Праздничные рецепты

ДРАНИКИ "ВСЕГДА УДАЧНЫЕ"😃 😋🤤 Практически все любят драники, но многие не хотят возиться с натиранием картошки на мелкой терке, потом ее отжимать и прочее... А тут - трем на крупной терке!!! Раз-два и все готово и никакой возьни - румяные и вкусные драники уже на столе.👍🔥

– Да... Не видел ты ее давно, Дим. Сдала она очень. Понимаешь, иногда и не понимает, что делает. Деменция это называется. А Златочка у тебя ... В общем, семья у нее благородная, как бы не забрезговали. Вот и подумали ... Ведь ненадолго мы ее к Вале, только на ваш приезд. – Злата, мам, – обычная. Простая и добрая. И родители такие же, – Дмитрий вздохнул, – А бабушку не трогайте! И так она ничего почти не видит, зачем ей в другое место? – Так ить... Я предположила просто. Она же... Ну, да ладно, как скажешь. В родне у невестки Зинаиды были только доктора наук, музейные работники, банкиры и бизнесмены. Свадьбу играли в Питерском ресторане и совсем не так, как гуляют у них в селе. Все чинно, благородно, с приглашенным певцом с оперным голосом. Хотя весело было. Оказалось, что ни такие уж эти доктора наук и чванливые. Все участвовали в играх и конкурсах, устраиваемых весёлым ведущим в белой шляпе, все танцевали и пели. Наверное, слишком скромно вели себя там как раз они с мужем и семья Валентины, старшей дочери. На свадьбу приезжали они все вместе. Чуть раскрепостилась Катюшка, дочка Вали, когда затянул её в весёлый свадебный процесс молодой родственник невестки. А когда ехали обратно, в поезде, рассказала, что спрашивал он – почему ее родня такая важная, почему не веселятся, отказываются от игр и танцев? Это они-то важные? Да какие они важные! Робость и страх перед такой питерской новой родней сделала их сдержанными и замкнутыми. Все казалось, что и наряды у них не те, и вести себя они не умеют. Деревенщина, в общем. И чтоб не так заметно было это, надо было вести себя потише. Вот они и старались. – Ты там цигарки-то вокруг себя не бросай, – наставляла в дороге Зинаида мужа. – Ага! В карман буду складывать, – огрызался он. Жена уже надоела этими нотациями, намеками на то, что опозорятся они перед новым семейством и сына своего опозорят. "Лучше б уж без нас праздновали", – думал он. Ехать никуда не хотел. И, хоть и злился на жену, на излишнюю её озабоченность, но переживал и сам. Чего они ... считай, из калош не вылезают, а тут ... Питер, ресторан и такие вот родственнички. Ну, Димка! Не мог жену попроще найти! Но все прошло очень хорошо. Кажется. Поначалу робели. Пока ЗАГС, пока мало знакомы... А потом, в ресторане, к Николаю подошёл сват, статный, добродушный, с большим животом профессор. – А давайте-ка, жахнем, Николай, вдвоем. За молодых уж пили, а мы – за нас с вами. Чтоб жить нам, да за них радоваться. А ещё, чтоб на рыбалку когда-нибудь вместе съездить. Дима говорил, что Вы тоже рыбак. И разговорились. Оказалось, сват сам из сибирской деревни, и сейчас туда ездит – родня там. И с такой любовью о родине своей он рассказывал... Говорил, что завидует Николаю, завидует тому, что живут они в деревне. А тут и сватья подошла, Инесса Павловна – музейный работник. Прическа модная, шпильки. Петербурженка! Где уж Зинаиде его на каблуки – а ведь почти ровесницы. Но сватья быстро разговорила женщин, и Зину, и Валентину – о чем-то о женском – о родах да о детях. И так по-бабски, по-простому о себе рассказывала, что и Зина расслабилась, заговорила бойко, как она умеет. – А мы Димку-то и не чаяли заиметь. Врачи сказали, не будет больше детей. Думали одна вот Валюха и останется. А хвать – думала уж это самое, кончилось мое женское, а оно, оказалось – вон сидит, – рассказывала Зина, показывая на сына. – А мы сами виноваты, что Злата одна и поздняя. Веню за границу отправляли, а я вдруг – беременная. Куда? Вот и сделала тогда аборт. В молодости-то чего – все кажется, что много времени впереди, не до детей. Кандидатская у меня... Ох, и жалела я потом. Пятнадцать лет лечилась, сходила с ума. Нянчилась с котятами и щенками. И серела, когда видела ровесниц с колясками, с детьми подрастающими. А мама моя ещё больше от боли серела. Это она ж тогда с врачами договаривалась о прерывании. Так в беременность потом – не ходила, летала... Вот и Злата у нас такая, воздушная, – сватья посмотрела с любовью на дочь. И было это два года назад. И в гости тогда, к себе в деревню, они всех звали. Как не звать? Но так уж вышло, что молодые с тех пор к ним не приезжали. То у них Таиланд, то Куба... И пусть. Лишь бы меж собой жили хорошо. Они и жили. Квартиру купили сразу. Опять же родители Златы помогли и ни слова им не сказали, что мол – давайте, давайте... помогите деньгами и вы... Интеллигентные... Зато, когда продали по осени свиней, помогли Николай с Зинаидой детям деньгами на мебель. Дети отказывались, пока Зинаида не сказала, что обидится. А тут вдруг недавно Дима сообщил – приедут в гости. Да не на пару дней, а аж на неделю, а то и больше. И все у них будут впервые. – Мам, а если мы и родителей возьмём? Вениамин Борисыч так в деревню хочет... Говорит, звали вы. Да и Инесса Павловна – не против. Вы как, примете такую толпу? – Так место-то есть, Дим. Вы тогда – в низкой комнатке..., – как-то не подумав ответила тогда Зинаида, – А родители в спальне. А мы с отцом – на диван перейдем. После звонка Зинаида так и присела на своей кухне, а потом и вовсе вышла отдышаться от такой новости. А чего тут смотреть-то после Таиланда? Дорога – и та неасфальтированна. Да и двор у них простой совсем. Не в плитке, как делают сейчас многие, не со скамейками ковкой и деревом точеными, а простой – травка, тропинки со свисающими на них ветками яблонь, да обтесанное бревно на поленьях. А рядом с сараем – навозная куча, хоть и прикрытая, но мух не обманешь. В Питере ночевали они у сватов. Кухню сватов Зина не забудет. Разве это кухня? Светлое все, никелем блестит, ящики сами закрываются, только толкни. А сватья жужжит какими-то кухонными машинками, летает по кухне, только кнопки жмёт. – Давайте помогу, хоть посуду... – Зачем? Вот посудомойка же есть... И все легко, быстро и как-то даже весело. А ее кухня... Она вернулась в дом, огляделась. Нет, конечно, и ее хозяйство запущено никогда не было. Вон и воду провели они. Кухня начиналась сразу после сеней. В общем, и прихожая, с вешалками и обувью, и кухня – комната одна. Обещали протянуть им в село газ. Но пока кормили обещаниями, поэтому ремонт не затевали они давненько. Думали, вот как газ проведут... Да и печка давно не белена, тоже – газ ведь скоро. Но газ оставался – в проектах. На плите большая кастрюля –для свиней. Варила Зина им тут же, где и себе, чтоб меньше тратить привозного газа. Мебель разношёрстная, тут шкафы под рыжее дерево, а тут сервант полированный. Вон дверца шкафа на одной петле болтается давно. На подоконнике – герань и алоэ в разномастных горшках. А посреди кухни, у печи – большой пластмассовый таз, а рядом, на табуретке, ведро с теплой водой. Здесь только что обмывали бабушку, мать Зины. Хоть ванна в доме и была, но залезать туда мать уже не могла по своей немощности, боялась. Вот и мыли её у печки в тазу. И аккуратно, вроде, все на её кухне, с салфетками вязаными на серванте ... И покрасит она, приберет все перед приездом родни, и клееночку постелет на стол свежую. Да, уж постарается. Но разве будет ее кухня хоть чуточку похожа на ту, на их городскую кухню – светлую, современную, с выходом на лоджию и с многоступенчатой стойкой для цветов? И начались для Зины дни подготовки. За эти суетные дни успела поругаться она с Николаем, с Валентиной и поворчать на мать. Ей все было не так. Задёргала она мужа, по жизни человека степенного и медлительного, он даже раскричался. Измучила просьбами о помощи и напоминаниями дочь так, что та начала бросать трубку. Обидела мать, и та теперь ходила по стеночке и к ней с просьбами не обращалась. Зину это раздражало больше всего. Мать старела. И случались у нее помутнения. Вот вчера взяла ведро и начала в него собирать зелёные ещё яблоки. Хорошо хоть Зина вовремя заметила. А потом с этим почти пустым ведром мать долго ходила по двору. Просто туда-сюда. Пока не устала. С трудом зашла на крыльцо и отправилась в постель. Такое случалось не часто. В другое время мать была в полном разуме. Зинаида переживала в ожидании гостей. А если мать и при них начнет такие выкрутасы? Вот никому ничего не надо, и только она крутится, как белка в колесе. Послезавтра уже ждали гостей. И тут звонит Инесса Павловна. – Зина! Мы приедем, но ночевать у вас не будем. Мы дачный домик сняли в Ковалевке, недалеко от вас. Мы там, ну а дети уж – у вас... Так что Вы там не переживайте.... Зинаиде стало стыдно. Неужели Димка доложил о том, как чрезмерно суетится она? – Да что Вы! Зачем же домик? Мы вас так ждём, всех ждём... – Но нам так удобнее будет. Днем-то у вас, Веня вон удочки уже крутит, мужчины на рыбалку пусть... Но ... так удобнее. Зинаида повозмущалась для приличия, но была рада. Вот, что значит – интеллигентные... И вот – день приезда. На кухне все перекрашено, очищено, забор починен, навоз убран, в прибранном дворике аккуратные штабеля колотых дров, и даже горшки под цветами на подоконниках – новые. Зина – в хлопотах, стол – накрыт. Бабуля переодета во все чистое, направлена в свою комнату. – Мам, ты уж без дела-то не вылезай. Посиди тут. Гости ведь. К их дому подкатила иномарка. Злата бросилась обнимать свекра, а Зинаида переживала – дух у мужа прокуренный, мужской, какой бывает у сельских мужиков его возраста. И ничем этот дух не смоешь, хоть сто раз обмывайся. – А где же бабуля? – Димка искал глазами бабушку, они, когда-то, были неразлучны. – В доме она, прилегла. Самочувствие плохое, – махнула рукой на дом Зинаида, – Дай обниму, сынок. Они зашли. На столе, на голубой в цветочек клеенке, сияют тарелки, огурчики, сало нарезано розовыми ломтями, круглый хлеб, запотевшая бутылка водки. И возле всей этой благодати чинно и торжественно сидела бабушка. Беззубым ртом она жевала сало. Но сало не поддавалось. – О! – громко пропел Вениамин Игоревич, – А вот и глава семейства! Глава семейства решила, что требуется что-то ответить, но мешало сало во рту. Тогда она подставила ладонь и начала сало выплевывать. Но, видимо, оно повисло на единственном оставшемся зубе и никак не падало, висело из беззубого её рта. Ей и самой было неловко, она то пыталась схватить сало обратно ртом, то наклонялась над ладонью. – Мама! Я ж просила! – раздражительно пропела Зинаида, закрыла мать и помогла избавиться от висевшего изо рта разжеванного недоразумения. – Ой, а я однажды в походе вот так кусок мяса глотал. Подбросил и решил поймать ртом. Короче, еле спасли меня тогда..., – Вениамин разряжал атмосферу. Старую мать Зина увела в комнату, пошипела на неё со злостью. Все сели за стол. – А бабушку разве не позовём? – спрашивала Инесса – Нет-нет, она прилегла, – махала рукой Зинаида. И так все было хорошо! Поели, выпили. Но вскоре Дима вывел из комнаты бабушку, усадил за стол. – Дорогие наши. Надо чтоб все сразу слышали, вот и ..., – он подошёл к Злате, она цвела в улыбке, но глаза – серьезные, – Мы ждём ребенка. В общем, ждём... За столом было ещё тихо. И тут бабуля четко произнесла: – Афанасий родится! – Мам, да какой Афанасий! – с укором рыкнула на неё Зина. Все встрепенулись, обнимались и поздравляли ребят. Выпили за здоровье Златы и малыша. Долго обсуждали – что можно и нельзя беременным. А потом мужики пошли смотреть места для рыбалки, а женщины ходили по огороду и двору. Инесса приметили Муську и была счастлива. – Ой! Как же я кошек люблю! А потом сели на длинную скамью на поленцах – Муська на коленях новой знакомой. – Хорошо как у вас! Так надоели эти заасфальтированные, заложенные плиткой дворы, а у вас – травка, тропинки. Такое все настоящее. И ветки эти над забором свисающие... Есть что-то чеховское во всем этом. И дышится легко, – щурилась на заходящее солнце Инесса. – Да что у нас! Вот у вас в квартирах красиво, – Зинаида не понимала, что тут может нравиться. – У нас? У нас однотипно. И нет такой благодати. Думаю, вы тут так привыкли, что и не замечаете... – А где же бабушка? – хватилась Злата, – Почему бы ей с нами не посидеть, тепло ведь. И не успела Зина хватиться, как ее невестка метнулась в дом, и уже через минуту вывела мать. Бабушку тоже посадили на скамью. А Зинаида запереживала. Чего сейчас мать отчебучит? Мать, порой, любила сидя на этой скамье с матерком частушку затянуть. – Мама посидит, а мы пойдёмте по селу прогуляемся. Покажу вам, что да как... Инесса согласилась, а Злата задержалась чуток. – А Вы с детства тут живёте? – спросила Злата старушку. – С рождения, милочка, с рождения. Родители мои этот дом построили. До войны ешшо. – Ух ты! А расскажете потом, ладно? Интересно так... – Расскажу. Чего не рассказать-то? Злата побежала догонять мать и свекровь. Они встретили гусей. Гуси шли дружно, мерно покачиваясь, осторожно ступая красными своими лапками. Для городских – впечатление. – Вот помню таких гусей видела в детстве, лагере. Как многое остаётся неизменным, как вот эти гуси, идущие по земле, – философствовала Инесса. Ночевали сваты все же у них. Потому что Николай с Вениамином перебрали, засидевшись до темна. Инесса уснула быстро. А сын и Злата убежали к Димкиным друзьям. Зинаида полежала, пока не улеглись мужчины. Она устала очень, но потом долго убирала и мыла кухню, чтоб утром все встали к убранному столу. Проснулась неожиданно, от испуга. Стряхнула сон, казалось – только что уснула. Мать ночью пробиралась в туалет, задела кастрюли на столе. Потому что ведро, которое Зинаида ей ставила на ночь, на этот раз дочь не поставила – постеснялась гостей. Грохот разбудил всех. Она отвела мать в туалет, а там тихонько ворчала. – Ты дашь нам покой или нет? То одно, то другое у тебя... Сколько можно нервы мои трепать! – она тряхнула мать за руку. Вот никогда так не делала, а тут – видать от усталости. И опять – только забылась Зинаида сном, как зазвенел будильник – это мужчины собрались на рыбалку. Но встать смог только Дима. Он безуспешно потолкал отца и тестя, и опять завалился спать – рыбалка откладывалась. Зина больше не уснула. Она проснулась и пошла на кухню. Нужно было провести процедуры матери, а ещё растворить и напечь блинов. Она уже была раздражена, с матерью не разговаривала. После завтрака сваты уехали на снятую ими дачу. Дмитрий опять завалился спать, а Злата ходила за ней хвостиком. С интересом наблюдала – как доится корова, сама помогала варить корм свиньям и даже сама собралась их кормить. – Ой, интересно все тут у вас как! Здорово! Зинаида улыбалась. Как боялась она, что городская невестка нос начнет воротить. Но все было неплохо. Лицо у Златы нежное, розовое с припухлым ртом. Загореть бы ей чуток. Конечно, у Зины сейчас все было выбелено и вычищено, убрано лишнее. Наверняка, многое тут, невестке бы не понравилось, но пока все было хорошо. Зинаида не расслаблялась, все ещё с тревогой переживала присутствие невестки. Мало ли, где можно перед ней опростоволоситься... И вот вбежала Злата в дом – глаза по пятаку: – Мама, там бабушка плачет! Зинаида вышла. Около калитки стояла мать, плакала. – Мам, ты чего это? Старушка посмотрела на неё испуганно. – Что Вы, что Вы, бабушка, – Злата была очень озабочена, на лбу – складка. Она взяла ее нежно под руку, направилась домой. Зина шла следом. Вот оно – мать-то её и подведёт. Наговорит сейчас из-за слабоумия своего, что обижают её тут, и прослывет она перед невесткой злыдней. Полдня Злата провела возле бабушки. То она что-то рассказывала старушке, то мать – ей. Она утирала ей слёзы от воспоминаний, провожала в туалет, кормила. Приехали ближе к вечеру сваты. – Злат, отдохни. Чего ты возле бабки-то все? Сходили бы куда с Димой, – говорила Зина. – А мы вечером сходим. Сейчас он там с отцами в сарае. А бабушка так интересно рассказывает! – Пусть! – махала рукой Инесса, – Мои родители рано умерли, а Венины – далеко. Ей всегда не хватало бабушки, наверное. Вечером, когда родители уже уехали на дачу, Злата с Димой, вернувшись с прогулки, застали обмывание бабушки. Правда мыла её Зина в тазике в ванной, а не на кухне. С матерью она почти не разговаривала. – А почему не в ванне, почему в тазу? – интересовалась Злата. – Ох, Златочка! Забираться туда – проблема ей, а выбираться...ещё хуже. – Значит нужна душевая кабина! – твердо сказала невестка. – Хорошо бы, – развела руками Зинаида. Утром все, кроме Зинаиды, отправились на рыбалку. Зинаиде не до того. Хозяйство, кухня... – Так нечестно. Мы – отдыхать, а Вы опять – на хозяйстве, – вздыхала Злата. – Да я привычная. Да и бабушку не оставишь уже. Езжайте... Через пять дней, родители уехали в Питер, а Злата с Димой остались погостить ещё. Прощались трогательно, обнимались и плакали. Достались объятия и Муське. Инесса даже хотела ее забрать с собой, но общим обсуждением приняли решение, что в Питер поедет котенок с первого же ее помета. А Злата так быстро освоилась, что уж взяла на себя и птицу, и поросят. Доить вот только не умела. Димка гонял с отцом сдавать молоко, а они били масло, делали сметану и сыр. – Аай, – Злата вбежала в дом, держась за запястье, из которого сочилась кровь, – Ай-ай! – Что случилось, Злата? – Меня Фенька укусила, свинья такая! – Ох! Ох! – запричитала Зина, – Вот говорю тебе: сама я! Как же так-то? – Я думала, она добрая. Гладить начала по загривку, а она... – Так она ела в это время что ли? – Да! – Да разве можно? Она ж и тебя в этот момент съесть готова! Может в больницу? Благо – укус был неглубокий. Злата придумала, что Зина будет вести мастер-классы по деревенской выпечке пирожков и хлеба. И тут подключилась бабушка. Оказалось, что и она помнит свои старые рецепты – все опробовали. И злость Зинаиды на мать уходила, таяла от доброго отношения к ней невестки. – А Вы знали, что бабушка красилась хной в молодости? – Нет. Это она тебе сказала? – Ага! И ещё иглоукалывание губ делала, ботокс почти. – Что? Это как? – Также, как и сейчас. Только в спирт иголку опускали они и тыкали себе в губы, чтоб они краснее и пышнее были. – О Господи! – Зинаида и не знала таких подробностей о матери. – А сколько она рассказывает о годах военных, о голоде... о том, как братики её умирали... Мурашки..., – глаза Златы наполнялись слезами. – Да, натерпелась мать, – уже плакала и Зина. Денёчки эти, хоть и были хлопотны, но Зина запомнит их надолго. Городская ее невестка стала такой родной за эти дни. И главное – совсем не брезговала её матерью, относилась ко всему с пониманием, помогала. – Нет, ты посмотри! Опять прямо в калошах улеглась на кровать! Да что ты с ней делать будешь! Ведь только постелила свежее белье! – хлопала по бокам руками Зинаида. – Давайте я сменю. В стирку брошу. А бабушку чего ругать? Она разве была неряхой? – Ну, что ты! Ещё та чистюля! Меня знаешь как гоняла из-за этой чистоты! – Вот видите, значит это от того, что в мозгах что-то от возраста. И тут уж криком не поможешь. – Верно..., – вздыхала Зина. – А мы ведь и правда решили с Димой: ели сын будет, Афанасием назовем, как отца Вашего. Что-то много Зина в последние дни плачет. И слёзы эти не огорчают совсем... Утром, когда мать сидела за столом, Зина чистила картошку, Дима с отцом чинили сарай во дворе, а Злата собирала ягоды на варенье, она увидела в окно, как к дому подъехала специализированная машина с надписями. Выпрыгнули два паренька, переговорили с вышедшим навстречу им сыном и начали что-то заносить в дом. – Мам! Сейчас начнут устанавливать душевую кабинку вам. Не переживай, все продумано, обсуждено и оплачено. Злата улыбалась, бабуля поглядывала озадаченно. – Это из-за меня че-ли? – Это для тебя, мам. Зинаида продолжала чистить картошку, а запястьем утирала набегающие слёзы. Как же смогла она вырастить такого вот сына? Как же ошибалась она, боясь городской своей родни... Сзади подошла мать, положила руку ей на плечо. – Не плачь, дочка... – Ма, – она бросила нож и уткнулась в плечо матери, – Ты уж прости меня. – Да что ты, что ты... Зиночка! Работники закончили. Рядом с ванной засияла стеклом и пластиком голубая душевая кабина со специальным стульчиков для бабули. Димка демонстрировал теплый гнущийся душ и его меняющиеся функции. Николай улыбался во весь рот. – Ну, а второй сюрприз? Ты говорил два сюрприза! – спросил отец. – Ага! Второй сюрприз во дворе. Это уже от родителей Златы. Пошли, бабуль. Они вышли во двор. Обернутая в полиэтилен и картон, у крыльца стояла инвалидная коляска. Мужчины начали распаковывать, собирать. – Теперь вы можете гулять с бабушкой далеко, хоть по всему селу, – улыбалась Злата. Но пока бабушку покатали по двору. Она привыкала. Николай смотрел на сына, не его жену. На то, как катают они его старую тещу. Он курил на крыльце и тихое умиротворение обнимало его. Дым сигаретки долго не таял над ним. Пепел он стряхивал аккуратно в голубую пепельницу, но заскорузлые пальцы почему-то дрожали. Плакать было не по-мужски. А в последний день на рыбалку пошли все, вместе с приехавшей в гости семьёй Валентины. И бабушка тоже поехала на новом своем транспорте. День был хороший, небо без единого облачка. Молодежь и отец с интересом рыбачили. Муж Валентины в стороне разводил огонь на шашлыки. Мама дремала на откинутой спинке коляски, а Зинаида сидела на одеяле рядом с матерью. На воду против солнца смотреть было больно. Она сейчас никуда не спешила. Все дорогие сердцу люди были здесь. Здесь была и мама. И совсем не мешала, а наоборот привносила какой-то покой. Завтра уже уезжали сын с женой. Так жаль... Вот бы всегда так – рядом. Она чувствовала, что устала, но усталость эта была тихой. И Зина закрывала глаза. Наваливалась на неё шуршащая, стрекочущая, поплёскивающая мелкой волной тишина и заволакивала сознание полупрозрачной дрёмой. А сквозь эту дрёму видела и помнила она всё. Спать было нельзя. Надо же было запомнить этот фрагмент навалившегося счастья, эти минуты покойного отдохновения, гармонии с миром. Счастья, когда все рядом, когда жива мама, и когда река тихо течет куда-то в свое и их будущее. Автор: Рассеянный хореограф.