много. Есть с кем пообщаться. Поедем, папа. Вот давай, как поминки справим, так приедем, заберём тебя. А ты пока подумай, соберись. - Всё, сказал! На эту тему разговор окончен! Я тут о другом с вами поговорить хотел... Полина всё хотела поговорить, да так и не смогла решиться. Не знала, нужно ли говорить... Или пусть уж так всё и будет... - Что случилось? О чём поговорить? - дети настороженно смотрят на отца. Тот встал, в спальне открыл старый сундук. Полине он ещё от матери остался, а та от своей матери получила. В нём Полина хранила какие-то старые, никому не нужные, но памятные и дорогие для неё вещи. Бабушкины платки, материно свадебное платье, какие-то самодельные игрушки, детские потрепанные пинетки и сандалики, кофточки детские, платьица, штанишки, распашонки. Какие-то блокнотики и выцветшие письма, старый альбом с фотографиями. Мать берегла эти вещи, трепетно их охраняла от посторонних глаз. Дети всегда знали, что там какой-то старый хлам. Особо и не интересовались этим никогда. Ну материна память. У всех ведь есть что-то дорогое как память. Главное - интересного- то там ничего нет. Отец вытащил из глубины сундука старую коробку из-под конфет. Она завёрнута в бумагу, сверху в какую-то тряпицу. Да ещё плотно обвязана ленточкой. - Ну вот. Видимо, пришло время... Может, и не надо было говорить, не знаю... Но, видно, мне то уж тоже недолго осталось... Кто же вам потом расскажет? А потом сами бы нашли и узнали всё... Толком то и не смогли бы понять ничего... Сжечь то - рука не поднимается... - говорит отец, распаковывая коробку и открывая её содержимое. - Вы присядьте, пока ребятня на улице бегает, а мы давайте и поговорим... Мы ведь тогда тоже в городе жили. Да... Знаю я вашу городскую жизнь не понаслышке... Так вот, мать- то всё по больницам ездила. Роды у неё очень тяжёлые были. Сказали, что не будет больше детей... А потом с Колей в областную клинику поехала. Сказали, что операцию сыну надо делать. Серьёзная операция, сложная. На сердце. Но без операции долго малец не протянет. Тогда Полинка с матерью своей продали родительский дом, Только вот этот сундук и остался. Мать к нам перебралась. В деревне с больным ребёнком опасно, а в городе больница хорошая. Ну сделали Коленьке операцию. Всё вроде наладилось. Только в полгода раз Полина с ним в больнице лежала. Всё обследовали, да проверяли. А потом вернулась из больницы ещё и с Танюхой. От неё мать отказалась. Девчонка слабенькая очень, болезненная. Да и мать её сама без жилья, без родных. Некуда ей с больным ребёнком -то податься. Вот Полина и стала меня уговаривать: - "Жалко девчонку, давай к себе заберём!" Я сначала- то боялся. Один больной, еле справляемся, а тут ещё одна такая же... Но уговорила Поля. Вот мы и оформили Танюшку на себя... А оно и правда только к лучшему. Вдвоём- то детям веселее. Так оба и пошли на поправку. Всё реже по больницам стали ездить.

Уже несколько раз было, когда я теряла надежду, глядя на ситуацию со стороны. Вот, например, муж у подруги заболел, потом еще сильнее заболел, потом совсем сильно и впал в кому. Проходит неделя, две, три, месяц — а она продолжает биться, его показатели становятся все хуже, он уже давно, скорее, мертв, чем жив. И окружающие ее поддерживают, помогают, собирают деньги, ищут врачей — а сами без нее уже вздыхают и думают о том, что уже все, конец, ну, нельзя пролежать в коме столько месяцев и выйти из нее не овощем. Или вообще выйти из нее. И я так думала, к сожалению. А подруга бьется, как в стену, — месяц, другой, третий… и муж приходит в себя! А потом такими темпами начинает выздоравливать, что через полгода выходит на свою старую работу, а через год уже участвует в любительских забегах. Или вот еще: у меня одноклассник еще в начальной школе попал под машину, было страшное повреждение мозга, тоже кома, год в больницах — вышел совсем другим человеком. Был очень умненький, невероятно обаятельный мальчик, а вышел… ну, страшно сказать, что его родители пережили.

Я около 8 лет сдавала квартиру паре — парень и девушка, оба приезжие. Парень работал в автосервисе, девушка — продавец-консультант. Деньги от сдачи квартиры покрывали коммунальные платежи за мою квартиру, за сдаваемую квартиру, ну и на бензин оставалось. С квартирантами были нормальные деловые отношения, претензий за годы жизни к ним не было. А в прошлом году звонит мне девушка и плачет. Рассказала, что у неё нашли опухоль в груди, она с трудом попала на приём к врачу, долго ждала возможности сдать анализы, и выяснилось, что это рак, третья стадия. Парень, как узнал, бросил её. Ей некому помочь, друзья есть, но не самые близкие, к тому же не очень богатые. За квартиру ей нечем платить, потому что основным добытчиком был парень, а одна она не потянет, будет съезжать. Просила дать две недели на то, чтобы съехать. Решила возвращаться к себе в деревню, там есть больница. Тут ей сделают операцию, а наблюдаться будет там. А я понимаю, что ей надо лечиться, надо быть в городе, что там она просто не выживет, у нас хорошая больница, другой уровень. Разрешила ей на время лечения жить в квартире просто так. Если сможет платить за коммуналку, то будет хорошо, если нет — ничего, переживу и без этого. Она была очень благодарна, плакала. Из деревни к ней приехала мама, чтобы помогать ухаживать после операции. Всё прошло хорошо, она пережила и операцию, и химию ей делали, наступила ремиссия.

— Значит, так, — мальчик поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. — У моего отца есть другая семья. Там моя сестренка, ей года четыре, как я понимаю. Мама делает вид, что об этом как бы не знает. Но та женщина все ждет, что отец уйдет к ней, потому что он, по всей видимости, обещал. И иногда ставит вопрос ребром. Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется «ЧП на объекте». Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить. У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютерах уже здорово шарит. А вот с ногами-руками — не очень. А мама все думает, что где-то есть такое лекарство или еще что, чтобы его совсем вылечить. Она его на лошадях возит, потому что это среди дэцэпэшников считается самый писк, и копит деньги, чтобы поехать в Крым к дельфинам. А Ленька лошадей боится и падает с них. А про дельфинов он мне сразу сказал: вот там мне и конец придет — сразу утону. И еще они к колдунье ездили в Псковскую область, она с Леньки порчу снимала. А у бабушки рак, и она все время от него лечится — иногда в больнице, а иногда народными средствами… — А ты? — спросила я. — А я чешусь все время, и в школе двойки, — с готовностью сообщил мальчишка. (Нейродермит между пальцами и на шее я разглядела еще прежде). — Что вы мне посоветуете? Как мне все исправить? И вообще, это возможно? — Не знаю, — честно призналась я. — Наверное, нельзя. Как нельзя до конца вылечить ДЦП у твоего брата. — И чего, я тогда пошел? — он привстал в кресле. — Ага, только я тебе сначала расскажу историю про вызывателя дождя. — Хорошо. Я люблю истории, — он поскреб шею ногтями и приготовился слушать. — Случилась она давно, еще когда был СССР. Один мой знакомый китаист был с коллегами в Китае в командировке; изучали местные обычаи. И вот однажды им звонит китайский коллега: «В одной провинции уже четыре месяца не было дождя. Гибнет урожай, людям грозит голод. Три деревни собрали последние деньги и решили привезти из другой провинции вызывателя дождя. Вам, наверное, будет интересно посмотреть на него. Только учтите: я вам ничего не говорил, потому что коммунистическая партия Китая колдовство решительно не одобряет».

-Надюша, дашь свои туфли напрокат? Мне не в чем замуж выходить. Помнишь мое бежевое платье на школьном выпускном вечере? Теперь оно будет свадебным. Родители еле "наскребли" на фату и кольца. Ну и свадьбу дома отпразднуем, по скромному. Будут только свои, - я ждала от подруги согласия. -Конечно, одолжу. Я ж понимаю. У тебя вот-вот ребенок родится. Дальше тянуть некуда, - Надя вынесла из другой комнаты коробку с туфлями, - Бери на счастье. Пригласишь на свадьбу? -Ой, Надюша, прости, не приглашу. Родители и так искоса смотрят на меня и Олега. Не собирались они отдавать замуж семнадцатилетнюю дочь. Распишемся тихо в ЗАГСе. За праздничным столом буду я с Олегом, мои родители и мать Олега. Я позже забегу к тебе, отметим. Не обижайся, - мне было неудобно перед лучшей подругой. -Ладно, Лера, я не обижаюсь. Приходи после свадьбы с мужем. Поболтаем, - Надя засуетилась на кухне. Мы попили чайку и я ушла с вожделенными бежевыми туфлями. В день моего бракосочетания все как-то сразу не задалось. Прическа не получалась, жених забыл взять паспорт. А мне вручил отцветающие гладиолусы. Обещанная машина с куклой на капоте не приехала. Пришлось ловить первого попавшегося водителя. Все нервничали. За праздничным столом моему новоиспеченному мужу стало плохо. Пришлось Олега положить на диван в другую комнату. Там он и проспал до следующего утра. ...С Олегом мы познакомились в доме отдыха. Нам было по шестнадцать лет. Олег отдыхал со своей мамой, я - с папой. Первая влюбленность, первый поцелуй, первое взрослое прикосновение... Все было невинно. В своем личном дневнике я тогда написала - "Олег будет моим мужем". После дома отдыха, мы продолжили знакомство. Олег приходил ко мне в гости, я тоже забегала к нему после или вместо школы. Один раз моя мама застала нас лежащими в постели. Мы с Олегом не заметили её раннего прихода с работы. Олег моментально оделся и убежал. -Что это было? - строго спросила удивленная мама. -Ничего, - простодушно ответила я. -Это так ты готовишься к выпускным экзаменам? "Умница", - мама демонстративно вышла из моей комнаты. Через девять месяцев родилась моя дочка Даша. Олег и я старались быть примерными супругами, заботливыми родителями, хоть, сами едва вышли из детства. Мы хотели доказать всему миру, что ранние браки - это не всегда обреченные и "провальные" союзы. Мне было удивительно слышать от взрослых тетей - "мое первое замужество - это проба пера". Я же готова была покорно нести свою долю. Даше было лет пять, а мы с Олегом мечтали о её шикарной свадьбе, об умопомрачительном свадебном наряде. Нам не удалось сыграть пышную свадьбу, а, уж, для дочери никаких денег не пожалеем, думали мы. Но жизнь рассказала свою сказку. А ее (жизнь), как известно, ластиком не подчистишь. ...Мы с Олегом после просмотра фильма, выходили из кинозала. Меня кто-то окликнул. Оборачиваюсь, мне машет рукой Надя. Я не виделась с ней лет пять. Сразу после моей свадьбы я зашла к Наде, вернула ей туфли. Мы весело поболтали и разошлись. И вот встреча. Надя похорошела.

Работаю в МФЦ и часто замечаю как людям в возрасте тяжело дается заполнение документов. Сегодня пришел пожилой мужчина и очень долго сидел рассматривал и читал документы, однако его очередь вот-вот должна была подойти, а он ничего так и заполнил. Подошла к нему и стала показывать где что заполнять и привела примеры. А он вместо того, чтобы на документы смотреть, уставился умиленным взглядом на меня и улыбался и благодарил. В один миг выпрыгивает начальник и начинает орать на меня, мол время бездарно трачу, лучше бы шла работать. И тут миленький добрый дедуля перевоплощается в беспощадного воина. Встает и как палочкой своей хрясь об стол и высказывает начальнику: "Да как ты дылда вообще смеешь поднимать голос на эту прекрасную девушку? Она настоящее золотце, помогает мне идеально!"

«Меня зовут Брусилов Андрей Иванович. Я родился в 1969, а умер в 2010 году. Я прожил на свете сорок один год и два месяца. Вернее, прожил я восемь месяцев, а существовал в теле тридцать девять с половиной лет – ровно до того дня, как узнал, что у меня рак. Теперь я умер и решил предупредить тех, кто это прочитает, чтобы и они не прожили большую часть жизни так же бессмысленно, как это сделал я. Родился я в далеком 1969 году. Рос, жил «как все». Это страшное словосочетание, которым, как правило, и обозначается жизнь без смысла. Я был не хуже и не лучше всех моих знакомых. Служил в армии, окончил строительный университет, женился, в девяностых начал заниматься бизнесом. Мечтал о своем доме. Я умел проектировать и знал в этом толк. Сначала организовал небольшую фирму по продаже стройматериалов, потом дело пошло вверх и мы выросли до солидной строительной компании. Пока я занимался бизнесом, у меня родилась дочь Оксана. Жена не работала, на ней были все домашние дела. Вы знаете, как пахнет тело у маленького ребенка? Говорят, этот запах особенный, его невозможно ни описать, ни сравнить с чем-то, он необыкновенный. Так вот, я этого запаха не знаю. Я изредка брал ребенка на руки, но и то лишь для того, чтобы положить в коляску и пойти в парк погулять. Пока мы гуляли, я прикидывал сметы и рассчитывал, что лучше купить и как выгоднее продать. Поэтому я не заметил, как мой ребенок вырос и самостоятельно пошел ножками, как он сказал первое слово, как учился читать и писать. Мне было некогда. Я уже начал стройку дома по индивидуальному проекту. Кроме дома, на этом же участке я планировал разбить шикарную парковую зону с лавочками, садом камней, фонтаном, садовыми деревьями, чтобы можно было гулять с семьей, сидеть на зеленой лужайке, наслаждаясь пением птиц и неспешно попивая кофе, завернувшись в плед, когда придет осенняя прохлада… Я так мечтал. Но этому не суждено было случиться, потому что я умер. Когда мы заливали бетон под фундамент дома, дочка пошла в первый класс. Я не смог ее отвести первый раз в школу, потому что была важная встреча с подрядчиками. Когда возводили стены дома, дочка подходила ко мне не раз с просьбой помочь с домашкой. Я целовал ее в головку и отправлял к маме, потому что у меня были важные расчеты. С женой я также общался редко, потому что… потому что мне надо было работать. От ее просьб пройти погулять я увиливал отговорками, и в конце концов она перестала меня доставать своими просьбами. Даже во время отпуска, когда была возможность побыть вместе, я не отрывался от компьютера, проверял сметы, проводил онлайн заседания, в общем, активно готовился к счастливой жизни, которую мне не суждено было прожить. На самом деле я не жил, я спал и видел сон о том, как буду когда-то жить.