Ольга Богаченко

Был вечер пятницы. Последний автобус в Тюниково уходил точно по расписанию. Стоя под навесом автовокзала, уставшая, уже немолодая — лет под сорок — женщина ждала, когда объявят посадку. Она, как всегда, ехала в деревню к маме на выходные. В будние дни не получалось. Работа. Да и ехать — не ближний свет. А мама уже совсем старенькая. Родила она дочку поздно, не то что эта женщина, что ждёт автобуса, — в девятнадцать. В восемнадцать вышла замуж по большой и светлой любви. Через год уже с коляской гуляла. Сын Иванушка-царевич. Так она его называла, потому что мальчонка очень любил сказки про Ивана-царевича. А ещё женщина, ждущая автобус, очень любила готовить. Для мужа и сына старалась, чтобы всё свежее, что называется, «с пылу с жару». А после развода чего у плиты топтаться. Много ли ей одной надо. Да и мысль — есть в одиночестве — аппетита не прибавляла. Сын взрослый, живёт отдельно. Видятся редко. Как уехал учиться за пятьсот километров от дома, так там и остался. Любовь. Жениться соб

Пахло молочной пенкой, подгоревшей крупой и каплями утреннего дождя, скатывающимися по подоконнику. Этот запах был как сигнал — день начался. Будильник не звенел: Димка давно научился просыпаться без него. Он знал, когда пора. Его внутренние часы срабатывали безошибочно — за минуту до шести. В этот момент в доме царила глубокая тишина, и только старый холодильник в углу тихо постанывал, будто жаловался на старость. Он поднялся, натянул носки на босые ноги и на цыпочках прошёл на кухню. Окно было покрыто капельками дождя — редкие, хрупкие, как мамины слёзы, которые она старалась прятать. Он открыл форточку, вдохнул влажный воздух, пахнущий мокрым асфальтом и ночной прохладой, и с замиранием сердца оглядел комнату. Всё было на своих местах. Всё — под контролем. Пока. Папин голос давно замолчал. Сначала — молчание, потом — холодные разговоры, а потом и вовсе исчезновение. Мама тогда сказала: «Ты у меня теперь главный, Димочка». И он не стал спорить. Потому что знал: если не он — то кто? Е