Здесь ты найдёшь себя

Борис хотел ещё что-то сказать, но взглянув на сердитое лицо женщины, вздохнул и пошёл прочь. Теперь уже слишком поздно. Ничего не исправить. Но он хотя бы попытался, ведь это была последняя просьба жены. «Прости, Аня...» — грустно думал он, медленно идя по тротуару, возвращаясь в свой дом, который в одночасье опустел... Борис и Аня поженились по большой любви. Жили дружно, но, как обычно и бывает, нашлась в этой бочке мёда ложка дёгтя. Сначала супруги о ней не знали и не догадывались, а потом пришло время и узнали… — Аня снова потеряла ребёнка. Ничего не получается. Мы так надеялись, мама! — Какие ваши годы, сынок! Всё будет. Две неудачи — это ещё не приговор, — уговаривала Бориса мать, Л

Но свадьба состоялась, гуляли весело. Жених изрядно перебрал в первый же день торжества, а на второй день сидел за столом унылый и бледный: невеста, а теперь уж жена, не давала вовсе к рюмке прикоснуться. - Была ли у них брачная ночь-то? – хохотали негромко соседи, поглядывая, как мучается без похмелья наказанный Генка. Стали молодые жить сразу в отдельном приготовленном для них колхозом доме, но порядки свои Лиза, молодая жена, так и не смогла установить. Работавший трактористом Геннадий выпивал к концу недели изрядно, а то и на буднях возвращался домой пошатываясь. Терпела его выпивки Лиза поначалу, уговаривала мужа бросить зелье, а он не понимал, за что она его ругает. - Все так живут

Потому что была она директором той школы когда-то. Но подвело здоровье. Эльвирочка лишилась матери, когда ей было двадцать. Училась она в педагогическом, мечтала, как мама, учить детей. Директором, вместо Галины Дмитриевны, стал важный, представительный мужчина, из области. Много разных реформ задумал он в школе, и начал было воплощать, но его быстро перевели в Гороно, потому что на месте директора школы он и не смотрелся даже. Ему нужно было шире поле деятельности. Вот и заметили его и продвинули по карьерной лестнице. А пока директором стала Зинаида Михайловна, учитель химии: представительная дама почтенного возраста, которая знала и помнила многие поколения и директоров, и учеников этой ш

Она поднялась на ноги, отряхнула колени от впившихся в кожу острых иголочек фарфора и сунула в рот палец, на котором был глубокий порез. А потом схватила веник, стоявший в углу, и принялась убирать осколки, ворча себе под нос: - Учишь-учишь тебя хорошо себя вести, а ты все равно не слушаешься! Как ты ее достал?! Высоко же полка! Вадик с готовностью продемонстрировал сестре как ему это удалось. Забрался на стол и дотянулся до полки, которая висела на стене. Маленькое блюдце, оставшееся на полке потому, что ухватить сразу всю чайную пару разом у Вадика с первого раза не получилось, чуть было не последовало за чашкой, но Кристина вовремя спохватилась. - Отдай! – она почти вырвала из рук брат

- Тётя Валя, это что за слова? Вы остерегайтесь таких слов, а то ведь и в самом деле старость вас догонит. - Света, но ведь молодость давно ушла, мне за шестьдесят, страшно сказать: шестьдесят три уже. - Перестаньте на себя наговаривать! Вы очень даже привлекательная женщина! Ну взгляните на себя! – Света поправила причёску своей клиентке. – Седину закрасили, стрижку сделали, гляньте, каштановый как вам идет… а ваши глаза… они же голубые… Валентина смутилась. – Ты меня в краску вгонишь, ладно, уговорила, но насчет «найти кого-то» - это уже не для меня. - Ох, тётя Валя, не цените вы себя, - вздохнув, сказала мастер и убрала накидку. – Готово! Не забудьте красивое платье… - Костюм у меня…

– Да... Не видел ты ее давно, Дим. Сдала она очень. Понимаешь, иногда и не понимает, что делает. Деменция это называется. А Златочка у тебя ... В общем, семья у нее благородная, как бы не забрезговали. Вот и подумали ... Ведь ненадолго мы ее к Вале, только на ваш приезд. – Злата, мам, – обычная. Простая и добрая. И родители такие же, – Дмитрий вздохнул, – А бабушку не трогайте! И так она ничего почти не видит, зачем ей в другое место? – Так ить... Я предположила просто. Она же... Ну, да ладно, как скажешь. В родне у невестки Зинаиды были только доктора наук, музейные работники, банкиры и бизнесмены. Свадьбу играли в Питерском ресторане и совсем не так, как гуляют у них в селе. Все чинно,

– Признаюсь, так и есть, - сказал Алексей, глядя учительнице прямо в глаза. – Хоть и женат был, а других способов не знаю, у нас тут все по-простому, так уж извиняйте, Екатерина Андреевна. - Вот вы какой… прямолинейный, все открыто сказали. Ну что же, берите сумку, она и, правда, тяжеловата. В кабине совхозного грузовика было, на удивление, уютно, чувствовалась хозяйская рука водителя, с заботой относящегося к машине. Он еще раз протер зеркало (сказывалась выработанная годами привычка). – Трудно, поди, с учениками? – Спросил он, желая начать разговор. - По-разному бывает, а вообще мне нравится, это же моя работа. - Хорошая у тебя, Катя, работа, уж извини, что на ты, мы вроде как давно зна

- В позапрошлом веке, дочь, – заметила мама. – Двадцать первый век на дворе. - Впервые за последние десять лет вы хоть в чем-то сошлись во мнении, – съязвила Ольга. – А до этого было с несчастным Брошкой, когда вы его тете Раисе решили отдать, потому что у меня, видите ли, аллергия! Брошку ей принес Гоша, когда им обоим было по двенадцать лет. В тот день шел дождь, и Гоша прятал щенка под курткой – сам промок насквозь, и в его темных кудрявых волосах блестели капельки воды, а щенок был сухим и сонным, задремав под Гошиной курткой. Ольга тогда так радовалась, она три года мечтала о собаке. А мама сказала: - У тебя же аллергия! Давай отдадим его соседке – будешь иногда его навещать. Из-за

Две дочери вышли замуж и уехали: одна в Петрозаводск, вторая в Израиль. Младшая Дина строила спортивную карьеру и жила в Москве, навещая родителей крайне редко. Остался с ними сын, и на него была вся надежда, но жениться он не торопился. -Мамуль, ну какая женщина может сравниться с тобой? – смеялся он. Люда уже и знакомила его с кем-то, и даже к гадалке раз сходила: мало ли, может, наказала её всё же судьба за грех, поэтому и внуков она не дождётся – старшие дочери обе лечились от бесплодия, младшая и не думала рожать. Гадалка Люду успокоила – будут у тебя внуки, светлый и тёмный. Но тут соседка начала намекать на всякое, дескать, что-то у вас только друзья сына, а подружек не видно. Люда

Я всегда думал что, не буду, таким, как отец. Я не мой отец, любил часто повторять я. И что теперь? Я им стану? Отец тоже обвинял мать, он говорил что она разрушила их брак, развалила крепкую семью, мол только и делала что, пилили и пилила его. То мало зарабатывает, то много тратит, не любила его родственников, отдалила его от родного брата и сестры поссорила с матерью... Все эти претензии, предназначенные для ушей матери, отец выливал на меня, в те редкие минуты нашего с ним общения. А я сидел на холодной скамейке, слушал его, смотрел на то, как он нервно двигается, бегает туда- сюда около скамейки на которой я сижу, и говорит, говорит, говорит. Он никогда не спросил как у меня дела