Стихи.ДУША БОЛИТ....

Вы причисляли меня к поэтам, Что проникают в сердца словами. А я стою с корешком билета На самом людном из всех вокзале. Дымит асфальт, под ногами плавясь. Бегущих к морю волной сметает. Какой-то мальчик, зениту скалясь, Свой первый взгляд на перрон бросает. Вот бурлаками отцы семейства Три чемодана, смирившись, тянут, Бубнят под нос кодировки места, Где первым делом пайки достанут. Под гомон женских тирад-вопросов, Что укоряют весь мир в забытом, Горланит девочка гимн матросов О древнем кладе в песках зарытом. А вот молчит, возле кваса, пара. Беспечно-юным весь мир - скитанье. В его руках не багаж - гитара, И с той, что рядом - одно дыханье. Какой-то парень своей невесте Не разжимает ладонь упрямо. У них ещё четверть часа вместе, А это только для вас так мало.. Алина Савенко

если б ты стала петь, кто бы тебя услышал? нехорошо быть лишней, нет ничего глупей звука неловких слов призрачных откровений, свет ли наполнит вены, ветер ли полюсов, у невидимки нет голоса, в чистом поле кто бы тебя неволил, тот ли, кто глух и нем, тот ли кому слышны танцы мышей под снегом? даже под чистым небом страшные снятся сны, если б ты стала звать, кто бы тебе ответил? нет ничего на свете призрачней, чем слова. ТАТЬЯНА АКИМОВА

Остальное всё, враньё! Николай Бобрешов Я в бессмертие не верю, Бытие здесь не причём, Жизнь свою годАми мерю, Знаю толк в ней, что по чём! На лице давно морщины, В пояснице боль давно, Где же вы - друзья мужчины, С кем быть вместе суждено? Где же, женщины - подруги, С кем дружил, кого любил? Кого ждал в момент разлуки, И казалось, счастлив был? Кто-то, канул давно в лЕта , Кто-то, далеко совсем, Жизнь накладывает вето, Всем по разному, но всем! Где бывали друзей ноги, Там, следов давно уж нет, И со временем, с дороги, Улетучится мой след! Я в бессмертие не верю, Бытиё у всех своё, Сколько жить, мне Бог отмерил, Остальное всё, враньё! © Copyright: Николай Бобрешов, Свидетельство о публикации №117041801436

Пройди по улице пустой — морозной, ветреной, ночной. Закрыты бары, магазины… Как эти дамы, господа прекрасны. Яркие витрины. Не бойся, загляни туда. Не ад ли это? Высший свет телесных’? Да. А впрочем, нет. Она, как ангел, человечна. Ладони повернула так, как будто плачет, плачет вечно. И смотрит милая во мрак. О, этот темно-синий взор — какая боль, какой укор. И гордость, друг мой, и смиренье. Поджаты тонкие уста. Она — сплошное сожаленье. Она — сплошная доброта. …Прижмись небритою шекой к стеклу холодному. Какой морозный ветер. Переливы созвездий чудных на снегу. И повторяй неторопливо; «Я тоже больше не могу…» 1996

ЕВГЕНИЙ РЕЙН (1935) В старом зале, в старом зале, над Михайловской и Невским, где когда-то мы сидели, то втроем, то впятером, мне сегодня в темный полдень поболтать и выпить не с кем - так и надо, так и надо и, по сути, поделом. Ибо что имел - развеял, погубил, спустил на рынке, даже первую зазнобу, даже лучшую слезу, но пришел сюда однажды и подумал по старинке: "Все успею, все сумею, все забуду, все снесу". Но не тут, не тут-то было - в старом зале сняты люстры, перемешана посуда, передвинуты столы, потому-то в старом зале и не страшно, и не грустно, просто здесь в провалах света слишком пристальны углы. И из них глядит такое, что забыть не удается, - лучший друг, и прошлый праздник, и - неверная жена. Может быть, сегодня это наконец-то разобьется и в такой вот темный полдень будет жизнь разрешена. О, вы все тогда вернитесь, сядьте рядом, дайте слово никогда меня не бросить и уже не обмануть. Боже мой, какая осень! Наконец, какая проседь! Что сегодня ночью делать? Как мне вам в глаза взглянуть! Этот раз - последний, точно, я сюда ни разу больше... Что оставил - то оставил, кто хотел - меня убил. Вот и все: я стар и страшен, только никому не должен. То, что было, все же было. Было, были, был, был, был... 1987