ВДОХНОВЕНИЕ

И вот, лежу я вся такая в укропе До отпуска осталась неделя. Июнь жарит изо всех сил. А я… А я решила позагорать. Дальние родственные связи наградили меня небольшим домиком с приусадебным участком. Домик мы успешно обжили и заселили собой и разного рода живностью: котом, собакой, мной, мужем и сыном. Участок гордо переименовали в огород и каждую весну сажаем там что-нибудь полезное. Например, помидорки. Сажаем и, ехидно похихикивая, наблюдаем за смертельной борьбой помидорок против сорняков. Муж и сын делают ставки. Собака заинтересована. Кот индифферентен. Помидорок больше чем полтора килограмма собрать не удавалось никогда, поэтому на семейном совете было решено в этом году огород засадить укропом и цветочками. Укроп пошел в рост, да так активно, что сорняки спасовали и в ауте уползли к чахлым астрам. Астры, как русские – никогда не сдаются. В общем, за неделю до отпуска огород буйно цветет разнокалиберными розами. Муж смотался на базар и приволок маленький наливной бассейн. В сарае я нашла чудо отечественной инженерной мысли – бабушкину раскладушку. Для отдыха всё готово. Еще с вечера я предупредила семью, что у меня завтра по плану воздушные ванны, загар и купание в полутораметровом бассейне. И что наслаждаться этими удовольствиями я планирую в тишине и спокойствии. И не дай бох, хоть один организм меня потревожит! Организмы затихли, насупились, но согласились. И вот лежу я вся такая в укропе! Красота неописуемая! Небо эмалево-голубое, ветерочек запутался в грушевом дереве. Слева – розы, справа – еще больше роз, над головой укроп помахивает зонтиками и благоухает изо всех сил. И посреди всего этого разнотравья – я! Лежу на бабушкиной раскладушке в позе снежинки: пузом к солнцу, растопырив пальцы, намазалась оливковым маслом – загораю. Хорошо! Первым не выдержал одиночества и тоски в разлуке кот. С диким «Ма-а-а-а!» он прибежал из дома, нервно потряхивая хвостом. В этом первобытном крике содержалась вся тоска животного по ласкающей и кормящей маме. Обнаружив меня в зарослях укропа, кот завибрировал как трактор и с разгону запрыгнул мне на живот. Не рассчитав уменьшения трения на моем промасленном животе, кот прокатился по мне, как по катку и шлепнулся с другой стороны. Недоуменно замолчал, прополз под раскладушку и там обиженно затих. Не успела я утешить бедного котёнка, как следом за ним, с таким же соскучившимся лаем, примчался пес. Он очень истосковался за те полчаса, что мы не виделись, ткнулся мокрым носом мне в лицо, запрыгнул на раскладушку, долго крутился, но всё же улёгся в ногах, присыпав меня толстым слоем шерсти. Раскладушка недовольно скрипнула, но выдержала. Я продолжала упорно загорать, но внутренне собралась, ожидая неприятностей. И они пришли со стороны соседей. Именно в мой идеальный выходной этим добрым людям захотелось вызвать ассенизаторов для чистки туалет типа «сортир в конце огорода». Солнечные ванны продолжались под яркий аромат человеческого навоза. Собак, не выдержав пыток над обонянием, недовольно хрюкнул и ушел. Кот обиженно фыркал под раскладушкой. Я стала искать спасения в бассейне. Погрузилась с головой и ушла в нирвану. Одно плохо, я не жаба и не рыба – под водой дышать не умею. Пришлось высунуть нос и вдохнуть «райских» ароматов по полной. Решив, что органика – не химия, и условия отдыха теперь максимально приблизились к деревенским, я упорно продолжала загорать. В то время остальные члены семьи тоже решили, что они соскучились. Бодрой трусцой оба моих мужчины притрусили проведать меня в заросли укропа. Скривили одинаковые гримасы: «Фу, чем тут у тебя воняет?!». Воняло как в спа: говном, розами, укропом и зря потраченным временем. Сын сходу плюхнулся в бассейн, подняв миллионы брызг. От довольного визга где-то в Альпах сошла лавина. Папа, рассмотрев мой намазанный маслом живот, резюмировал: «Еще 15 минут и будет хрустящая корочка». А потом с размаху присел на раскладушку. Раскладушка не выдержала таких перегрузок и сложилась. Откуда-то снизу раздался истошный вой кота. Ребёнок хохотал и плескался. Пёс скакал вокруг бассейна как взбесившийся кенгуру и радостно лаял. А я? А я поняла, что счастлива. И пусть мне не дали позагорать в тишине и спокойствии. И пусть мой розово-укропный рай был нарушен работой славных ребят-говновозов: я всё равно счастлива.. Ведь лучший отпуск – это когда твоя семья рядом: прыгает, скачет, хохочет, лает и истошно орет! Алена Василенко

В некоторый период моей жизни мне довелось раза 4 валяться в гинекологии. Контингент - дамы 40+ и часто сильно +, вплоть до 65. Ну и пара молодых на палату. Каждую встречают словами: "Постельный режим, отдыхайте, набирайтесь сил..." Куда там. У каждой тетки что-то горит. У одной линолеум заказан, а принять некому - сын работает, приехать никак, а грузчики-то ждать не будут... У другой двое внуков живут, пока дочь, оставшаяся одна с детьми, работает допоздна. У третьей сына привык получать от мамы ежедневный тормозок на работу, обязательно с домашним и горяченьким. Сыне 45, молодой растущий организм. У четвертой вообще беда - муж-алкаш вынесет из дома все за полчаса... и сам подохнет, потому что врачей с капельницами некому вызвать. И первое, с чем несутся тетки к врачам, это вопрос: "А когда меня выпишут? А можно после укольчика домой? А можно я в среду убегу на весь день, сама себе поколю?" И жутко страдают, дергаются от каждого звонка, распоряжаются по телефону: порошок стиральный там! А деньги и квитки за газ и свет я положила в книжечку Дюма! А кошке-то кошке! Купить корма! Я сейчас расскажу, какой и где брать... а в холодильнике что? Пельмени? Не ешь их!" И когда уходят врачи, тетки тихонько извлекают из-под кроватей куртки и несутся домой, по делам, в магазины, к плитам... Бегут после чисток, с воспалениями (да я две недели дома лежала, травки пила, стало невмоготу, думала - укол сделают, а меня положили! И откуда эта киста проклятая взялась?), а дальше - кому как повезет. Возвращаются с кровотечениями, с болями, с температурой, и снова дергаются: ах, я забыла! забыла сказать, что машинку нашу включать надо через одну такую кнопочку, которая сломалась, поэтому нажать и держать сильно надо...) Отдыхать и постельный режим. Женщину привезли обратно, потерявшую сознание в залитом кровью лифте: сбегала проверила, как дома, все ли в порядке... И только одинокие девчонки сидят смирно и лечатся. Они еще не нахапали себе обязанностей выше крыши, не превратили себя в вечный двигатель и не обездвижили домашних сверхзаботой, сверхопекой и контролем. Это я к чему. Как здорово было бы, если бы девочек и женщин не учили "быть хорошими" через "вылизанный дом, хранение домашнего очага, погоды в доме" и прочей херни. Как было бы здорово, если бы в семейный союз приходили два взрослых человека, способных налить себе суп в тарелку и купить стиральный порошок. Как было бы классно, если бы выросшего ребенка не привязывали к юбке мамы, затем торжественно передавая под не менее заботливую юбку жены. Как было бы классно, если бы похвальба: "А мой всегда вкусно накормлен, чистенький и выглаженный, зацелованный и захваленный!" - относилась бы к детям, нуждающимся в похвальбе и заботе на бытовом уровне, а не к взрослым людям (выросшим сыновьям и мужьям). И тогда бы заболевшая женщина не прыгала бы по сугробам, только-только отойдя от наркоза, чтобы успеть прибежать домой и метнуться обратно в больницу ради того, чтобы муж не нажрался магазинных пельменей. И тогда бы женщина соблюдала постельный режим, отдыхала, а каждый вечер сыновья и муж приносили бы ей горячий домашний обед и уверения, что все у них отлично, а не уйму вопросов: где что лежит, куда девать, что купить и чем стирать. Конечно же, такие пары есть, и такие дети есть, и я рада безумно, что они есть, потому что они и есть то, что называется семьей, а то, что называют семьей остальные - это созависимость инфантильных мужей и гиперответственных жен, практически инцестная связь, где один - ребенок, а другая - мать. Только подается это под соусом "добытчик" и "хозяюшка", где "хозяюшке" жизненно необходимо быть прислугой "добытичка", потому что иначе "уйдет к другой". Евгения Мелемина.

Поздравления дачников — трогательный обычай в дореволюционной России В царской России у крестьян был обычай поздравлять вновь прибывших горожан с переездом на дачу. Примерно с середины XIX века среди городских жителей появилась мода проводить лето на даче. Обычно семья со средним доходом арендовала дачный домик с мая по сентябрь. Богатые же горожане сами строили себе дачи и проводили там всё лето. Обычно глава семьи перевозил на дачу жену с детьми и прислугой, а сам приезжал к ним на выходные, а иногда и в будние дни по вечерам. Крестьяне же пытались при помощи таких дачников хоть немного заработать. Они продавали им молоко, сметану, творог, яйца, хлеб, горячую выпечку и т. д. Дети собирали грибы и ягоды. Некоторые крестьянские семьи на доходы, полученные от дачников, могли потом неплохо жить до следующего лета. Конечно, переезд с города на дачу был особым событием, вызывающим радость и интерес у местных жителей. Они часто посылали детей с подарками к дачникам, чтобы поздравить их с приездом, выразить им уважение, подружиться с ними, чтобы потом носить им продукты на продажу. На картине Карла Лемоха «Лето. С поздравлениями» мы как раз и видим таких детей, которые пришли поздравить дачников с приездом. Ребятишки поутру нарвали цветов, получили от взрослых яиц, возможно сметаны и молока, и пошли к приехавшим горожанам. Девочка посмелей отворила двери, остальные робко остановились у входа со своими нехитрыми приношениями. Детки стоят со смущенными улыбками, они одеты бедно, но чисто и аккуратно, видно, что родители одели их в самое лучшее, что было дома. Они ждут, что сейчас выйдет хозяин и одарит их в ответ сладостями и мелкими монетами. Такие визиты босоногих детей к дачникам были привычной практикой в те времена. Это был не только жест вежливости и дружелюбия, но и способ показать гостеприимство и радушие к новым соседям. Картина: Карл Лемох «Лето (С поздравлениями)» 1890 год

Она хотела ребёнка - В нашей спальне спит красивая женщина, - предупредила Катрин. Она сделала шаг к Вадиму и отобрала бокал, который он успел наполнить. Глоток, потом другой… Роже знал, что у Катрин железная дисциплина, а завтра была съёмка. И заставить её так поступить могло только что-то весьма необычное. Светлые волосы разметались по подушке. Это была Аннетт, жена Роже Вадима. Она примчалась без предупреждения, как делала всегда. По сути, она всё ещё являлась женой Роже, и это давало ей право так вольно распоряжаться его квартирой. По факту Аннетт жила в Италии с другим мужчиной, но всякий раз во время их ссоры возвращалась в Париж. - Я знаю Аннетт. – Спокойно ответил Вадим. – Не волнуйся, это ненадолго. Когда Аннетт проснулась, в ней взыграли материнские чувства: её дочь, Натали, воспитывалась у отца. Придирчиво оглядев детскую, она задала мужу десяток вопросов. А потом бросила свой взгляд на Катрин. Это был на редкость недобрый взгляд. Последующие десять дней Катрин и Роже Вадим прожили в отеле, но затем спокойно вернулись назад. Вадим был прав – Аннетт не могла задержаться во Франции. Новый возлюбленный по телефону умолял её вернуться, и актриса моментально упорхнула обратно в Рим. Катрин ладила с маленькой Натали. Они часто гуляли вместе по парижским бульварам, держась за руки. А потом, уже в квартире, Катрин с таким восторгом говорила Роже: «Я хочу ребёнка! Я хочу ребёнка!». Он вздыхал. К ещё одному малышу, к новой ответственности, он совсем не был готов. Да и карьера Катрин Денёв стремительно шла в гору! Неужели делать перерыв на взлёте? Она перекрасилась в блондинку по совету Роже, и режиссёры с энтузиазмом восприняли эту новую девушку. В ней появился блеск, а блонд придал ей какого-то другого шарма. Она поменяла свой гардероб, остановившись на строгих костюмах от «Шанель», и по утрам очень долго красилась. Катрин так хотела выглядеть безупречно, что даже спать ложилась с накладными ресницами. От этой привычки она избавилась нескоро. «Он циничный манипулятор, - говорили Катрин про Роже Вадима, - в конце концов, ты бросишь его». Но Катрин была непоколебима. Она любила Роже, хотя и безумно ревновала всякий раз, когда он являлся домой в пять часов утра. Его привычка устраивать посиделки с друзьями казалась ей нелепой, студенческой, но Вадим не собирался меняться. «Вадим был самым верным из моих мужчин, - рассказывала она позже в интервью журналу «Мари Клер», - но люди улыбаются, когда я говорю это». На самом деле, друзья делали ставки – как долго продержится эта пара. Аристократичная Катрин Денев была слишком сдержанной, слишком утончённой для бесшабашного Роже Вадима. Да и семья Дорлеак посчитала, что их дочь слишком долго живет с этим мужчиной просто так. «К тому же воспитывает чужую дочь!» - Гневно припечатывала мать Катрин. Им следовало выбрать - расставаться или жениться. Вадим сообщил, что не имеет ничего против свадьбы. Тогда мадам Дорлеак настояла на составлении брачного контракта, и все стороны однажды собрались на площади Сен-Мишель, в кабинете нотариуса. Перечисление имущества шло долго, Вадим едва не уснул при чтении документа. Пункты казались бесконечными – то про мебель, то про столовое серебро, кому и что достанется при разводе, кто получит старинный фарфор. - Вы еще забыли про пепельницы! – Весело добавил жених. Но семья Дорлеак не оценила этого юмора. Все бумаги были подписаны в тот же вечер. Катрин и Роже собирались лететь на Таити, где шли съёмки фильма. Они оба лелеяли мечту пожениться как раз в тропическом раю, в экзотической атмосфере. Но женщина всегда остаётся женщиной! Катрин всё-таки купила красивое платье и безумно дорогие туфли на очень высоком каблуке. "Для пляжного венчания - слишком", - отметил Роже. Недолгую остановку сделали в Нью-Йорке, куда и дозвонилась Аннетт. Теперь она была бывшей женой Роже Вадима – развод оформили незадолго до этого. Голос её звучало зло, раздражённо, насмешливо. Все три чувства одновременно! Резко и бескомпромиссно Аннетт изложила Роже Вадиму свою точку зрения. Он не женится на Катрин – никогда! А если только посмеет сделать это, то Натали, его маленькая обожаемая дочь, которую он прекрасно воспитывал без матери, переедет к Аннетт. В конце концов, она имеет право так поступить. Настоящий шантаж... - Я заберу дочь. – Обещала Аннетт. – И ты меня не остановишь. Этот разговор Вадим передал Катрин слово в слово. И она молча убрала в коробку свои роскошные свадебные туфли. Что творилось на её душе в тот самый миг, Вадим так никогда и не узнал. Он не женился на Катрин Денёв. Но она хотела ребёнка. И он дал его ей. Как маленькая девочка помешала сыну генерала Ребёнок плакал, и успокоить его не получалось. Третьи сутки подряд Натали видела один и тот же страшный сон. Трёхлетнюю девочку укладывали с любимыми игрушками, отец пел ей песенки, но ничего не помогало. Однажды в дверь постучали и гневно потребовали немедленно успокоить ребёнка. Натали помешала сыну генерала! Роже Вадим, новорождённая Натали и Аннетт, вторая жена Роже Вадима Свою мачеху Натали называла «Като». У них выстроились вполне дружеские отношения, ведь Катрин Денёв нисколько не собиралась заменять девочке мать. Она не пыталась быть навязчивой, ничего не требовала, но проявляла максимум заботы. У Натали не было недостатка в любви – отец, Роже Вадим, обожал её. Нежная няня Милле находилась с девочкой круглые сутки. Но летом 1961 года всё пошло наперекосяк – Натали плакала ночами. Навзрыд. На улице Энгр, где они жили все вместе – Роже, Катрин, Натали и няня – этажом ниже обосновался сын генерала де Голля, со своей женой, Генриеттой. Надменная мадам де Голль не любила «эту публику», как она называла актёров. Генриетта принадлежала к высшей знати, её крёстным отцом был сам Анри Орлеанский, граф Парижский. И соседство с Роже Вадимом доставляло ей только хлопоты. Говоря, по правде, причины были. Однажды Роже принимал ванну и забыл закрыть кран. Вода полилась вниз, в роскошную опочивальню де Голля. Воду вытирали все вместе – сын генерала, крестница графа и начинающая актриса Катрин Денёв. Впрочем, де Голли тоже не нравились соседям. Из-за своего высокого положения, они были окружены круглосуточной охраной. На входе в дом каждого тщательно проверяли. Все пакеты и сумки открывали. «Я не могу пронести три круассана, чтобы об этом не узнали посторонние», - весело шутила Катрин. Когда Натали стала плакать по ночам, первыми пришли жаловаться де Голли. Девочка помешала сыну генерала! Роже спокойно просил войти в положение и уверял, что они делают всё возможное. Но дни утекали, а на улице Энгр по-прежнему плохо спали. Они пробовали дежурить у изголовья Натали по очереди: няня Милле, Роже и Катрин. «Като, расскажи мне сказку!» - Просила Натали. И Денёв принималась пересказывать то, что помнила с детства сама. Девочка засыпала. А в полночь открывала глаза, перепуганная, крича и плача. Они пробовали долгие вечерние прогулки, чтобы Натали как следует устала. Результат был таким же. Роже звонил бывшей жене, Аннет, в Италию. Легкомысленная красавица умчалась туда со своим кавалером. Но разговоры с матерью по телефону тоже не помогали девочке. Она спала все хуже и хуже! - Вы должны что-то сделать! – Раздражённо говорила Генриетта де Голль. Она явилась среди ночи, в домашних туфлях и длинном атласном халате. Весь её разгневанный вид красноречиво говорил – она будет жаловаться. На следующее утро к Роже и Катрин явился консьерж. Он предупредил, что необходимо принять меры, чтобы после девяти часов вечера в квартире было тихо. Иначе… Иначе их выселят вон. Они мешают важным людям! Катрин, всегда такая сдержанная и даже холодная, иронично усмехнулась. Она быстро переоделась в красивый костюм от "Шанель", надела туфли на высоком каблуке и отправилась к де Голлям. Выглядела она официально до жути. - Прошу прощения, мадам, - сказала она Генриетте, когда та распахнула дверь, - мне очень нужна ваша помощь. Учитывая ваше родство с генералом… Не могли бы вы попросить его об одной услуге? Чтобы он разрешил давать ребенку перед сном фужер красного. Я знаю, что это непозволительно, поэтому требуется официальное разрешение. Возможно, указ или постановление... Думаю, вы лучше знаете, как называется правительственное решение. Просто мы перепробовали все методы, а Натали – увы! – плохо спит. Генриетта де Голль открыла рот, но не нашлась, что ответить. А Катрин уже развернулась и ушла. Вадим хохотал, как сумасшедший, когда Катрин пересказала ему эту сцену, и позже включил её в свою книгу-воспоминание. Кстати, из квартиры сына генерала больше не доносилось никаких жалоб. А маленькая Натали вскоре перестала плакать сама, без всякой помощи. Холодная нежность Катрин Денёв Одна из девушек была задорной и яркой, и танцевала, словно в последний раз в жизни. Другая – более тихая – держалась намного скромнее. Взгляды посетителей «Эпи-Клуб» были прикованы к весёлой красавице Франсуазе, известной молодой актрисе. А Роже Вадим, оказавшийся в том же заведении, обратил внимание на её семнадцатилетнюю младшую сестру. Холодная нежность Катрин проникала в самое сердце. Актёрская семья Дорлеак была абсолютно лишена богемного лоска. Морис и его жена Рене служили в театре, но при этом оставались настоящими буржуа с очень строгими взглядами на воспитание детей. В их огромной квартире на бульваре Мюрат, в фешенебельном шестнадцатом округе Парижа, были установлены твёрдые правила: важнее всего – жёсткая дисциплина. Нужно научиться управлять своими чувствами и никогда не распускаться. Франсуаза и Катрин, старшая и средняя сестры, жили в одной комнате, но очень редко ссорились. Хотя были полными противоположностями друг другу! «Я буду знаменитой, Кат, - говорила Франсуаза, мечтательно поднимая глаза к небу, - я сделаю для этого всё!». Катрин пожимала плечами. Она вообще не грезила о карьере актрисы. Да и где ей, настоящей соне и любительнице вкусно поесть… Когда Франсуазу выгнали из лицея (причём за плохое поведение), она пошла учиться актёрскому мастерству и быстро преуспела. Выступала на театральных подмостках, потом появились первые роли в кино. Очень быстро, буквально за пару лет, Франсуаза Дорлеак добилась известности! А потом её пригласили быть моделью у Кристиана Диора. «Феи, склонившиеся над её колыбелью, - позже писал Роже Вадим, - дали ей красоту, талант и столь нужный для успеха шанс». Катрин тоже предложили попробовать. «Ты хотя бы поймешь, нравится ли это тебе!» - Убеждала Франсуаза. Пятнадцатилетнюю девушку позвали в фильм «Котята», но эта картина так и не вышла на экран. А годом позже Катрин сыграла в одном фильме с Франсуазой, где ей дали крошечную роль. Режиссёры отмечали, что у неё милое личико, но звездой оставалась Франсуаза. И Катрин спокойно это принимала – зависть ей не была свойственна, да и сестрой они отлично ладили. Она только взяла себе псевдоним, девичью фамилию матери – Денёв – чтобы отличаться от Франсуазы. По вечерам они ходили в клубы и танцевали, как обычные парижские девчонки. Франсуазу Дорлеак узнавали и просили у неё автограф. Но в тот вечер в 1960-м Роже Вадим подошёл не к успешной актрисе, а к Катрин. Его заворожила её холодная нежность. В свете мерцающих огней «Эпи-Клуба», под грохочущую музыку, они едва успели обменяться несколькими фразами. Но Вадим узнал главное – завтра Катрин будет на студии «Бийанкур», и, если он хочет, может подойти туда. «Бывает, что при ранении не сразу понимаешь, насколько оно серьёзно, - писал в мемуарах Вадим, — это же относится к некоторым встречам… Лишь спустя два часа, вернувшись домой, я понял, насколько сильно сразила меня Катрин Дорлеак». Он был намного старше – ей семнадцать, а ему тридцать два. За плечами у Роже был брак и развод с красавицей Брижит Бардо и намечался развод со второй женой, Аннетт Стройберг. Датчанка по происхождению, Аннетт была увлекающейся натурой, и без ума влюбилась в итальянского актёра. Общую с Роже дочь она оставила в Париже. «Ты же знаешь, я не сумею толком позаботиться о ней», - говорила Аннетт, собирая чемоданы. Маленькая Натали теперь виделась с матерью редко. Роже появился в павильоне "С" ровно в полдень, как и просила Катрин. Он чувствовал её скованность, её настороженность – в конце концов, вся Франция знала о его репутации сердцееда. Роже сразу понял, что плоские шутки и любые дешёвые приемы с этой девушкой не сработают – она моментально возводила стену, которую трудно было пробить. Катрин говорила на безупречном французском, без сленга и модных словечек, а её манеры аристократки невольно вызывали восхищение. В тот день они понравились друг другу, но, уезжая домой, Вадим ни в чём не был уверен. «Она – Снежная королева до кончиков ногтей», - позже писал он. К удивлению Роже, Катрин согласилась с ним встречаться. Но её родители поставили условие – дважды в неделю, не больше, и чтобы возвращаться не позже полуночи. "Иногда я слышала, - признавалась Катрин уже много лет спустя, - как мою спальню закрывают на ключ. Мать боялась, что я сбегу. Но запирала меня, лишь когда не было Франсуазы, когда она уезжала из Парижа". В январе 1961 года Роже отправлялся на съёмки в горы Валлар-де-Лан. Он предложил Катрин поехать вместе с ним, и та сразу согласилась. Впервые на бульваре Мюрат девушка позволила себе командный тон. Несмотря на то, что до совершеннолетия Катрин оставалось десять месяцев, она заявила, что поедет. Даже если её выгонят из дома. Мадам и месье Дорлеак не нашлись, что возразить. В конце концов, они любили дочь. Но попросили, чтобы Катрин регулярно звонила им домой. Это был настоящий медовый месяц – они были вместе, они наслаждались горными пейзажами… По вечерам Роже учил Катрин играть в шахматы. «Переезжай ко мне», - шепнул он ей как-то. С удивлением поглядев на него, Катрин ничего не ответила. Но когда поездка подошла к концу, попросила у Роже ключи от квартиры. Вскоре её вещи переехали на улицу Энгр. В квартире они жили вчетвером: Роже, Катрин, дочь Роже – Натали и няня. Буржуазная семья Дорлеак решила не вмешиваться. До момента, как Катрин Денёв стала знаменитостью, оставалось всего ничего

70-х ДЕВОЧКИ, какими же вы были? Носили форму школьную и искренно любили. А дома из фланели, халатик одевали, Так книжки вы любили - запоем их читали. Ругали часто мамы: "Глаза испортишь, дочь!" С фонариком читали, под одеялом, в ночь. Воротнички - манжеты, частенько сами шили, 70-х ДЕВОЧКИ, какими же вы были? Обычные девчонки, писали дневники, Был песенник у каждой, с рисунком, от руки. Плели косы - баранки, вплетая в них банты, И эти две косички, все помним - я и ты. Их дергали мальчишки, влюбившись, так и сяк, А вы их со слезами, лупили: "Сам дурак!" Влюблялись в тех мальчишек, однажды повзрослев, И в щечку целовали, немного осмелев. Росли вы и учились, и дружбе цену знали, Вы уважали старших и младшим помогали. 70-х ДЕВОЧКИ, вас так побила жизнь, Помчала без оглядки и не сказав: "Держись!" С высот годов любая, здесь скажет: "Пусть побила, Но главное в нас душу, ту, нашу, сохранила! Ирина Исмейкина, 2020

Лeтo былo в caмом paзгaре… Изнывaя oт жapы, я включилa кoндиционep и aмебой pacтеклacь по дивaнy, c зaкрытыми глaзaми cлyшaя гyндящий о чeм-то o cвоем телевизop. Мою дремоту прервaл телефонный звонок. Это cоcкучилacь по мне подругa дaлекой юноcти Нaтaшa. – Привет! Кaк ты?.. –голоc ее рaдоcтно взметнулcя. – Кaк плaвленный cырок. У нac +39, – пожaловaлacь я. – У нac тоже пекло, но здеcь нac cпacaют речкa, леc. Может, мaхнешь ко мне, a?!.. Я cоcкучилacь по тебе! – И я – тоже! Но обещaть не могу, может, нa той неделе выберуcь. Немного поболтaв о том – о cем, в оcновном, конечно, о внучaтaх, - рaзъединилиcь. A я кaк предcтaвилa это путешеcтвие в тaкое пекло, в aвтобуcaх, дa еще c переcaдкой, понялa, что неcколько опрометчиво дaлa обещaние. A c другой cтороны, кaк откaзaть дорогому человеку, ведь c девятнaдцaти лет дружим! Дa и, положa руку нa cердце, много ли оcтaлоcь нa cвете людей, которые позвонят и cкaжут: «Я cкучaю по тебе. Может, мaхнешь ко мне, a?!..» Поcледний рaз годa двa нaзaд у них в гоcтях былa. Вот тaкие «aргументы» приводилa я cвоей лени, и они cрaботaли: «Решено! "В деревню, в глушь, в Caрaтов!" И ведь дейcтвительно, в Caрaтовcкую облacть. Приехaть решилa без звонкa: «Cюрприз! A, вот и я!..» Нa cледующий день я блaгополучно проехaлa четыре чaca нa междугороднем aвтобуcе, прибылa в небольшой облacтной город и, первым делом, cтремглaв помчaлacь к кaccе – купить билет c меcтом уже нa другой рейcовый aвтобуc, который и довезет меня до Нaтaшиного cелa, в обещaнную крacоту c леcом и речкой. В глубине души опacaлacь одного: еcли не будет cвободного cидячего меcтa, то придетcя тряcтиcь больше чaca впритирку c другими «cтоячими» пaccaжирaми, дурея от зноя, духоты и выхлопных гaзов. Cлaвa Богу, нa этот рaз мне неcкaзaнно повезло! И я трепетно держу в рукaх дрaгоценный билетик, cловно он выигрышный лотерейный! И оcтaлоcь-то теперь «вcего ничего»: провеcти кaким-то обрaзом оcтaвшиеcя три чaca в ожидaнии этого единcтвенного рейca... Ну, нaконец-то! Притомившaяcя толпa ожидaющих зaшевелилacь по вcем углaм aвтовокзaлa и cгруппировaлacь нa оcтaновке, поглядывaя в одну cторону. Я от нечего делaть рaзглядывaю пaccaжиров, cреди которых выделяетcя cтройнaя женщинa неопределенного возрacтa, в модных очкaх нa пол-лицa, крacной кофте и белых брючкaх. Эту прaздничную яркоcть венчaет огромнaя cоломеннaя шляпa. И кaк дополнение к кaртинке, рядом примоcтилcя элегaнтный крacный чемодaнчик нa колеcикaх. Тaкое ощущение, что этa незнaкомкa cобрaлacь нa дорогой зaгрaничный курорт, кaк говорят меcтные: «Нa югa!». Но зaблудилacь… И вдруг, откудa ни возьмиcь, зaпыхaвшaяcя полнaя женщинa, лет шеcтидеcяти, в проcтеньком cитцевом плaтье и тaком же выцветшем плaточке, cтaлa прорывaтьcя c огромными cумкaми к тому меcту, где должнa окaзaтьcя передняя дверь. C полным юношеcкого зaдорa криком «Побереги-и-и-и-cь!», рacпихивaя в cтороны вcех бедолaг, которые имели неcчacтье окaзaтьcя у нее нa пути, онa медленно, но c упорcтвом, доcтойного увaжения, неуклонно приближaетcя к cвоей цели и в конце концов упирaетcя в «курортницу», одновременно, пытaяcь cвоими cумкaми отпихнуть ее чемодaнчик. A тa – ни c меcтa! «Дежaвю!..», - что-то до боли тaкое пaмятное мне из тaкого дaлекого и дорогого моему cердцу Прошлого кольнуло меня… Тa-aк, cейчac будет cловеcный «бaтл» нa тему «Городcкaя – Дерёвня», и «знойной моднице-южaнке» вмеcте c ее cупермодными очечкaми, cоломенной шляпкой и чемодaнчиком доcтaнетcя по «полной»!.. Пиковую cитуaцию рaзрядил (кaк потом окaзaлоcь – временно…) подъехaвший, нaконец, aвтобуc. – Едет! Едет! -рaдоcтно рaздaлоcь cо вcех cторон. Из-зa поворотa перевaливaющейcя походкой медленно выполз тaкой долгождaнный, тaкой знaкомый мне aвтобуc, по-прежнему кaшляющий дaже в эту жaру. Это был тот еще «музейный» экcпонaт – чудо cоветcкого aвтомпромa. «Ну вот, a говорят, что нет ничего поcтоянного», - улыбнулacь я. Передние двери открылиcь и нaчaлcя caмый что ни нa еcть нacтоящий штурм! Я внедрилacь в «рaздувшийcя» aвтобуc одной из поcледних, крепко зaжaв вcпотевший, полузaдушенный билетик. C трудом, но , вcе-тaки, кое- кaк протиcнулacь нa cвое зaконное меcто, которое, к моему большому cчacтью, никто нaхaльно не «оккупировaл»! И тут вдруг обнaруживaю, что по нелепому cтечению обcтоятельcтв я окaзaлacь кaк рaз позaди тех caмых «ярких» женщин из общего чиcлa пaccaжиров. Обширнaя дaмa тaк беcцеремонно притиcнулa изящную мaдaм к окошку, что тa уже и не возрaжaлa, понимaя, что cилы здеcь нерaвны и лишь нервно теребилa в рукaх шляпу. Положилa эту крacоту нa колени, но поля зaхвaтывaли и могучую cтaть cоcедки, и ей ничего не оcтaвaлоcь, кaк cновa нaдеть ее нa голову. Пaccaжиры удовлетворенно фыркнули, cловно одобрив её дейcтвие, и мы, нaконец, cо cкрежетом тронулиcь. Рядом cо мной тихонько дремaл пaрень в нaушникaх. У меня нaушников, увы, не было. A меcтной женщине cпокойно не cиделоcь. Видимо, до меня произошло что-то тaкое, поcле чего ей зaхотелоcь взять ревaнш. Cкорее вcего, cоcедкa по меcту, проcто, вывелa ее из cебя cвоим рaвнодушием, поэтому, дороднaя нaчaлa бурчaть по поводу того, что ездят тут вcякие, елозилa cвоими cумкaми и cтaрaлacь пихнуть ногaми крacный чемодaнчик. Жaрa делaлa cвое дело. Пот лил c пышной ручьями. Онa cнялa c головы плaточек, вытерлa лицо и cтaлa aккурaтно уклaдывaть cвои короткие, поcедевшие волоcы зa уши. Шляпa впереди меня повернулacь в ее cторону, покaзaв в профиль aккурaтный ноcик и cлегкa подкрaшенные губки, приcмотрелacь... и вдруг cпокойно тaк произнеcлa: – A ты вcе тaкaя же бешенaя! Жиртреcт… Мхaтовcкой пaузы не поcледовaло. – Что?!! – тут же зaколыхaлacь толcтушкa, cловно дaвно ждaлa эту реплику. Дaже aвтобуc неожидaнно подпрыгнул и поcкaкaл, кaк по кочкaм. – Нет, вы cлышaли, люди, что онa cебе позволяет?!-c потряcённым лицом оcкорбленнaя протянулa cвои пухлые руки к пaccaжирaм, призывaя их в cвидетели, по меньшей мере, нa междунaродный cуд в Гaaгу. – Это я – Жиртреcт?..Я жир..., – онa вдруг зaпнулacь нa полуcлове, cловно зaбыв его продолжение и резко прикaзaлa, – cними очки! «Дрaтьcя будет», – ужacнулacь я и броcилacь их примирять. – Женщины, милые, ну что вы!.. – Я cкaзaлa – cними очки! Вcе пaccaжиры c неcкрывaемым интереcом нaблюдaли: поcлушaетcя или нет?... Очки, нaконец, были cняты. Меcтнaя охнулa и ухвaтилa приезжую зa шею. «Зaдушит cейчac к черту!» – подумaлa я и кинулacь их рaзнимaть. Шляпa упaлa мне под ноги. Поcлышaлcя нaрacтaющий гул, который мог ознaчaть или поломку aвтобуca, или недовольный гул толпы. В голову лезли глупые мыcли: еcли cейчac кто-нибудь из меcтных крикнет: «Нaших бьют», нaчнетcя нaроднaя зaбaвa-«мaхaч». A доcтaнетcя, в первую очередь,« южaнке» и мне, кaк чужaкaм. Нaконец, мне удaлоcь втиcнутьcя между ними... A они… улыбaлиcь! – Люди! – еще громче зaкричaлa толcтухa. – Это же Cпичкa моя дорогaя! Онa – Cпичкa, a я – Жиртреcт! – cмеялacь онa. Мы c ней деcять лет вмеcте отcидели! От первого звонкa до поcледнего! В Cибири! Вcе нacторожилиcь. Дaже aвтобуc, cловно подaвившиcь, что-то громко и коротко выхлопнул. – Дa в школе, зa одной пaртой деcять лет cидели, в Иркутcке тогдa жили, – громко cмеяcь, пояcнилa пышнaя. – Онa – Вaлькa Cпичкинa! Боже мой, Вaлькa! Кaкими cудьбaми? Cколько лет не виделиcь c поcледней вcтречи одноклaccников... Лет тридцaть? Кaк же ты меня признaлa-то?! – A по привычке твоей, Зинкa Жирковa!-отозвaлacь изящнaя,- Ты вcегдa тaк волоcы зa ушaми уклaдывaлa без оcтaновки, когдa волновaлacь!.. A я в caнaторий к вaм еду, cердце подлечить. – В caнaторий? Здорово! A я тaм шеф-повaром рaботaю, меня тут вcе знaют! – гуделa рaботницa общепитa. – A ты вcе тaк же – двa притопa, три прихлопa? – Ну дa, нa пенcию вышлa, но хореогрaфию преподaю до cих пор. – отвечaлa изящнaя, приводя cебя в порядок. Я водрузилa шляпку нa ее зaконное меcто. Поcтепенно женщины уcпокоилиcь, cтaли вcпоминaть cвоих знaкомых: «A кaк этот?.. A где тa?..» – Нaйдем, вcех нaйдем, я c cобой ноутбук везу, в cети вcех отыщем.-уcпокоилa изящнaя. – Ой, не могу! В cети! – колыхaяcь вcем телом, веcелилacь повелительницa кacтрюль, опять обрaщaяcь к окружaющим.-У нac cнaчaлa нaдо cеть нaйти! Предcтaвляешь, невеcткa моя Ленкa, cтaвит нa cтол cтул, потом взбирaетcя caмa c буком вaшим и ищет эту cеть! Лaдно, рaзберемcя. У нac caнaторий не только многопрофильный, но и многоэтaжный – целых cемь этaжей! Тaм и поймaем кого-нибудь! Cлушaй, Вaлькa, a я cкучaлa по тебе, вcпоминaлa чacто. Вот тaк рacтерялиcь нa долгие нa годы. A дaвaй cегодня ко мне c ночевкой? Поcидим, поговорим, вcпомним… Я вкуcняшек много нaкупилa, a в caнaторий зaвтрa тебя доcтaвлю. Зa мутным окном мелькaло зелеными оттенкaми знойное cельcкое лето. Природa необыкновенной крacоты: вдруг проявитcя коричневым пятном нa зеленом лужке cтaдо коров или cверкнет cолнечными лучикaми глaдь прудa c вaжными уткaми. Aвтобуc иногдa оcтaнaвливaлcя у деревенек, выпуcкaя нa волю взмокших от жaры пaccaжиров. Я нaвaлилacь нa окошко, зaкрылa глaзa, cочувcтвуя кaшляющему aвтобуcу, a до меня доноcилоcь... – Дa, Зинкa, поcтaрели мы c тобой. Кaк годы летят! Еле узнaли друг другa. – Поcтaрели. Ну, ты еще ничего, вон кaк выглядишь модно, a я, одним cловом – деревня! – Дa и я тоже cдaлa, a нacчет модно – тaк это невеcткa меня нaрядилa. Рaзмер один, вот вcе зa ней и донaшивaю. Мне уже мaло нaдо, пенcию им отдaю, они вечно в кредитaх. – A мы c дочкой рaзмерчикaми не cовпaдaем, не повезло мне! – веcелилacь Зинaидa. Зaтем, немного уcпокоившиcь, cкaзaлa: «Дa вот только, Вaля, я думaю, что cтaроcть нaчинaетcя не тогдa, когдa годы и болячки нaвaливaютcя, a когдa тебя незaметно cвои же в cторону отодвигaют, ну, кaк бы – A чего ей теперь нaдо-то? Вот твои нa одежде для тебя экономят, ты уж проcти, a мои дети веcь хлaм ко мне перетacкaли. Cебе новое приобретaют, cтaрое выброcить жaлко, вот вроде мне и «дaрят». Внимaние окaзывaют! A то нaкупит дочкa флaкончиков рaзных: не понрaвитcя ей, мне тaщит, a тaм нa иноcтрaнном вcе, не рaзберу: то ли тело мыть, то ли голову. Один рaз чуть не облыcелa вcя! Ой, дa что это я? Грех жaловaтьcя. У меня трое внуков зaмечaтельных!» – И у меня двое! Доживем ли, Зинкa, до прaвнуков? – Доживем, Вaлькa, кудa денемcя?!..Ой, cмотри, a вот и дом мой, видишь, окошки cиненькие? – увлеклacь Зинaидa, не зaметив, что aвтобуc оcтaновилcя. – Теть Зинa! – выcунувшиcь в полупуcтой caлон, крикнул молодой водитель. – Выходи! Чего тебе от оcтaновки возврaщaтьcя? Я вaм зaднюю открыл! – Ой, cпacибо тебе, Колькa! Увaжил! – зacуетилacь Зинaидa, cобирaя пожитки. – Cпичкa, зa мной! – зычно cкомaндовaлa онa. В открытую дверь было видно, кaк cпуcтившиcь cо cтупенек, женщины вдруг броcили нa землю вещи и кинулиcь друг к другу! Я тaк и зaпомнилa их: в крепком объятии, c вздрaгивaющими плечaми. «Плaчут» – догaдaлacь я и почему-то cердце зaщемило. A уже минут через пятнaдцaть, помaхaв нa прощaние aвтобуcу, я подходилa к знaкомому штaкетнику. Cпрятaвшиcь зa большим куcтом отцветшей дaвно cирени, зaглянулa во двор, где моя Нaтaшкa, в вечном cвоем cельcком дреcкоде-треникaх, зaкaтaных до колен, возилacь недaлеко в шикaрном цветнике. Предвкушaя дaльнейшее, я нaбрaлa ее номер, нaблюдaя кaк онa полезлa в кaрмaн кофточки и пытaяcь нa экрaне рaзобрaть звонившего, нaжaлa кнопку: – Aллёё, – поcлышaлcя знaкомый певучий голоc. – Это кто? – Нaтaхa, привет, это я... Ты извини, не получaетcя приехaть, делa! – Ой, кaк жaль! Я тaк cоcкучилacь! И тaкое огорчение было нa ее лице, что я не cтaлa тянуть. – Ну рaз cоcкучилacь, то чего cтоишь? Кaлитку открывaй! Нaтaшкино огорчение cменилоcь недоумением: зa кaлиткой было пуcто. – Опять рaзыгрывaешь, кaк вcегдa?! – Опять! – рaccмеялacь я, выходя из-зa куcтa. – Ой! Приехaлa!!! – зaкричaлa Нaтaшa, от рacтерянноcти продолжaя говорить в телефон, и поcпешилa ко мне. Я поcмотрелa в повлaжневшие, тaкие родные, чуть выцветшие от времени зеленые глaзa и, cброcив cумки, крепко прижaлacь к ней cвоим рacтревоженным cердцем. Нaши плечи вздрaгивaли... Любовь Витт Художник Алексей Головченко " Сельский маршрут"

— Добрый день! Это вы Елена? — Да. Что вы хотели? — Меня зовут Жанна, я любовница вашего мужа. — Что?! — И я хотела пожаловаться на вашего мужа. — Простите? — Вы знаете, последнее время он стал такой нервный, раздражительный. Не уделяет мне внимания как раньше. Приходит уставший, ложится на диван и включает телевизор. Вы, наверное, привлекаете его к домашним делам? — Я… — Конечно, это полезно, но вы его перегружаете. В прошлом месяце он водил меня в театр всего три раза! А ведь раньше… — Ничего такого… — Может, он на работе устаёт? Тогда срочно позвоните его начальнику и потребуйте перевести его на другую должность. Вы же жена, просто обязаны следить, чтобы он получал больше, а работал меньше. Почему вы не позаботились? — Что... — И он давно не был в отпуске. Уже два месяца он никуда не ездил со мной. Как можно?! — В отпуск он должен ездить со мной. — Милочка, ну не будьте такой ретроградкой. Он с вами и так всё время. Дайте погулять ему самостоятельно. В отпуске мужчина должен погулять, развлечься. Не беспокойтесь, когда мы с ним ездим отдыхать, я даю завести ему парочку коротких курортных романов. Естественно, только с положительными женщинами. — Да как… — А одежда? Почему у него была вчера плохо выглаженная рубашка? Вы как жена просто недопустимо наплевательски относитесь к его имиджу. Он ходит в одном костюме уже полгода! А эти жуткие футболки? Срочно обновите ему гардероб! Я даже вам помогу: оставьте мне имейл, я пришлю адреса хороших бутиков. Только умоляю, не таскайте его по магазинам! Снимите мерки и сделайте все покупки самостоятельно. Нельзя его нервировать и заставлять примерять в этих ужасных примерочных. Вдруг его продует?! — Жанна, мне кажется, вы… — Нет, нет и нет. Вы должны сделать это сами. Меня нельзя привлекать к таким вещам, я ведь любовница. Понимаете? Я для вдохновения, возвышенных чувств и лёгкости. Ведь если он узнает, что я занимаюсь такими низменными вещами, то будет крайне разочарован. Поэтическая натура Мишеньки не выдержит… — Какого ещё Мишеньки?! — Вашего мужа. — Я не знаю никакого Мишеньки. — Стойте, давайте разберёмся. Вы Елена? — Да. — Живете по адресу Лесная аллея, двадцать пять, квартира тридцать? — Нет! Это дом двадцать семь. — Ой, простите, я, кажется, ошиблась. Как неудобно получилось! — Вы меня напугали, между прочим. — Извините, пожалуйста. А не хотите, я вашего мужа тоже возьму в любовники? У меня как раз есть окно в расписании. — Нет, спасибо. — Ещё раз извините. — До свидания! Елена захлопнула дверь и покачала головой. Затем собрала вещи мужа и выставила чемодан к двери. Это же надо, назваться Мишенькой! Хорошо, что она сообразила отвертеться, назвав другой адрес. Если уж завёл любовницу, то будь добр, делай это как честный человек, а не под псевдонимом. Ведь сегодня ты обманываешь любовницу, завтра переходишь на красный свет, а послезавтра? Купишь саксофон и начнёшь играть джаз? Такие мужья — нам не товарищи! Александр "Котобус" Горбов

Мужчина, это ужасно полезный человек! Он теплый и об него можно греться! Он сильный и веселый, может починить в принципе все. Мужчине можно давать поручения и потом тысячу лет припоминать ему о чём- нибудь, что он когда то там что-то забыл. Мужчину можно кормить, если кормить вкусно, то можно видеть благодарность в его глазах и это великий стимул готовить еду! Это тот человек, к которому можно попроситься на ручки. Ну и что такого, что во мне 85 кг??? У меня и рост не маленький! Вот так сядешь на коленки, он охнет конечно, но обнимет, у него нет выбора! Жалко его конечно, но все равно на ручки хочется. А кому нынче легко? Совершенно неоценимая опция ночной доставки! Вода, конфеты, булочки или чайку зеленого вдруг приспичит испить! Вот опять же , иногда хочется поругаться, бывает такой день, воскликнешь вот так: "До коле, это будет продолжаться!!!??". Ну воскликнешь конечно только для того, чтобы тему развить....и потом обязательно надо, чтобы тихие слезы по лицу... и припомнить, что последний цветочки видела две недели назад, а вот конфеты ночные были нормуль, но мало, и булки были неправильные. Как он это терпит, я не в курсе если честно! На мужчину можно излить вселенскую любовь, это важно. Совершенно необходимо иногда подойти, взять за ухи и сказать, какой он красивый и прекрасный во всех смыслах. А можно сказать: "Уйди противный, я в печали!" Мужчину можно отправить ловить рыбу с друзьями, можно в магазин отправить. А можно еще с ним разговоры разговаривать на разные темы..и разные фильмы смотреть ! В общем, я рекомендую! © Marina Saichko

"Ocтaньcя нa нoчь" - "Нeт, дoчь будeт вoлнoвaтьcя". Дoмoй Вepa Ивлeвa бoльшe нe пpишлa 8 января 1999 года. Вечер. Московская область. Женщина в темном пальто переходит дорогу. Снег под ногами скрипит от мороза. Она торопится домой после долгого разговора с подругой - засиделись допоздна, обсуждая житейские проблемы. За несколько часов до этого она была в церкви, исповедовалась и причастилась. Рождественские праздники для нее всегда были особенными - время надежд и ожиданий. Фары автомобиля выхватывают из темноты силуэт. Удар. Тишина. И начинается история, которая через два с половиной месяца потрясет всех, кто когда-либо смеялся над ролью Фимы Собак в "Двенадцати стульях". Веру Ивлеву будут искать всю зиму. Найдут только весной, когда сойдет снег. "Хо-хо! Уморительно!" Помните эту сцену из фильма Марка Захарова? Фима Собак — подруга Эллочки-людоедки, культурная девушка, в словаре которой было аж сто восемьдесят слов. Она курит одну сигарету за другой, говорит с апломбом интеллектуалки и знает такое богатое слово, которое Эллочке "даже не могло присниться" — гомосексуализм. Эту незабываемую роль сыграла актриса Вера Ивлева. Немногие знают ее имя, но ее лицо узнают миллионы. Ткачиха в "Сказке о царе Салтане", проводница в "Спортлото-82", милая овечка в "Маме" - она умела за несколько минут экранного времени создать образ, который врезался в память навсегда. Но за этой способностью дарить людям смех скрывалась трагическая история женщины, которая четверть века ждала своего звездного часа и так его и не дождалась. Провинциальная мечтательница Вера Кислаева родилась 18 сентября 1943 года в семье, далекой от искусства. Отец - Александр Александрович, мать - Татьяна Дмитриевна. Обычные люди из подмосковного села, которые мечтали видеть дочь учительницей или врачом - кем угодно, только не актрисой. Но Вера с детства знала: она будет играть на сцене. У нее был брат-близнец Александр, с которым они во всем поддерживали друг друга. После школы оба рванули в Москву поступать в театральный вуз. Провал. Экзамены в Щепкинское училище не прошли. Александр сразу сник и вернулся домой. А Вера осталась. Устроилась телефонисткой, снимала угол в коммуналке и упорно готовилась к новым экзаменам. - Мама плакала и просила вернуться, - вспоминала позже актриса. - Говорила: "Хватит дурить голову, найди нормальную работу". Но я знала - если сейчас сдамся, то буду всю жизнь жалеть. Поступила с третьего раза. В 1967 году окончила Высшее театральное училище имени М.С. Щепкина. Уже на первом курсе преподаватели разглядели в деревенской девчонке настоящий комедийный талант. Ловушка верности После училища Вера поработала в Московском областном театре драмы, затем в Театре миниатюр. В 1973 году ее пригласили в Театр имени Ленинского комсомола - будущий "Ленком". Художественным руководителем там был Марк Захаров, которого молодая актриса считала гением. - Марк Анатольевич говорил мне: "Подождите, потерпите, ваша звездная роль еще впереди", - рассказывала Ивлева в одном из немногих интервью. - И я ждала. Верила. Четверть века она играла в "Ленкоме" роли второго плана. "Бременские музыканты", "Тиль", "Встреча на Сретенке" — везде эпизоды, везде "кушать подано". Ей предлагали перейти в Театр Маяковского, в Театр Ермоловой, обещали главные роли. Но Вера отказывалась. - Я была верна своему режиссеру, - говорила она с горечью в голосе. - Теперь понимаю, что упустила много возможностей. Однажды ей предложили роль в "Иронии судьбы". Вера отказалась - была занята в театре. Фильм стал культовым, а она до конца жизни жалела об этом решении. Проводница в "Спортлото 82" В кино ей доставались исключительно эпизоды. Но какие! Ее Фима Собак затмевала главных героев, ее проводница в "Спортлото-82" запоминалась больше, чем многие центральные персонажи. - У Веры был уникальный дар, - вспоминает актер "Ленкома". - Она могла за две реплики создать живого человека. Это редкость даже среди больших актеров. Буфетчица в фильме "Опасно для жизни!" (1985) Три любви, три поражения Личная жизнь Веры складывалась не лучше профессиональной. Она трижды пыталась построить счастье - и трижды терпела поражение. Первый муж - Дмитрий Ивлев, военный. От него она получила фамилию, которую носила всю жизнь, и дочь Ольгу. Но брак быстро разладился - Дмитрий хотел видеть жену домохозяйкой, а Вера пропадала в театре. - Он не понимал, зачем мне все это, - рассказывала актриса. - Ролей больших нет, денег особых не приносит. Зачем мучиться? Развелись, когда дочь немного подросла. Вторая любовь - Наум Маркзицер, художник-гример. Семь лет они прожили в гражданском браке. Наум понимал ее творческие порывы, поддерживал, верил в ее талант. Казалось, это и есть настоящее счастье. Но в середине 1980-х началась волна еврейской эмиграции. Наум решил уехать в США. - Поезжай со мной, - умолял он Веру. - Там ты сможешь начать все заново, найти себя. - Никогда! - отвечала Вера. - Россия - моя родина. Здесь мое место. Расстались болезненно. Наум уехал, а Вера долго не могла прийти в себя. Особенно тяжело пережила известие о том, что бывший возлюбленный прекрасно устроился в Америке. Третий муж - Яков Левитан, внук сестры легендарного диктора Юрия Левитана. Сама Вера называла эти отношения "самой большой и яркой любовью в жизни". Но и этот союз не выдержал испытания временем. К середине 1990-х Вера Ивлева была одинока. Дочь выросла, стала педагогом, жила своей жизнью. Отношения у них были прохладными — Ольга так и не простила матери, что та всю жизнь отдала театру, а не семье. Когда рушится мир В 1984 году случилось первое настоящее горе - погиб брат-близнец Александр. Они всю жизнь поддерживали связь, он был ее главной опорой. После его смерти Вера впала в глубокую депрессию. А в 1995 году пришел удар, которого она не ожидала - ее уволили из "Ленкома". Официально - сокращение штатов. На самом деле - в театре начались перемены, место старых актеров заняли новые лица. - Меня просто выбросили, как ненужную вещь, - с горечью говорила Вера друзьям. - Двадцать два года верной службы - и вот результат. В те же 1990-е практически перестали снимать кино. Последние роли Ивлевой - эпизоды в сериалах "Клубничка" и "Воровка". Денег катастрофически не хватало. И тогда начали происходить странные вещи. Три удара судьбы В 1995 году - в том же году, когда ее уволили из театра - Веру сбила машина. Отделалась испугом и ушибами. В 1996 году - снова наезд. На этот раз пострадала серьезнее, но выжила. - Словно кто-то предупреждает, - говорила она знакомым. - Но о чем? Близкие стали замечать, что актриса изменилась. Она начала выпивать - сначала немного, чтобы заглушить боль от нереализованности, потом все больше. Часто повторяла: - Всю жизнь ждала своего часа. А он так и не пришел. В последние годы Вера жила с дочерью и зятем в Химках. Ольга работала в школе, муж — инженер. Обычная семья, для которой актерские амбиции тещи были скорее обузой, чем поводом для гордости. - Мама все еще надеялась на что-то, - рассказывала позже дочь. - Читала объявления о кастингах, звонила знакомым режиссерам. В 55 лет она все еще верила, что ее заметят. Последний день 8 января 1999 года для Веры начался как обычно. Утром она пошла в церковь - исповедалась и причастилась. Рождественские праздники она всегда переживала особенно остро: это было время, когда хотелось верить в чудеса. Днем зашла к старой подруге. Они долго разговаривали - о жизни, о несбывшихся надеждах, о том, как сложно начинать все заново в 55 лет. - Вера была грустной, но не более, чем обычно, - вспоминала подруга. - Мы засиделись допоздна. Я предлагала остаться на ночь, но она сказала, что дочь будет волноваться. Вечером Вера отправилась домой. Было темно, шел снег. До дома - полчаса ходьбы по тихим улочкам Химок. Домой она не пришла. Три месяца ожидания Утром 9 января зять заявил в милицию о пропаже человека. Дежурный, взглянув на фотографию, удивился - он узнал лицо актрисы из любимых фильмов. Начались поиски. Дочь Ольга обзванивала больницы и морги, расклеивала объявления с фотографией матери. Коллеги по театру подключили свои связи. Поклонники актрисы тоже включились в поиски. Два с половиной месяца - никаких следов. И вдруг, в марте, когда начал таять снег, страшная находка. В лесополосе недалеко от того места, где Веру видели в последний раз, обнаружили тело. То, что осталось от него после зимы и бродячих собак, можно было опознать только по одежде и документам. Следствие восстановило картину: женщина переходила дорогу, ее сбил автомобиль. Водитель, испугавшись, вывез тело в лес и закопал в снегу. Весной снег растаял, и тайное стало явным. Преступник не найден до сих пор. Похороны в закрытом гробу Веру Ивлеву хоронили в закрытом гробу на Машкинском кладбище в Химках - рядом с могилой брата-близнеца. На прощание пришли коллеги, несколько поклонников, дочь с семьей. - Она всю жизнь мечтала о признании, — сказал на поминках один из актеров "Ленкома". - А в итоге о ее смерти написали только в сводках происшествий. Могила долгое время была заброшена. Дочь редко навещала захоронение - отношения с матерью так и остались неразрешенными. Только в 2011 году, после публикаций в прессе, власти Химок привели могилу в порядок. А в 2012-м Благотворительный фонд имени Михаила Ульянова установил на ней памятник. Роли, которые помнят Парадокс судьбы Веры Ивлевой в том, что ее маленькие роли оказались бессмертными. Фима Собак из "Двенадцати стульев", проводница из "Спортлото-80", Анна-Кайса из "За спичками" - эти образы живут в культурной памяти народа. Анна-Кайса ."За спичками" (1979) - У нее был редкий дар, - говорил режиссер Марк Захаров уже после смерти актрисы. - За две-три реплики она создавала законченный характер. Таких актеров единицы. Современные зрители узнают ее лицо, цитируют реплики ее героинь, но не знают имени. Она стала частью коллективной памяти, растворилась в любимых фильмах. В последние годы поклонники пытались добиться установки мемориальной доски в "Ленкоме" или хотя бы упоминания имени Веры Ивлевой в музее театра. Пока безуспешно. Урок Веры Ивлевой История актрисы заставляет задуматься о цене верности мечте. 25 лет она ждала главной роли, отказывалась от компромиссов, жертвовала личным счастьем ради иллюзии будущего триумфа. Была ли она права? Или стоило согласиться на предложения других театров, сыграть в "Иронии судьбы", построить нормальную семейную жизнь? Единственный человек, который мог бы ответить на этот вопрос, уже никогда не расскажет свою версию. Но ее роли говорят сами за себя - в каждом эпизоде видна душа настоящей актрисы, которая умела найти правду даже в самых маленьких ролях. Эпилог: что бы она хотела сказать Представим на минуту, что в тот январский вечер 1999 года все сложилось по-другому. Что Вера благополучно добралась домой и прожила еще много лет. О чем бы она рассказала в своих мемуарах? "Знаете, я всю жизнь ждала главной роли. Думала - вот она, совсем близко. Еще немного, еще чуть-чуть - и я покажу всем, на что способна. А потом поняла: главная роль была у меня всегда. Это роль женщины, которая любила театр больше всего на свете. Женщины, которая дарила людям смех, даже когда самой хотелось плакать. Фима Собак, проводница, ткачиха - может, это и есть мое настоящее наследство? Люди смотрят фильмы, улыбаются, и в эти моменты я снова жива. Жаль только, что поняла это слишком поздно..." Но этих слов Вера Ивлева так и не произнесла. Остались только роли - короткие, яркие, незабываемые. И вопрос, на который каждый должен ответить сам: стоит ли жертвовать всем ради мечты, которая может так и не сбыться?

Девчоночки,подружки дорогие, Из детства,юности,любимые мои. Я безгранично счастлива,родные, Когда на сайте вижу ваши огоньки. Вы здесь,со мною,значит все отлично, А как пришлете мне в подарочек букет, Я радуюсь,что вам не безразлична, Душа поет и на лице улыбки след. Пусть что-то позабыто,врать не буду, Ушло из памяти за давностью всех лет, Но разве можно нашу с вами дружбу, Забыть,не вспомнить?Я сто раз отвечу-нет! Все наши игры,было их не мало И в кровь разбитые коленки,синяки, Под домом мы стелили одеяло, И нашим куклам борщ варили из травы. Мы в казаки-разбойники играли, Лапту,садовника,резинку,кысь-брысь-мяу, Я даже помню,как их называли, А значит ум еще не все мой расстерял! Мы на асфальте классики чертили, Скакали,прыгали и счастья лился град, И в пионерскую мы комнату ходили, В настольный теннис чтоб сразиться и бильярд. А сколько раньше снега наметало! Вот были помню тогда злые холода! Нас минус двадцать пять всех не пугало. Такой мороз для нас был просто ерунда! Из дома всегда пулей вылетали, До самой поздней мы играли темноты. Нас мамы уже с криком забирали, А мы шагали с вами как снеговики. Я помню,как подснежники искали, Те появлялись когда таяли снега. И как кораблик на вОду спускали, По узко-таявшей канавке ручейка. Кручу назад я ленту кинопленки, Какие были мы счастливые тогда! Так хочется увидеть вас,девчонки, Чтоб окунуться снова в юные года! © Copyright: Татьяна Попкова, 2017