Популярные темы

    Мужчины давно собирались на эту рыбалку, но никак не получалось, мешала работа. Отец с сыном отправили свои половины в Кисловодск, и пока женщины на отдыхе, надо было выбраться. Но дела не давали. И сегодня, во второй половине дня, мужчины собирались уже встречать своих отдохнувших жён. В этой семье недавно случилась беда. Соня на шестом месяце беременности потеряла желанного ребенка. Начались преждевременные роды и мальчика не спасли. Слишком мал был ещё. Уже стояла купленная, но не собранная кроватка, уже были просмотрены сотни сайтов в поисках хорошей коляски, уже лежали готовые распашонки и вязались пинетки, но .... Шестеро взрослых людей ждали этого малыша. Шесть сердец разбилось. Шесть пар глаз проливали слёзы. Но ... тяжелее всех, конечно, было Соне. Это понимали все, и вскоре взяли себя в руки и уже решали, как помочь ей – юной матери, так ожидавшей своего первенца. Поездка в Кисловодск – была одним из способов помочь забыть горе. Вадик - муж её, не смог поехать, новая работа, и с Соней поехала мама. Предрассветный холодок ещё забирался под воротник, но солнце очень скоро расстроило все его планы – начинался тёплый осенний день. Рыбаки уже больше часа ждали клёва. Клюнул всего один карасик. Это не шибко расстраивало, но и не радовало, клёва ждали. Ничего не ждал, а вполне себе радовался начинающемуся яркому осеннему дню, только спаниель Шерлок. Он начал носиться по берегу. Иногда мочил лапы, но сразу отбегал от воды – было ещё холодно. Еле успокоили, когда начал лаять на прилетевших уток. Он же тут хозяин берега, и эти утки явно мешали ему главенствовать. Шерлока отругали, пригрозили хворостиной, и он, слегка обидевшись, пошёл шнырять по побережным кустам. Не было его довольно долго. Вадим уже немного забеспокоился, позвал. Через минуту Шерлок стремительно появился из лесополосы, идущей вдоль берега. Появился и опять начал распугивать рыбу - лаять. На них уже косился находившийся неподалеку рыбак. Было неловко. – Шерлок, да что с тобой сегодня! Заткнись уже! – ворчал Вадик. Отец взял в руки хворостину – это всегда помогало. Но не в этот раз. Шерлок, как взбесился, он бегал вокруг мужчин и непрестанно лаял, потом отбегал всторону и садился молча. Но как только все отворачивались, лай возобновлялся. Нетипичное поведение для него. – Пап, погоди-ка, может я чего не понимаю, но мне кажется он нас куда-то зовёт. Оставив свата на удочках, отец с сыном отправились за псом. Он, действительно, зазывал: поджидал и вёл их в заросли, которые вели вдоль реки сразу за песчаной полосой. Потом пёс обогнул большой заваленный ствол, нарнул под куст и громко залаял. Вадим забрался туда и сначала увидел тряпьё – какая-то грязная коричневая вязаная кофта, даже трогать не хотелось. Но всё же он потянул её за угол и вдруг увидел маленькое тельце. Отдёрнул руку от неожиданности. Но потом раздвинул кусты ногами, чтоб было удобнее и поднял на руки неаккуратно замотанного в кофту грудничка. – Ну, что там? – отец заинтересованно смотрел с той стороны заваленного дерева. – Па, тут ребёнок, и вроде живой. – О, Господи! Какой ребёнок? Вадим нёс ребёнка, как хрустальную вазу, боялся оступиться. Шерлок уже не лаял, взволнованно суетился. Отец заглянул в кофту. – Вот те и на – находочка! Клади сюда, завернём. Они аккуратно положили находку на ровную траву, Вадим стянул с себя футболку, неумело завернул поплотнее сначала в неё. Хотели потом в кофту, но кофта оказалась сырой, отец стащил с себя свитер. Завернули. Малышка плакала. Вадиму казалось, что она смотрит прямо ему в глаза. Внутренние уголки глаз приподняла вертикальная складочка на маленьком лобике. Она как будто просит помощи и переживает боль. Он очень переживал. А отца плач, наоборот, радовал: плачет – значит силы есть. Это была девочка, и даже пуповина не отрезана. Сосед - рыболов аж окурок выронил изо рта. Сват был не менее ошарашен. – Ну и улов у вас, ребята! Нельзя вас на рыбалку брать. Конечно, рыбалку пришлось закруглить. Было уже не до рыбы. Девочка регулярно подавала голос, жалостливо плакала. Вадим сидел на заднем сиденье, держал её на руках и нервничал. Сват рассуждал: – Тут же станция недалеко. Вот с электрички вышла алкоголичка какая-нибудь, пошла вниз к реке, потом по берегу, чтоб родить и бросить! Гадина! – Одной родить? В перелеске? Это разве возможно? Врачи же нужны! – недоумевал Вадим. – У таких всё возможно ... – Куда едем-то? – спрашивал отец. – Так в роддом, наверное, – отвечал Вадим. – Нее, надо в полицию сначала, – советовал сват. – А может в больницу? Они позвонили на 112. Через некоторое время им перезвонили и велели вести девочку в инфекционную городскую больницу. Сказали, что их там поджидают. Пока ехали, позвонила мать Вадима. Тот ей сказал, что они совсем уже не на реке, а везут найденного ребёнка в больницу. Пришлось долго объяснять, рассказывать подробности. – Кто нашёл. Ну кто у нас Шерлок Холмс? Вот он и нашёл, сыщик. Имечко оправдал. Если б не он, погиб бы ребёнок. Оказалось, что просто и быстро сдать ребёнка и уехать не получится. Вадим передал девочку медсестре и взглядом провожал её по коридору. Пока держал её на руках, проникся заботой. Как она теперь? Бедная девочка... Им велели ждать полицию. Они долго рассказывали подробности, а следователь расстраивался, что они не прихватили кофту. И даже карманы не проверили – им было не до кофты. Бросили там. Пришлось Вадиму доверить встречу жены и матери отцу, а самому отправляться опять на реку вместе со следователем и экспертом. По дороге говорили, конечно, о происшествии. – А что теперь с малышкой будет? – Ну, если выживет, в дом малютки попадёт. – А что, может и не выжить? – Конечно. Осень же. Вон ночи какие холодные. И если женщина с электрички вышла, то было это вчера. Девочка, получается, всю ночь на холодной земле пролежала, - следователь помолчал и, видимо, с обидой на весь женский пол, добавил, – Вот бабы! На реке они пробыли совсем недолго. Кофту нашли, забрали на экспертизу и посмотрели место, где лежала девочка. Там нашли шпильку, грязные тряпки и ещё что-то незначительное для Вадима, но значительное для эксперта. Вадим со следователем обменялись телефонами, договорились созваниваться. В дом родителей Сони Вадим вернулся уже к вечеру. Там его ждала и жена. Все ждали рассказа о поездке со следователем, и он рассказал все подробности. – Сказали, что девочка может и не выжить после такого, - в конце добавил он. Потом жена и тёща наперебой рассказывали свои впечатления от отдыха в Кисловодске. Вадим отвлекался, плохо слушал. Он, почему-то, вспоминал взгляд малышки. Нет, она точно на него смотрела, как будто хотела попросить о чём-то. – Ты какой-то странный сегодня, Вадим, – сказала перед сном Соня. – Извини, встали рано, день такой, просто устал. Он не стал говорить Соне о том, что из его головы не выходит эта совсем малюсенькая, беззащитная, неуклюжая девочка. Зачем её тревожить? Она только пережила потерю малыша. Утром перед работой Вадим заехал в инфекционку. Девочка была жива. Хотелось расцеловать администраторшу, хотелось прыгать и летать! Вадим заехал и на следующий день. И на следующий. – Да всё в порядке у вашей найдёнки, – сказала местная уборщица, которая уже знала Вадима, – Кушает хорошо, обследовали, полечили, здоровая девочка, скоро и переведут. – Куда переведут? – Так не знаю, но, наверное, в педиатрию. Хотя, кто его знает, – уборщица вздохнула, – Никому ненужная, горемычная будет. Может и лучше б померла. Вадим позвонил следователю. Но тот дальнейшую судьбу девочки не знал – особо не интересовался. Это была уже не его задача. А вот о судьбе матери малышки уже кое-что узнал. Но по телефону рассказывать не стал, предложил встретиться вечером. Они встретились. В общем, всё банально. Лишённая материнства мать троих детей из соседнего селения, наказанная за то, что рожала, но нормально не воспитывала, забеременев в очередной раз, решила избавиться от ответственности таким вот путём. Был живот – а на следующий день нет живота. Соседи и рассказали. Если бы она не была уже судима за жестокое обращение с детьми, ей бы может и дали время подумать, забрать девочку. Но ... Это не тот случай. Теперь сидеть ей в местах не столь отдалённых, а пока она находится в больнице. Вероятно, официально девочка будет записана её дочкой, а потом её сразу лишат родительских прав и отдадут под суд. – А как же Надёнка? – Кто? – переспросил следователь. – Девочка. Её в больнице Найдёнкой называют. – Ну, девочка, наверное, в дом малютки попадёт. Её и удочерить могут. Она будет ничейная. Соня была не глупа. Интерес мужа к найденной девочке она заметила. И когда он заговорил о ней, отрезала: – Вадим, нет! – Что нет? – Я не хочу удочерять эту девочку. У нас будут ещё свои дети, и я выношу, обещаю ...., – Соня заплакала. – Соня, но я же и не просил удочерять. – Да. Но я же всё понимаю, – сквозь всхлипы проговорила жена, – Ты беспокоишься о ней, скрываешь, но я-то вижу. Вадим обнял жену и замолчал. А она объясняла: – Ты понимаешь, чужой ребёнок – это ... это ответственно, а если я не смогу? А я не смогу, я думаю ещё о потерянном мальчике. Вдруг я не смогу полюбить чужую девочку. – Не плачь, может её удочерит хорошая семья. Я буду надеяться ...Не плачь, Соня, нет так нет. – Значит ты всё же хотел? – Соня подняла глаза и перестала плакать. – Я не знаю. Понимаешь, кроме меня ею никто не интересуется, даже следователю всё равно. Передают из рук в руки. То один врач отвечает за неё, то другой. А в общем-то – никто. Опека и попечительство свалила всё на больницы, а больницы на ответственных дежурных. А дежурный отработал и ушёл. Она никому не нужна. Похоже, никому, кроме меня. А я ей – никто. Но ведь получается судьба мне её в руки дала, я её нашёл. Утром Соня встала с больной головой. Она всю ночь не спала. Думала и думала. Вадим, добрая душа, это понятно. Но, он прав, как так вышло, что эта брошенная в лесу девочка попала именно ему? Он только что потерял ребёнка, он – добрейшей души человек. Может это провидение? И вдруг мелькнула мысль, которую Соня поймала за хвост: "маме даже говорить о своих думах нельзя, она точно будет против". А значит пришли сомнения. Она позвонила Вадиму на работу и вечером они вместе отправились в педиатрию, куда сегодня перевели Наденьку. Это имя выбрал для неё Вадим, намекнул работникам коробкой конфет при регистрации. В инфекционке девочку ему показывали в окно, а в педиатрии его не знали. Пришлось долго вызванивать опеку и инфекционку, чтоб их пустили к девочке. И когда дело не клеилось в сердцах Вадим произнёс: – Да мы её может удочерить хотим, а нас не пускают даже посмотреть! Услышав такое, их сразу пустили. Девочку принесли в кабинет. Она спала. Пожилая медсестра аккуратно положила её на пеленальный стол и отошла. Соня смотрела на стянутые пелёнкой пышные щечки, на курносый нос. И тут Наденька зевнула, открыла глаза и ясно посмотрела на Соню. Её лобик сморщился, уголки глаз приподнялись, и было ощущение, что она умоляет. – Вадим, она смотрит на меня! Она так смотрит, ты видишь? Она как будто просит ... – Просто, она хитрюля, знает как смотреть! Молодец, Надюха! Будешь нашей старшенькой! Вадим понимал, Соня уже – за! И Соня наклонилась над малышкой и нежно взяла на руки. Медсестра вздохнула и, как показалось Вадиму, спрятала слезу. Им ещё предстояло многое доказывать, перехватывая очередь на удочерение, но они всё преодолели. И теперь шестеро взрослых людей заботятся о малышке. Шесть сердец любят её. Шесть пар глаз –любуются. Это же им послала прямо в руки судьба маленькую Найдёнку, а может и сам Господь. Кто знает ... Эта история, слегка обрамлённая художественно, на самом деле – реальная. И было это не так давно. Семья эта живёт и растит девочку. И мы знаем точно – добро возвращается бумерангом. (Автор Рассеянный хореограф)
    4 комментария
    91 класс
    Генеральный с пониманием кивнул и, выписав солидную премию и распорядившись купить хороший подарок, расстался с секретаршей, которая была с ним с самого основания фирмы. Начальник отдела кадров Вера Антоновна приняла к сведению, что в приемную нужен новый человек. Но на другой день Ростислав Романович, вызвав кадровичку к себе, дал ей номер стационарного телефона и объявил: - Вот эту девушку на собеседование пригласите, - но тут же замялся, что несвойственно было для его положения, и сказал: - Впрочем, можно без собеседования принять... все как положено... - С испытательным сроком? - решила уточнить Вера Антоновна, хотя знала, что все устраиваются с испытательным, такое правило у торгового дома. - Давайте сразу без испытательного, такой же оклад как у Валентины Васильевны. "Однако", - подумала Вера Антоновна, но свое удивление не выдала, понимая, что в данном случае собственное мнение надо держать при себе. Девушка на место секретаря генерального директора была молоденькой, от силы лет девятнадцать-двадцать. Ровно подстриженная челка и волосы, аккуратно собранные в хвостик. Цвет волос трудно определить, ни темные, ни светлые, ни рыжие, но заметно, что натуральные, причем довольно красивый цвет. И большие серые глаза, в которые хотелось смотреть. Было заметно, что за модой девушка не гонится, боевой раскраски на лице не было, юбка тоже вполне приличной длины. Вера Антоновна все это "схватила" взглядом мгновенно и подумала: "странный выбор у нашего генерального. Или может это просто прикрытие..." - Маша, - представилась девушка. Вера Антоновна приняла документы, оставив диплом об окончании политехнического техникума. Конечно, ее бы в другой отдел устроить, ближе к полученной специальности, но мест не было. Генеральный об этом прекрасно знал, поэтому и предложил приемную. Первую неделю Маша осторожно знакомилась со своими обязанностями изучая факс и все папки. Компютер был в то время еще из той, старой партии, довольно громоздкий. Но для тех лет эта техника казалась современной, можно сказать прогрессивной - Ростислав Романович приветствовал все новое. Потом новенькая секретарша по-своему разложила все в шкафчик, расставила все кружки, чайник, проверила заварку, кофе - это для шефа и для гостей. Быстро уяснила, сколько сахара нужно для генерального и его замов, кто любит покрепче, а кто просто чай предпочитает. И еще она стала приносить в приемную цветы. Это были простые букетики, в основном дачные цветы, благо, было лето и их продавали частенько. Цветы ставила на подоконник, чтобы не загромождать рабочий стол. - Как дела? - спрашивал Ростислав Романович, когда входил в приемную (он обычно приезжал позже, потому как заглядывал на склад, а потом уже ехал в контору). Маша смущённо улыбалась: - Все хорошо, - был неизменным ее ответ. И он, задержав на ней взгляд, скрывался в кабинете. Вера Антоновна сначала с подозрением относилась к новенькой, уж слишком простодушной она ей казалась. Но со временем, покладистость и добродушие секретарши растопило ее подозрительное сердце. Единственное, что ее смущало - секретарша частенько отпрашивалась. - Вера Антоновна, меня Ростислав Романович отпустил на пару часиков, - извещала она. И Вера Антоновна, кивнув, на время отсутствия Маши отправляла в приемную свою помощницу Зиночку. Примерно через месяц в приемной появилась высокая блондинка. Ее роскошная "грива" рассыпалась по плечам макияж был настолько идеально нанесен, что казалось она только что вышла из салона красоты. Дорогой костюм сидел на ней как влитой, из-за высоких каблуков ноги казались еще длиннее. Если в плане ухоженности, то можно сказать - до кончиков ногтей. Блондинка была красивой. И насколько она была красивой, настолько же бесцеремонный и высокомерной. - У себя? - спросила она не поздоровавшись и оценивающим взглядом впилась в Машу. Девушка, увидев гостью, улыбнулась. - Здравствуйте. А Ростислава Романовича нет, он позже будет... Блондинка, бросив сумочку, села в кресло, закинув ногу на ногу. На глаза попался букетик ромашек, что скромно стоял на подоконнике. - Какая безвкусица, - презрительно сказала она по поводу ромашкового букета. - Извините, а вы наверное Инга Константиновна, - скромно сказала Маша. - Надо же какая догадливая, - блондинка снова смерила взглядом секретаршу. Маша смутилась, неприязнь чувствовалась в каждом движении гостьи, ей захотелось, чтобы скорей пришел генеральный и освободил ее от присутствия своей жены. Инга, получив статус супруги Ростислава Романовича два года назад, уверенно вступила в свои права, оттачивая свой внешний облик до совершенства. На работе мужа она появлялась редко, только в исключительных случаях. В этот раз догадливая Вера Антоновна поняла, что поводом послужила новенькая секретарша генерального директора. Когда в приемной сидела Валентина Васильевна, Инга не беспокоилась. Но появление молодой девушки, на первый взгляд, серой мышки, заставило Ингу приехать и лично убедиться, насколько это угрожает ее законному статусу. Маша ей сразу не понравилась. Но ее миловидность и красивые серые глаза она не могла не заметить. - А кофе здесь предлагают? - высокомерно спросила она. - Да, конечно, я сейчас сделаю, - Маша поднялась и стала заниматься приготовлением кофе. Инга сидела, покачивая ножкой, и не сводила взгляд с девушки. - Вам сколько сахара? - спросила Мария. - Без са-ха-ра, - чеканя каждый слог, произнесла супруга генерального директора. - Хорошо, - Маша подала чашечку. Попробовав кофе, гостья сморщилась. - Это что за помои? Это разве кофе? - возмущенно спросила блондинка. Маша испугалась, пытаясь понять, что же не так. Еще никто не жаловался на кофе, даже генеральный директор не делал замечания, а напротив, иной день раза два просит принести ему кофе. - Я спрашиваю: что это? - повторила Инга. - Это на пойло похоже! Маша совсем растерялась, и не ожидала, что вырвутся ее слова: - Извините, пожалуйста, а откуда вы знаете, каким бывает пойло? - спросила секретарша тихо, чувствуя себя раздавленной взглядом Инги Константиновны. - Что ты сказала? - на красивом лице блондинки появилось негодование. - Да ты просто хабалка! Кто тебя сюда вообще посадил? - Если вам не нравится кофе, могу предложить чай, - дрожащим голосом спросила секретарша. Супруга генерального улыбнулась, и за этой улыбкой пряталось злорадство. - Ну, давай чай. Дрожащими руками девушка хотела подать чашечку с чаем, но та предательски выскользнула из рук, разбившись. Такое случилось впервые за время работы Марии. Она наклонилась и стала собирать осколки, почувствовав ком в горле. Впервые хотелось разрыдаться. - К тому же еще и криворукая, - презрительно заметила блондинка. Генеральный директор в тот день так и не появился, на работе, у него было две важных встречи. Инга Константиновна, не дождавшись и вволю поглумившись над молоденькой секретаршей, уехала домой. А Маша в конце рабочего дня написала заявление об увольнении. Ростислав Романович на другой день вызвал начальника отдела кадров Веру Антоновну. - Что тут произошло? - спросил он, хотя уже догадывался после разговора с красавицей-женой - Даже не знаю. Вообще, она хорошо работает, все хвалят Машу, приятная девочка... и вдруг так категорично отказывается работать у нас.... - Понятно. Ладно, разберемся. Дома я сам разберусь. Эти слова означали, что Ростислав Романович разберется в первую очередь с молодой женой. Два года назад это был его выбор, Инга восхитила его, и после развода он тверло решил, что женится на ней. Но со временем ее ревность, ее характер могли так встряхнуть владельца компании, что способны были затмить даже неприятности на работе. И вот теперь Маша... Ростислав Романович сидел один в кабинете, время от времени поглядывая в окно. То вдруг брал ручку и стучал ею по столу, то перекладывал бумаги. Потом сам набрал знакомый номер телефона. - Володя, здравствуй! Слушай, выручи... Машу надо пристроить... да, надо. Найди у себя что-нибудь легкое... да хоть куда, лишь бы тяжелое не поднимать и не нервничать, знаешь ведь, ребенка ждет... Ростислав выслушав, что скажет Владимир, облегчённо вздохнул. - Спасибо, брат, спасибо. Да, конечно, деньгами помогу, но девчонка упертая, хочет, чтобы стаж шел... а кто ее в положении возьмет на работу... А так, как она и хочет, декретные будут. Ростислав Романович с благодарностью подумал о брате, который готов был выручить его, то есть, Машу. Конечно, сын от первого брака пристроен, в Москве в университете учится, материально не обижен, Ростислав Романович скрупулезно относится к его будущему. А вот Маша... с ней он совсем недавно познакомился. Было время, не хотел знать, что у него дочь растет. И вот теперь, когда столкнулся случайно с матерью Маши, с женщиной, с которой встречался в молодости и которой ничем никогда не помог... нахлынуло. И желание, и возможность есть помочь. К тому же Маша недавно вышла замуж и была беременна, но без работы. Единственная просьба Иры (матери Маши) - это устроить дочь. Ростислав Романович оставил свои воспоминания и вызвал начальника отдела кадров. - Вера Антоновна, дайте объявление, нам секретарь требуется, - распорядился генеральный. - Хорошо, - сдержанно ответила Вера Антоновна. - Какие-то пожелания будут? - спросила она . - Нет. Давайте там сами, на ваш взгляд... - сказал генеральный. Вера Антоновна вышла в приёмную, с сожалением посмотрела на пустующее кресло. Маша ей понравилась. Не сразу, правда. Но почему-то привыкла к ней, и поэтому ее уход приняла с сожалением. И то, что Маша - внебрачная дочь генерального, она тоже поняла. Девушки приходили одна за другой, Вера Антоновна тщательно смотрела документы, и наконец, отметила одну претендентку. Девушка была стройной брюнеткой с безупречным макияжем. - Представление о делопроизводстве имеете? - спросила Вера Антоновна. - Конечно, - уверенно ответила яркая претендентка, у меня курсы, я училась. Вера окинула ее взглядом: внешне девушка была хороша, привлекательна и одета со вкусом. И еще ее длинные, стройные ноги невозможно было не заметить. И прятать она их не собиралась. Вера Антоновна одобрительно хмыкнула, подумав про себя: " Ну держись, Инга Константиновна, скучно тебе точно не будет. Это вам не Маша, над которой всласть поглумились, пользуясь статусом жены генерального. Эта "пантера" (она взглянула на брюнетку) себя в обиду не даст. Автор: Татьяна Викторова.
    16 комментариев
    185 классов
    В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. Для его лекций собрали весь студентов – ребят не делили по потокам и группам. Так что некоторых студентов он видел впервые. Заинтересованные взгляды, сосредоточенные лица… Да, работа в институте давала ему нечто особенное. Эти глаза он заметил сразу. Светло-карие или даже медово-желтые – они следили за ним неотступно. Иван думал об этом взгляде несколько минут, прежде чем обратил внимание на их обладательницу. Это было самое обычное лицо девчонки-третьекурсницы. «Ей, наверное, девятнадцать или двадцать лет», - зачем-то подумал Иван и тут же попытался выкинуть ненужную информацию из головы. Однако медовые, чуть раскосые глаза продолжали следить за ним. Студентка внимательно слушала преподавателя, внимала каждому слову. «Да тут полсотни студентов слушает меня, отчего же я на ней так зациклился?», - ругнулся на себя мысленно мужчина и попытался сосредоточиться на материале. Но почему-то не смог. Лекция закончилась, а настроение у Ивана почему-то испортилось. Он ехал на дачу, где его уже ждала Лидия. Вечером они ждали гостей – Матвея с девушкой. Легкость, которую ощущал Иван с утра, прошла, настроение вдруг упало. Он поймал себя на нехороших мыслях. Неужто он может думать о другой женщине, когда у него есть Лидочка? Где его здравый смысл? **** Эти выходные тяжело дались мужчине, хотя он занимался привычными делами. Однако рабочая неделя вроде как выправила состояние Ивана Сергеевича. И вот наступила суббота. Почему-то мужчина нервничал, внутри он ощущал неприятную дрожь. - Ты не позавтракал, - с легкой укоризной произнесла Лида и протянула руку, чтобы поправить галстук мужу. Иван почему-то дернулся и отстранился от жены. Мысль о еде у него вызывала отторжение, хотя Лида приготовила любимую творожную запеканку с яблоками. - Прости, дорогая, - произнес мужчина, видя, что жену расстроило и удивило его раздражение, - плохо себя чувствую. Что-то с желудком. Не желая слушать вопросов о своем состоянии, Иван покинул квартиру как можно скорее. Он сел в машину и помчался в сторону университета. Почему-же он так волнуется сегодня? **** Медовые глаза сегодня находились совсем рядом. Девушка села на первый ряд, она прилежно делала конспект по лекции. Почему-то мужчине захотелось обратиться именно к ней. - Вы успеваете записывать? – спросил он с легкой улыбкой. – Я не сильно тороплюсь? Медовые глаза с удивлением распахнулись. Девушка заметно разволновалась и покачала головой. - Я всё успеваю, - произнесла она почти шепотом, неотрывно глядя на преподавателя. «Теперь мы оба нервничаем», - почему-то подумал Иван. Эта мысль доставила ему какую-то радость. Будто теперь у него было нечто общее с обладательницей медовых глаз. Мужчина узнал, что её зовут Соня. Как очаровательно. София Лисневская – несколько раз мысленно Иван произнес её имя. Нет, он не собирался заводить близкое знакомство с девушкой. Она просто была и приносила какие-то новые ощущения. То ли волнение, то ли радость. После очередной лекции Иван увидел, как Соню провожал однокурсник. Молодые люди оживленно разговаривали, смеялись. Мужчина почувствовал острый укол неприязни к спутнику Сони. «Какое мне до нее дело?»- подумал Иван с досадой и постарался избавиться от назойливых мыслей. Однако всю неделю он был сам не свой, злился на жену и даже сорвался на подчиненных. Иван и сам удивлялся тому, что с ним происходит. Никогда ничего подобного не было. - Дорогой, мне кажется, тебе нужно провериться у врача, - мягко заметила Лида, обеспокоенная состоянием мужа, - а ещё тебе пора отказаться от лекций в институте. Это слишком большая нагрузка для тебя. Иван посмотрел на жену и впервые заметил у неё несколько морщин на лбу. А еще он с удивлением подумал, что она как-то резко изменилась, будто потяжелела. Хотя еще месяц назад Лида казалась ему тоненькой и изящной, несмотря на свои сорок три года. «Наваждение какое-то», - подумал Иван и поспешил выйти из дома как можно скорее. Почему-то впервые в жизни ему захотелось нагрубить жене. Мужчину разозлил совет супруги отказаться от лекций в институте. С невероятной тяжестью на душе Иван ехал по направлению к институту. Настроение усугублялось отвратительной погодой – дождь лил как из ведра. Мужчину будто молнией пронзило, когда на остановке он увидел Соню. У неё не было зонта, и девушка выглядела жалким воробушком, дрожащим от холода. Иван остановил машину и открыл окно. - Лисневская, - позвал он, - Соня, бегом сюда. Когда Соня поняла, кто именно её окликнул, медовые глаза стали просто огромными. Она робко подошла к машине, улыбнулась, но сесть не решалась. - Садитесь, кому говорю, - прикрикнул Иван. Вот же бестолковая девчонка! Он и так уже стоит в неположенном места. А этот мокрый воробушек всё еще раздумывает, сесть ей в машину или нет. - Иван Сергеевич, спасибо Вам огромное, - с благодарностью глядя в глаза мужчине воскликнула Соня, всё-таки заняв место рядом с ним. Иван вдруг почувствовал, что на сердце становится легко и приятно. Она сидела рядом и смотрела на него с теплом и даже каким-то восхищением. Он о чем-то её спрашивал, а она отвечала много и с удовольствием. Мужчине очень нравилось находиться рядом с девушкой. Захотелось как-то согреть её, прижать к себе. Но, конечно, он никогда бы не позволил себе этого. И даже отругал себя мысленно за недопустимое желание, за потерю здравого смысла. В конце концов она чуть старше его сына. А вот когда здание института уже было рядом, Иван вдруг услышал от девушки легкий вздох сожаления. С удивлением он почувствовал, что тоже не хочет, чтобы их путь заканчивался. И в этот момент… - Иван Сергеевич, а можно вы будете моим руководителем по курсовой работе? – вдруг спросила Соня. – Просто моя тема очень перекликается с Вашей диссертацией, и я… - Конечно, можно, - торопливо ответил Иван и вдруг почувствовал неописуемую радость. Ах, какая она умница – придумала такой замечательный повод, чтобы открыто и легко общаться. *** В то утро Мухин вышел из дома в отвратительном настроении и даже нагрубил жене. А вот вернулся в отличном расположении духа. Он принес жене её любимые лилии, нежно поцеловал и сказал, что намерен поколдовать на кухне. - Как я рада, что мой любимый вернулся, - засмеялась Лида, - последнее время вместо тебя по дому ходил какой-то бука. - Гони его в шею, если еще раз явится, - подмигнул Иван супруге и игриво шлепнул её ниже спины, - а ну марш из кухни. Мастер сейчас будет работать с секретным рецептом. До чего замечательные потекли деньки. Мужчина был счастлив. Он стал еще более примерным семьянином, чем раньше. На работе дела шли прекрасно. А на сердце пела весна. Два раза в неделю он виделся с Софией. С удовольствием он замечал изменения, что происходили с девушкой. Раньше она ходила в бесформенном свитере и скучных брюках. Теперь же на консультации к своему преподавателю Соня являлась то в платье, то в узкой юбке. «Я ей нравлюсь», - думал мужчина. И от этих мыслей ему хотелось летать. Однажды Иван задержал свою студентку достаточно долго. Они выясняли ключевые моменты по курсовой. Но процесс этот намеренно затягивали – он был приятен им обоим. - Уже темно, - вдруг произнесла Соня, глядя в окно. - Я подвезу вас, - тут же ответил он и начал собираться. Ах, знал бы мужчина, чем обернется этот вечер! По дороге до дома Софии они легко и непринужденно разговаривали. Но, остановив автомобиль у подъезда девушки, он зачем-то легонько дотронулся кончиком пальца до её носа и улыбнулся. Реакция Сони ошарашила его до глубины души. - Я вас люблю, - вдруг произнесла она. У Ивана закружилась голова. Он взял её лицо в ладони и взглянул в медовые глаза, влажные от слёз. - Что ж ты творишь со мной, Сонюшка? – прошептал он. – Зачем я такой старый нужен тебе? - Вы самый лучший, Иван Сергеевич, - тихонько ответила Соня. - В субботу, - вдруг произнес мужчина, - я проведу лекцию, и мы уедем. Проведем весь день вместе. А теперь иди, а то нет сил держаться мне… Счастливая Соня выскочила из автомобиля. Иван же неспеша тронулся и направился в сторону дома. Мужчину трясло. Он испытывал невероятное волнение. А еще жгучий стыд пронзал его душу. Не в силах справиться с нахлынувшим потоком чувств, Иван разогнал автомобиль до высокой скорости. Перед глазами было лицо Сони, такое милое и желанное. Но тут же облик жены встал перед глазами, Лида будто смотрела на него печально и укоризненно. Будто взорвалось в голове мужчины что-то. Он притормозил машину и встал у обочины. На следующий день Иван написал заявление об увольнении из института по собственному желанию. Своему коллеге по кафедре он передал свои обязательства по курсовой работе Лисневской Софии. Также он попросил отдать студентке кое-какие бумаги. Среди них – коротенькая записка о том, что они больше не увидятся. В семье Ивана всё осталось по-прежнему. О симпатии к студентке так никто и не узнал. Мужчина справился со своими чувствами, или, по крайней мере, убедил себя в этом. Однажды на отдыхе с супругой Иван увидел в толпе знакомый взгляд. София была с молодым человеком, возможно, с мужем. Встреча бывших влюбленных случилась прямо глаза в глаза. Но оба сделали вид, что не узнали друг друга. Они предпочли здравый смысл мимолетному увлечению. Часто он думал о том, что именно в такие периоды рушатся браки. Просто надо вовремя остановиться... (Автор Хельга)
    16 комментариев
    132 класса
    – Говоришь тебе, говоришь! Мам, ну, какая в твоём возрасте картошка?! – Так я и немного, Галюнь, в этом году ... Нормально. Я по чуть-чуть каждый день. Да и Севастьяновы же под рукой. Коль не справлюсь, подсобят. – Мам, я чего звонила-то вчера. Я Лерку к тебе привезу. Завтра выезжаем. – Чего, решили всё-таки? Видно плохи дела, да? – Ох, не спрашивай! Приеду – расскажу. Но надо её оторвать от компании этой. И психолог советует обстановку сменить. А сама знаешь – Валя работает, ей сейчас совсем никуда не вырваться. Да и мне. Я пару дней у тебя побуду только. – А Леру надолго ль оставите? – Посмотрим. Хоть бы недели две продержалась. Ноет – не хочет. Но мы ей условие поставили. Либо-либо... – Везите, Галюнь. Везите... Правнучку Галя привезла рано утром на такси. Железнодорожная их станция называлась – 1365 километр. Оттуда надо было дойти до ближайшего поселка, и уже там появлялась связь – можно было вызвать такси. – Привет, бабуля. Я к тебе в колхоз приехала чилить и исправляться! – зашла в дом Лера и холодно обняла прабабушку, – Сумку куда? Колючая, конфликтная, с выбритыми висками и дерзким характером Лера осматривала свое новое жилище. Галина закатила глаза, обняла мать. – А куда хошь. Спать вон там будешь, в спаленке за шторкой. – Во-о, за шторкой – это изи. Что сказала правнучка, Катерина не поняла, но переспрашивать не стала. Суетилась уже с накрыванием стола. – А чего у вас, интернет не ловит что-ли? – Лера ковыряла вилкой рассыпчатую картошку, уткнувшись в телефон. – Да какой тут итернет, Лерочка! Тут связь-то только вон на опушке ловит, да на горе. Туда хожу вам звонить. Нет, некоторые что-то делают. Антенны ставят разные, ну а мне-то зачем? – Отстой! Чего ж я делать буду тут? Как я без инета? Галюня напряглась, чувствовалось, что любой такой разговор с внучкой был для нее тяжёлым. – Мы договаривались, Лера! Ты обещала! – строгим тоном вещала бабушка. – Да ладно, спросить уж нельзя. Вот облом! – она явно не ожидала отсутствия связи, – Бабуль, а чем же вы тут занимаетесь, без связи-то? – Так чем ... Сейчас вот картошку копаю потихоньку. Помидоры закрывала. Возьмёшь? – спрашивала Галю. – Посмотрим, мам. Немного разве... – Ага. Колхоз «Фитнес Ильича» отправил меня на сбор картофеля! – Лера никак не могла успокоиться от отсутствия интернета, водила телефоном по углам. Катерина улыбнулась шутке, а Галина рассердилась. – Не дерзи, Валерия! Тебе надо сменить деятельность, сменить общение, отдохнуть от твоих дружков. Вот и отдохни тут. – Ладно, напомни, баб, как помыться тут у тебя, я чилить пошла. Устала ... – Так ведь вот – согрела я бак. Бери вон ведёрко, поддевай, да и в баньку. Топлю-то по субботам. Ну, можно и сегодня. Только воду-то все равно туда таскать горячую. – Вот, блин...я уж и забыла, что у тебя тут – те еще удобства. И тут Галина подскочила, схватила ведро. – Давай, я сейчас помогу. Полотенце бери, а я воду принесу. Бельишко не забудь. А постель-то, мам, застелена? – Лежит белье, надеть только, – ответила Катерина. – Вот пока она купается, я и застелю. Идём, Лера. И началась суета. Галина бегала туда-сюда, нося внучке шампуни, гели, одежду. Она застелила постель внучке и навела чаю с малиной. Катерина убирала со стола и удивлялась. Девке четырнадцать лет, а беготни вокруг нее, как вокруг трехлетней. – А сама-то она не справится что ли? Что бегаешь-то, Галь? – Так ведь не знает она здесь ничего. – Так чего знать-то? А когда Лера улеглась, они, наконец, поговорили. Подростковый кризис Леры уже сказался на всей семье. Уже ссорились её родители, Валентина – дочь Галины и ее муж, уже был конфликт зятя с тёщей, уже поставили Леру на учет к психологам. Проблемы в школе перешли за грань. Последнее время они улаживались, но сейчас, при переходе в класс девятый, классный руководитель уже намекала на специнтернат для трудных подростков. Лера была агрессивна, у нее часто менялось настроение, подавленность сменялась вспышками ярости, а ярость – депрессией. И компания... Подружка из неблагополучной семьи, старше ее, болтающаяся вообще без дела, Леру устраивала больше всего. Она тянула Леру на тусовки, а та возвращалась с запахом алкоголя, и родители уже переживали о том, не пристрастилась бы Лера к наркотикам. Но могли они только переживать. Работа, карьера забирала все их время. УВалентина всегда – сложный период на работе. Лерой всегда занималась Галина, хотя тоже ещё работала. Зять теперь валил вину на неё, а она, как могла, спасала внучку. И вот эта поездка в деревню была одним из методов. – А вы с ней-то откровенно говорили? –не понимала Катерина проблемы, о которой раньше и не слыхивали. – Да сколько раз. Но как откровенно – она закрыта, как в коконе. Невозможно достучаться. Я говорю-говорю, потом орать начинаю. Нет никакого терпения уже. Через пару дней Галина уехала. Лера утром проснулась от гула мух за стеной. Каждое утро этот однородный и нудный звук её будил. Он расставлял точки утренней яви по местам. Бабки не было. Лера заглянула в холодильник. Никакого тебе привычного йогурта. Электрочайника тоже нет, и она поставила железный чайник с крупными маками на электроплитку. Лера привыкла, что завтрак её ждал всегда. Это было всю ее сознательную жизнь. Её завтрак взрослые всегда перепоручали друг другу, заботились и даже заставляли напором завтракать по утрам через "не хочу". И вот впервые завтрака не было, и никто не стоял над душой, не звонил – спрашивая. Она вышла во двор. Муська потягивалась на крыльце, демонстрируя свой детоносящий живот. Навстречу Лере сразу прибежал дворовый пёс Трой. – Трой, а бабка где? Покажешь? И Трой подбежал к калитке, оглядывался. – Да погоди ты, я ж в пижаме. Лера, так и не допивши чай, переоделась и направилась за Троем. Трой вел её за деревню. Как только зашла Лера за угол крайнего дома, так и увидела бабку. Она была в поле. Сухонькая, в длинной серой юбке, в наклонку собирала картошку. Была тут она не одна. С другой стороны поля ещё несколько человек. Лера подошла поближе и рассмотрела – в поле работали дети, младший – лет шести. – Ты чего, бабуль, с утра пораньше-то и в поле... Ох, сколько тут тебе ещё копать! А я встала, думаю – чего поесть-то? Бабушка разогнулась с трудом, увидела внучку. Та в джинсовых шортах, крутой яркой кепке и белых кроссовках оглядывала поле, длинные рядки ещё невыкопанного картофеля. – Так вот, картошки накопаем, да и поедим её. Хошь – натушим, хошь – нажарим. Да и булки там есть. – А там что, дети что ли копают? – Лера махнула рукой на ту сторону поля, где гурьбой копошились дети. – Да, это Севастьяновы. Многодетная семья, пятеро их, детей-то. Оля, старшая, как ты примерно, да и Коля такой, год у них разница. Родители-то на работе сегодня, а они – на картошке. – Вот отстой. Ну и жизнь у ваших бедных деревенских ребятишек, прям батрачья, – Лера постояла ещё немного, посмотрела на бабку, и все же предложила, – А давай я помогу ... – Давай, коль не шутишь...Вот перчатки держи, а то манюкюр свой испортишь. Катерина показала Лере, как разбирать картошку. Вдвоем дело пошло побыстрее. – Тоска у вас тут. По телику – пять программ, интернета – нет. И как тут у вас молодежь живёт? – она косилась на ребят. – Как живет ... А ты знаешь, какой они плот построили на реке? Мальчишки... Парус сделали, по реке плавают. И горит все огнями разными. Ох! Красота, я разок видела. Гирлянда, прям по реке плывет. А ещё купаются, по грибы ходят, на великах и мотоциклах гоняют, костры вечерами жгут и поют. – Ага, и картошку копают. – Ну, да. Как без этого? У того картошка не родится, кто пахать ленится. И на покосы с отцами ездят все. И скотину кормят. А кто коров держит – и доят, и пасут. Кстати, ты там курям не дала? – Не-ет, а надо было? – Так ить, пока не жарко сюда я побежала, темно ещё было, спали куры. Ладно, переживут они. – А ты, бабуль, вот так всю жизнь прожила? Куры, картошка... – Да. Куры, картошка, корову еще держали, детей ростили, внуков нянчили – маму твою. А ещё свадьбы гуляли и праздники, работали и рассветы встречали... – Рассветы? – А как же. Утро будет мудро птицам на разлет, молодцам — на расход. А ты хоть раз рассвет-то встречала? – Нет. А зачем? – Ну как? Жизнь прожить и рассвет не видеть? Ведь как мы с дедом. Вставали раненько, выходили во двор, а солнце входит и освещает лица-то наши. И так хорошо становится мне. Вижу – и ему тоже. Теплеет на душе и наполняет солнце нас силами. Солнце ярче и сил все больше, для нового дня. А ты попробуй сама-то, тогда и поймёшь. Пока разговаривали и двигались по рядку, сравнялись с компанией детей. – Здрасьте, тёть Кать! Утречка доброго..., – девочка в закатанных трениках, косынке и черной футболке с мужского плеча прокричала. – Здрасьте, здрасьте. Мать-то на работе, Оль? – Ага, у неё сегодня загон ремонтировать будут, приедет бригада. – Понятно. А ко мне вот правнучка приехала. Лерой звать. Оля приветливо помахала рукой, Лера ответила. – Айда купаться после картошки с нами. – Можно... – Давай, только я детей накормлю всех, и Генка вон за тобой прибежит. – Бабуль, можно? – уже потихоньку спросила она Катерину. – Да почему нельзя-то? Ты уж взрослая, сама и решай, что здесь делать будешь. Лера на картошке устала быстро. Катерина её не держала, но глядя на детей, продолжающих копать, Лера не уходила тоже. – Поди что ли, поставь картошку варить, да курей покорми, – уже отправляла её Катерина. – Как это? Я не сварю, я не умею... – Картошку не сваришь? – Нет, меня никогда не заставляли готовить. Не детское это дело. Я только яичницу могу, ну и разогреть в микроволновке. – Ладно, для первого раза вместе сварим. А сейчас давай картоху в тележку грузить. Баба Катерина устала очень. Картошку в сарае разгрузили и она легла в хате на диван. – Лер, не могу совсем. Там мешок...курям поди дай, один ковшик и хватит. А ещё травки им порви. А потом покажу тебе как картошку чистить. – Бабуль, я не могу, я тоже устала..., – Лера развалилась в кресле. – Вот и я... Значит без обеда пока. А как же ты? Купаться-то голодной плохо. – Ну давай, сделаю. Говори – как... Такое ощущение, что картошку правнучка чистила впервые. Половина картофелины оказывалась в мусорном ведре, но Катерина была терпелива. Пусть так, но зато сварит сама. Когда прибежал десятилетний Генка, Лера оказалась не готова. Платье мятое, утюг допотопный, но Катерина лежала на диване, держась за спину. Пришлось внучке все делать самой. А вот как только Лера убежала, Катерина встала, воткнула в штепсель вилку радио и принялась за дела. Она, действительно, была стара. От работы в поле уставала и давно собиралась картошкой больше не заниматься. В груди порой что-то кололо, сжималось. Но наступала весна и каждый раз Катерина думала, что вот – ещё годик. Но сейчас не поднималась с дивана она специально. Пока была тут Галина, пока крутилась вокруг Леры, та и правда, хандрила. Ныла, что умрет тут от тоски. Ей нечем было заняться, а сейчас девчонка расшевелилась. Хорошая девочка. Нет, совсем не испорченная, какой представляли её родственники. Как будто играла она там у них в городе свою роль – подростка трудного, а здесь сняла с себя эту шкуру и осталась такой обнаженной, неумелой и растерянной. Узнала бы сейчас Галина, что дети одни на реке, ох, дала б взбучку матери. Но этот вечный надзор и вызывал бунт, эта несамостоятельность и породила полную безответственность за свои дела и поступки. Правнучка вернулась с красным носом и бухнулась на табурет. – Ха-айп! Бабуль, такой хайп. Мы накупались! Колька так ныряет! Как профессионал. Ба, а у Ольги купальник – вааще зашквар. Я ей свой синий подарю, она отпадет от восторга. У меня их все равно штук пять. – Конечно, подари. Она рада будет. А я мясо потушила, будешь? – Ещё как! Хавать хочется! – Хавают собаки и свиньи, а ты же человек ... Лучше ешь ... А вот Трою кость поди отнеси, пусть хавает. А вечером ей обещали большой костер за деревней. – Бабуль, они такие песни поют. Я и не слышала таких. Коля на гитаре играет хорошо. – Да, так ить он в музыкальную школу в Лемешовку ездил. Да. И в школу туда, и в музыкалку. И Ольга там училась. – Тут у вас и музыкальная школа есть? – Есть, ну как школа. Педагоги прям на дому учат или в школе простой. Но учат хорошо. – Блеск..., – резюмировала Лера, – А я так и не закончила. Отправила меня маман на фоно, но мне лень было. Там учить столько... А на следующий день баба Катя учила их с Ольгой варить особенный грибной суп. "По старинке" – назвали его девчата. Наварили столько, что ели потом всей оравой три дня во дворе за столом у Екатерины. Малышня не отходила от корзины с родившимися у Катерининой кошки котятами. – Бабуль, а рожать тяжело, да? – они сидели вечером на диване, пили чай с медом. – Нелегко. Мать-то твоя не рассказывала, как тебя рожала? – Нет. – Ну, слушай, я расскажу, как Галю родила. Федя-то мой тогда за председателя колхоза остался, дневал и ночевал в правлении, закрывали имущество тогда, технику. Осень же. А я чего... Молодая ещё. Мне ж восемнадцати ещё не было, как Галя-то появилася. Я вечером в сарай пошла за чем-то, да там и прихватило. На сено уселася и сижу. Раз покорчилась, два. Думаю – пройдет. Только потом уж поняла, что началося. Думаю – ох! А повитуха-то бабка жила в Лемешовке тогда. Думаю, куда идти? К ней, али к Феде, в правление. А ведь стыдилися тогда и родов-то этих. Думаю, как я к нему пойду, да и направилася в Лемешовку. А на краю села, как я на колени бухаюсь от боли меня Силантьев дядя Боря увидел, на телеге ехал с сыном. Подхватил, на телегу и в Лемешовку погнал. – Не рожай, кричит, не рожай пока, терпи. А у меня уж и терпежа нет, а молчу, держу в себе крик-то. Кряхчу только. Стыдно ведь. А родить нельзя погодить. А мальчонка-то его в правление побежал. И тут, представляешь, вижу – Федор мой, как прынц, на коне верхом нас догоняет. А я уж и света белого не вижу. Вот так и ехали, он надо мной скачет, а я охаю, а сама улыбаюся ему, стараются. Так и прискакали – я на телеге, а Федор мой рядом, на коне. Родила я в сенях у повитухи -то, уж потом на постель перешла. В общем, не терпелося твоей бабке появиться на свет. Да-а. Горьки родины, да забывчивы. А нам с тобой к деду на могилу сходить надо. Любил он тебя очень, жаль вот понянчился мало. Расскажешь ему, как живёшь... И казалось бабе Кате, что никто и никогда не рассказывал правнучке такое, с интересом она слушала ее. Все не о том с детьми говорят, все думают – ну, дети же. А они взрослеют, им жизнь познавать, ох, как надо. Картошку выкопали всю до конца. Дети Севастьяновы помогли докопать и им. Колька уже не спускал глаз с Леры, а Лера улыбалась ему. И однажды он позвал её встречать рассвет. – Лер, ты курям уже дала? – Да, бабуль. И Троя накормила, и Муську с котятами. А давай я пол помою, суббота же. Ольга вон тоже убирается. Галине и Валентине звонили, докладывали. – Ну, как вы там? Устала, мам? Приеду забирать на днях, – Галина собиралась. – Какое там устала. Наоборот, помогает мне Лера, готовит, в доме прибирает. А как они двор с ребятами вычистили, перестановку мне тут сделали. Теперь у меня прям, как на даче. – Это с Севастьяновыми что ли? – С ними. – Ну так, пуст ещё что ли погостит? – Конечно, оставьте её вообще до школы тут. Уж немного осталося. – Ты смотри там, мам, за ней. Глаз да глаз. – А мы обе друг за другом смотрим. Я – за ней, а она – за мной. Так и было. Лера не могла подвести прабабушку. Полюбилась ей она за эти дни сильно. Свою маленькую, слегка сгорбленную, но по-прежнему такую сильную и мудрую огорчать она не хотела. Она чувствовала её беззащитность и некую наивность, веру во все хорошее. Хотелось защитить ее, преодолеть все ради нее. Никогда и никто не становился Лере вот так дорог. Никто с ней так прямо и откровенно о многом не говорил. – Бабуль, а ты о смерти думала? – они сидели у могилы деда Федора. – Думала, как не думать. – Страшно тебе? – Есть немного. Но все время думаю, что встретит меня там Федя верхом на коне, как тогда – в молодости. И будет мы там обязательно молодыми, а не как сейчас немощными. Так подумаю – и легче, – и увидела Лера во взгляде бабушки настоящую романтику — с надрывом и сдерживаемыми слезами. – Да, так и думай, он встретит! Обязательно встретит. – А ты вот что, Лер. Я пойду потихоньку вон по кладбищу, а ты поговори с дедом. И не торопися. Расскажи ему о жизни своей, о том, о чем с живыми и не поговоришь порой, о трудностях и радостях расскажи. Хочешь – и о планах. Баба Катерина посеменила к родным могилам, оглядываясь на правнучку. И Лера сейчас, глядя на фото, отчего-то так хорошо вспомнила дедов взгляд. Тот, что был только у деда. В нём и боль, и тоска, и в то же время готовность пошутить, поддержать. Во взгляде деда было столько мудрости, как будто видел он наперед все ее трудности и уже переживал за неё тогда. А трудности у Леры были. И она вдруг сбивчиво, но очень подробно начала ему рассказывать, жаловаться на жизнь, и на себя. А Катерина наблюдала, как правнучка сидит на скамье у могилы её мужа, говорит что-то и утирает кулаком глаза. Вот и хорошо. Хорошо это. Наполняется сердце добром, а все плохое уходит. Каждый из нас так нуждается в откровенности, тепле и в настоящей безусловной любви. А любовь – она от сердца к сердцу. Автор: Рассеянный хореограф. Группа Жизненные истории
    45 комментариев
    400 классов
    В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. Для его лекций собрали весь студентов – ребят не делили по потокам и группам. Так что некоторых студентов он видел впервые. Заинтересованные взгляды, сосредоточенные лица… Да, работа в институте давала ему нечто особенное. Эти глаза он заметил сразу. Светло-карие или даже медово-желтые – они следили за ним неотступно. Иван думал об этом взгляде несколько минут, прежде чем обратил внимание на их обладательницу. Это было самое обычное лицо девчонки-третьекурсницы. «Ей, наверное, девятнадцать или двадцать лет», - зачем-то подумал Иван и тут же попытался выкинуть ненужную информацию из головы. Однако медовые, чуть раскосые глаза продолжали следить за ним. Студентка внимательно слушала преподавателя, внимала каждому слову. «Да тут полсотни студентов слушает меня, отчего же я на ней так зациклился?», - ругнулся на себя мысленно мужчина и попытался сосредоточиться на материале. Но почему-то не смог. Лекция закончилась, а настроение у Ивана почему-то испортилось. Он ехал на дачу, где его уже ждала Лидия. Вечером они ждали гостей – Матвея с девушкой. Легкость, которую ощущал Иван с утра, прошла, настроение вдруг упало. Он поймал себя на нехороших мыслях. Неужто он может думать о другой женщине, когда у него есть Лидочка? Где его здравый смысл? **** Эти выходные тяжело дались мужчине, хотя он занимался привычными делами. Однако рабочая неделя вроде как выправила состояние Ивана Сергеевича. И вот наступила суббота. Почему-то мужчина нервничал, внутри он ощущал неприятную дрожь. - Ты не позавтракал, - с легкой укоризной произнесла Лида и протянула руку, чтобы поправить галстук мужу. Иван почему-то дернулся и отстранился от жены. Мысль о еде у него вызывала отторжение, хотя Лида приготовила любимую творожную запеканку с яблоками. - Прости, дорогая, - произнес мужчина, видя, что жену расстроило и удивило его раздражение, - плохо себя чувствую. Что-то с желудком. Не желая слушать вопросов о своем состоянии, Иван покинул квартиру как можно скорее. Он сел в машину и помчался в сторону университета. Почему-же он так волнуется сегодня? **** Медовые глаза сегодня находились совсем рядом. Девушка села на первый ряд, она прилежно делала конспект по лекции. Почему-то мужчине захотелось обратиться именно к ней. - Вы успеваете записывать? – спросил он с легкой улыбкой. – Я не сильно тороплюсь? Медовые глаза с удивлением распахнулись. Девушка заметно разволновалась и покачала головой. - Я всё успеваю, - произнесла она почти шепотом, неотрывно глядя на преподавателя. «Теперь мы оба нервничаем», - почему-то подумал Иван. Эта мысль доставила ему какую-то радость. Будто теперь у него было нечто общее с обладательницей медовых глаз. Мужчина узнал, что её зовут Соня. Как очаровательно. София Лисневская – несколько раз мысленно Иван произнес её имя. Нет, он не собирался заводить близкое знакомство с девушкой. Она просто была и приносила какие-то новые ощущения. То ли волнение, то ли радость. После очередной лекции Иван увидел, как Соню провожал однокурсник. Молодые люди оживленно разговаривали, смеялись. Мужчина почувствовал острый укол неприязни к спутнику Сони. «Какое мне до нее дело?»- подумал Иван с досадой и постарался избавиться от назойливых мыслей. Однако всю неделю он был сам не свой, злился на жену и даже сорвался на подчиненных. Иван и сам удивлялся тому, что с ним происходит. Никогда ничего подобного не было. - Дорогой, мне кажется, тебе нужно провериться у врача, - мягко заметила Лида, обеспокоенная состоянием мужа, - а ещё тебе пора отказаться от лекций в институте. Это слишком большая нагрузка для тебя. Иван посмотрел на жену и впервые заметил у неё несколько морщин на лбу. А еще он с удивлением подумал, что она как-то резко изменилась, будто потяжелела. Хотя еще месяц назад Лида казалась ему тоненькой и изящной, несмотря на свои сорок три года. «Наваждение какое-то», - подумал Иван и поспешил выйти из дома как можно скорее. Почему-то впервые в жизни ему захотелось нагрубить жене. Мужчину разозлил совет супруги отказаться от лекций в институте. С невероятной тяжестью на душе Иван ехал по направлению к институту. Настроение усугублялось отвратительной погодой – дождь лил как из ведра. Мужчину будто молнией пронзило, когда на остановке он увидел Соню. У неё не было зонта, и девушка выглядела жалким воробушком, дрожащим от холода. Иван остановил машину и открыл окно. - Лисневская, - позвал он, - Соня, бегом сюда. Когда Соня поняла, кто именно её окликнул, медовые глаза стали просто огромными. Она робко подошла к машине, улыбнулась, но сесть не решалась. - Садитесь, кому говорю, - прикрикнул Иван. Вот же бестолковая девчонка! Он и так уже стоит в неположенном места. А этот мокрый воробушек всё еще раздумывает, сесть ей в машину или нет. - Иван Сергеевич, спасибо Вам огромное, - с благодарностью глядя в глаза мужчине воскликнула Соня, всё-таки заняв место рядом с ним. Иван вдруг почувствовал, что на сердце становится легко и приятно. Она сидела рядом и смотрела на него с теплом и даже каким-то восхищением. Он о чем-то её спрашивал, а она отвечала много и с удовольствием. Мужчине очень нравилось находиться рядом с девушкой. Захотелось как-то согреть её, прижать к себе. Но, конечно, он никогда бы не позволил себе этого. И даже отругал себя мысленно за недопустимое желание, за потерю здравого смысла. В конце концов она чуть старше его сына. А вот когда здание института уже было рядом, Иван вдруг услышал от девушки легкий вздох сожаления. С удивлением он почувствовал, что тоже не хочет, чтобы их путь заканчивался. И в этот момент… - Иван Сергеевич, а можно вы будете моим руководителем по курсовой работе? – вдруг спросила Соня. – Просто моя тема очень перекликается с Вашей диссертацией, и я… - Конечно, можно, - торопливо ответил Иван и вдруг почувствовал неописуемую радость. Ах, какая она умница – придумала такой замечательный повод, чтобы открыто и легко общаться. *** В то утро Мухин вышел из дома в отвратительном настроении и даже нагрубил жене. А вот вернулся в отличном расположении духа. Он принес жене её любимые лилии, нежно поцеловал и сказал, что намерен поколдовать на кухне. - Как я рада, что мой любимый вернулся, - засмеялась Лида, - последнее время вместо тебя по дому ходил какой-то бука. - Гони его в шею, если еще раз явится, - подмигнул Иван супруге и игриво шлепнул её ниже спины, - а ну марш из кухни. Мастер сейчас будет работать с секретным рецептом. До чего замечательные потекли деньки. Мужчина был счастлив. Он стал еще более примерным семьянином, чем раньше. На работе дела шли прекрасно. А на сердце пела весна. Два раза в неделю он виделся с Софией. С удовольствием он замечал изменения, что происходили с девушкой. Раньше она ходила в бесформенном свитере и скучных брюках. Теперь же на консультации к своему преподавателю Соня являлась то в платье, то в узкой юбке. «Я ей нравлюсь», - думал мужчина. И от этих мыслей ему хотелось летать. Однажды Иван задержал свою студентку достаточно долго. Они выясняли ключевые моменты по курсовой. Но процесс этот намеренно затягивали – он был приятен им обоим. - Уже темно, - вдруг произнесла Соня, глядя в окно. - Я подвезу вас, - тут же ответил он и начал собираться. Ах, знал бы мужчина, чем обернется этот вечер! По дороге до дома Софии они легко и непринужденно разговаривали. Но, остановив автомобиль у подъезда девушки, он зачем-то легонько дотронулся кончиком пальца до её носа и улыбнулся. Реакция Сони ошарашила его до глубины души. - Я вас люблю, - вдруг произнесла она. У Ивана закружилась голова. Он взял её лицо в ладони и взглянул в медовые глаза, влажные от слёз. - Что ж ты творишь со мной, Сонюшка? – прошептал он. – Зачем я такой старый нужен тебе? - Вы самый лучший, Иван Сергеевич, - тихонько ответила Соня. - В субботу, - вдруг произнес мужчина, - я проведу лекцию, и мы уедем. Проведем весь день вместе. А теперь иди, а то нет сил держаться мне… Счастливая Соня выскочила из автомобиля. Иван же неспеша тронулся и направился в сторону дома. Мужчину трясло. Он испытывал невероятное волнение. А еще жгучий стыд пронзал его душу. Не в силах справиться с нахлынувшим потоком чувств, Иван разогнал автомобиль до высокой скорости. Перед глазами было лицо Сони, такое милое и желанное. Но тут же облик жены встал перед глазами, Лида будто смотрела на него печально и укоризненно. Будто взорвалось в голове мужчины что-то. Он притормозил машину и встал у обочины. На следующий день Иван написал заявление об увольнении из института по собственному желанию. Своему коллеге по кафедре он передал свои обязательства по курсовой работе Лисневской Софии. Также он попросил отдать студентке кое-какие бумаги. Среди них – коротенькая записка о том, что они больше не увидятся. В семье Ивана всё осталось по-прежнему. О симпатии к студентке так никто и не узнал. Мужчина справился со своими чувствами, или, по крайней мере, убедил себя в этом. Однажды на отдыхе с супругой Иван увидел в толпе знакомый взгляд. София была с молодым человеком, возможно, с мужем. Встреча бывших влюбленных случилась прямо глаза в глаза. Но оба сделали вид, что не узнали друг друга. Они предпочли здравый смысл мимолетному увлечению. Часто он думал о том, что именно в такие периоды рушатся браки. Просто надо вовремя остановиться... (Автор Хельга)
    18 комментариев
    199 классов
    У Лиды были тонкие руки с голубыми прожилками вен, заострённое, как у лисички, личико, пушистые светлые волосы, которые вечно были стрижены коротко и лежали шапочкой, словно примятый одуванчик. Игорю она казалась очень красивой, и однажды он случайно произнес это вслух: -Какая Лида красивая... Его одноклассник, Пашка Губанов, рассмеялся и сказал: -Ляпнешь тоже! Вот Аржанова – красивая, смотри какие у неё волосы длинные и кожа гладкая. А Лидка прыщавая и бледная, как моль. На лице у Лиды и правда были мелкие прыщики, но, по мнению Игоря, они ничуть её не портили. Но с приятелем он согласился: -Ну да, наверное. Как подружиться с Лидой, он не знал: девчонки больше не общались с мальчишками, как раньше, а если самому подойти и просто заговорить, та же самая Аржанова первая будет дразниться женихом и невестой. Идею подкинул Пашка, когда пригласил всех пацанов на день рождения. Квартира у него была не такая большая, как у Игоря, и всем вместе было тесно, но всё равно весело: мама Пашки придумывала для них шарады, а потом они играли в трансформеров, которых надарили одноклассники, и самого большого из них – Игорь. -Мама, – сказал он накануне дня рождения. – А можно, я весь класс приглашу? -Весь класс? – удивилась мама. – А куда мы их поместим? -Ну, мама, пожалуйста! -Да все равно все не придут, – подсказал из другой комнаты папа. – Сделаешь им фуршетный стол, пусть бесятся, не за столом же им сидеть. -А родственники как же? -Родственников на другой день, – миролюбиво предложил папа. – И тут уже не обойтись без скатерти, салфеток и семи блюд... На том и порешили. Конечно, Игорь боялся, что Лида откажется и не придёт, особенно потому, что денег на подарок у неё не будет. Все знали, что она из многодетной семьи, мать её библиотекарь, а отец пьяница, сладости Лида видит только по праздникам, а куртки донашивает за старшей сестрой. Поэтому, когда Игорь подошёл к Лиде, чтобы пригласить её на день рождения, он скороговоркой произнёс: -Я хотел бы попросить у тебя особый подарок: не можешь мне срисовать один рисунок на обложку пластинки? Лида не поняла, что от неё требуется, и Игорь объяснил, что собака порвала обложку от пластинки, и есть только обычная белая, а ему это не нравится. -А у вас что, магнитофона, что ли, нет? – спросила она недоверчиво, потому что все знали, что отец Игоря – владелец сети ресторанов в городе, и уж у них в доме точно только самая новая техника, а не старые проигрыватели. -Да есть, – отмахнулся Игорь. – Но я люблю слушать именно пластинки. Так что, нарисуешь? По рисованию у Лиды была пятёрка, а её работы частенько висели не только на школьных, но и на районных выставках. -Ладно, – согласилась она. – Нарисую. На дне рождения, пока половина ребят играла в приставку, а другая половина смотрела фильм на видеомагнитофоне, Игорь показал Лиде, Мишке и ещё двум девчонкам, которые зачем-то за ними потащились, проигрыватель и пластинки. Слушал он разную музыку, но больше всего любил Битлов, как и папа, и обложку именно их альбома порвал на кусочки пёс по кличке Бублик. Лида сначала скучала: проигрывателем никого не удивишь, даже если он необычный, как у Игоря, но когда заиграла музыка, она застыла, вытянулась в струнку и слушала сосредоточенно, словно звучал марш или что-то такое. Мишке музыка надоела, и он ушёл рубиться в приставку, а девчонки решили устроить дискотеку. В комнату набились и другие, принялись извиваться и дёргаться, словно ударенные током, только Лида сидела на краешке его кровати всё так же не двигаясь. Через несколько дней после дня рождения она подошла и спросила: -А можешь дать пластинку послушать? Я осторожно, честное слово! -Это папины, – тут же нашёлся Игорь. – Он не разрешает их никому давать. Но ты можешь приходить ко мне слушать когда угодно. -Как-то неудобно, – смутилась Лида. -Неудобно штаны через голову надевать и на пололке спать, одеяло падает, – спародировал отца Игорь. – А остальное всё удобно, так что даже не думай, приходи, и всё. Так началась их дружба, сначала замешенная на общей любви к легендарной группе, а потом уже существовавшая и сама по себе, без всяких там условностей и уловок. -Игорь, тебе что, правда, интересно с этой девочкой? – недоумевала мама. – Она же бессловесная, смотрит тебе в рот и кивает каждому слову. Я, конечно, понимаю, что вы, мужчины, такое любите, но это уже слишком. Что у вас может быть общего, она же нищенка? Слава, скажи ему – правильное окружение необходимо формировать с детства! Вот говорила я, что нужно перевести его в лицей! -Мам, я не хочу ездить на другой конец города, – заныл Игорь. – Мне и в этой школе хорошо, и учителя нормальные, сама слышала, что репетитор сказала: произношение у меня отличное и словарный запас богатый, не в каждой школе такой дают. Уже не в первый раз мама заговаривала о лицее, а Игорь не хотел туда переводиться, и не только из-за Лиды, а вообще: ему и правда нравилось в его школе. -Да пусть кружит девчонке голову, – отозвался папа, – дело молодое. -Ничего я не кружу! Игорь разозлился и почувствовала, как у него покраснели уши, и от этого разозлился ещё больше. Но этим разговором он получил почти год свободы, когда мама хоть и закатывала глаза, когда он приводил домой Лиду, но про лицей больше не заговаривала. А в девятом классе мама как-то зашла в комнату, когда он активно изучал особенности Лидиной фигуры, и после этого всё и случилось. Сначала Игорь подумал, что пронесло, потому что когда Лида убежала домой, мама ничего ему не сказала. И вечером, когда вернулся отец, тоже было тихо. А через три дня отец сообщил: -Пляши, парень, мы переезжаем в Москву. -Как в Москву? – не понял Игорь. -Вот так. Расширяюсь я, решил там ресторан открыть. Да и тебе поступать скоро, не здесь же учиться, а в Москве знаешь, какая конкуренция, надо заранее готовиться. Я уже и насчёт лицея договорился, и репетиторов нашёл. -Я не поеду, – сказал Игорь. -Ну а куда ты денешься? Деваться действительно было некуда. Лида, когда узнала, плакала, он обещал, что доучится и приедет за ней, увезёт с собой. Лида как-то по-взрослому вздыхала и говорила: -Никогда ты больше не приедешь... На прощание он подарил ей ту самую пластинку, для которой она нарисовала обложку и под песни которой они в первый раз поцеловались. Понятно было, что вся эта идея с Москвой исходила от мамы. Игорь сильно на неё обиделся, да и на отца тоже. Поэтому когда в десятом классе одноклассник поехал учиться в Лондон, сказал отцу: -Я тоже в Лондон хочу. Мать принялась плакать, причитать, что как он там один, не хотела пускать. Игорь знал, что у него был старший брат, который родился с больным сердцем и умер через год, а потом мама долго не могла забеременеть, и был достаточно взрослым, чтобы понимать, что мама боится и его потерять, но думал об этом даже с некоторым злорадством. В Лондоне ему понравилось. Он обошёл все знаковые места, связанные с его кумирами, начал курить, сменил причёску и менял девчонок каждую неделю. Ему хотелось забыть Лиду, и выбирал он девушек совсем другого типажа, но каждая из них быстро ему надоедала. Продолжилось это и позже, когда он вернулся в Россию и стал помогать папе с ресторанами. К тому времени у него за плечами было двое более менее продолжительных отношений: одни с гречанкой, которая вцепилась в него словно клещами и не хотела отпускать, другие с однокурсницей Джейн, бледной британской девушкой с пушистыми светлыми волосами. Мама, как только он вернулся, принялась подбирать ему подходящих невест, и Игорь совсем перестал бывать дома, поселившись в подаренной отцом на совершеннолетие квартире. Мама обижалась, звонила ему, Игорь не брал трубку. Отец просил его быть мягче, на что Игорь отвечал: -Она хотела, чтобы я стал успешным? Я им стал. А женить у неё меня не получится, пусть зарубит себе это на носу. Когда ему написал Мишка, Игорь не сразу понял, кто он такой – фотография на аватарке никак не совпадала с образом в памяти. Но когда они разобрались, Игорь обрадовался и на приглашение бывшего одноклассника приехать на встречу выпускников, хотя и не был им, ответил утвердительно. Она смотрела на него с улыбкой, и ни капельки не злилась, в отличие от самого Игоря. -Привет, – выдавил он. – А ты совсем не изменилась. Это была правда, Лида была всё такой же худенькой, бледной, с голубыми прожилками вен. Только волосы теперь были длиннее. С того момента Игорь перестал замечать других. Они говорили и говорили. Лида и правда была замужем, но уже развелась, и ребёнок у неё был всего один, десятилетний сын Игорь. Услышав своё имя, Игорь смутился, но не мог отрицать, что ему было приятно. -Поехали со мной, – вдруг сказал он, сам понимая, как глупо это звучит. – Бери сына и поехали, в Москве всяко лучше, чем здесь. -Ты так и остался мечтателем, – грустно произнесла она. -Я правильно понимаю, что это значит «нет»? Лида ничего не ответила. И засобиралась домой. А он так не остановил её, не нашёл слова, чтобы убедить остаться. -А вот я поеду с тобой, – улыбнулась Аржанова. – В какой гостинице остановился? -В «Центральной», конечно. -Давай я тебя провожу, – игриво произнесла она. Игорь даже спросить не стал. Он вызвал такси, и они уехали. Когда постучали в дверь, он подумал, что это уборка номеров или что-то такое, и удивился, что так поздно. «Может, напутали», – решил он. На пороге стояла Лида. В том же платье, волосы собраны в хвост, ноздри раздуваются от гнева. -И где она? -Кто? -Аржанова эта! Сначала мужа у меня увела, а теперь и за тебя взялась? Игорь рассмеялся. -Да нету тут никакой Аржановой. Ну, хочешь, иди проверяй. Он отступил, Лида вошла в номер. Осмотрелась, немного успокоилась, присела на стул. -Мне Юлька позвонила и сказала, что вы вместе уехали. -Я довёз её на такси до дома, как настоящий джентльмен, и на этом всё. -И даже не целовались? Он поднял руки и дурашливо произнёс: -Не виновен! -А что так? У неё и губы накаченные, и ещё кое-что. -Я сюда не за этим приехал, – ответил Игорь. -Зачем тогда? Со мной, что ли, повидаться, через пятнадцать лет вспомнил о своём обещании? -А ты ждала, получается? -Больно надо! Забыла тебя на следующий же день! -Ну и славно, я тоже не сильно долго тебя помнил. -Ну, я пойду тогда? -Иди. Только... Может, сначала пластинку послушаем? -Пластинку? -Ну да. Я проигрыватель привёз. Лида сощурилась, посмотрела на него насмешливо и спросила: -То есть ты меня забыл, но проигрыватель сюда притащил? -Получается, так. Она взяла сумку, которую бросила у входа, достала оттуда что-то и протянула Игорю. Это была та самая пластинка, обложку которой она перерисовывала и которую он подарил ей на прощание. -А ты меня забыла на следующий день, но пластинку все эти годы хранила? – подыгрывая Лиде, насмешливо спросил Игорь. Она пожала плечами. Он достал пластинку из конверта, бережно провёл по ней пальцами – идеально, ни одной царапины. Поставил её на проигрыватель, включил. В номере зазвучала музыка. Не сговариваясь, они подошли другу к другу: он положил руки ей на талию, она ему на плечи. Они закружились в медленном танце, словно на выпускном балу, которого у них никогда не было. На бледных щеках Лиды разгорелся румянец, сердце у Игоря грохотало, словно после стометровки. Время перестало существовать, и было уже неважно: почему он забыл о своём обещании и почему она сказала, что никуда с ним не поедет. «All You Need Is Love» – звучало из динамика проигрывателя, и оба они поминали, что так оно и есть... (Автор Здравствуй, грусть)
    7 комментариев
    110 классов
    Когда объявили о вторжении немцев, Мария была на восьмом месяце. В июле того же года Молдавию оккупировали немецко-румынские войска. Что будет дальше? Ползли слухи о неслыханных зверствах румынских захватчиков... А Мария одна, муж ушёл добровольцем, а дети у неё мал мала меньше: старшей Наташе девять и младшему три года. Куда ещё пятого? Не нужен он ей! К детям Мария вообще относилась прагматично, без особой любви, как к какой-то неотъемлемой, но не очень приятной стороне жизни. Они рождались помимо её желания и у Марии не срабатывал по отношению к ним безусловный инстинкт любви. Вот как поросята бегают у неё по двору или куры - приблизительно одинаковое восприятие. Со всеми отпрысками Мария вела себя одинаково сухо, отстранённо и нередко показывала грубость. И пятый к ней на голову... Мария скосила глаза на голенькое, хрупкое тельце ребёнка. Свет луны проникал сквозь широкие щели сарая, освещал фрагментами то, что было внутри: деревянные рукоятки лопат и вил; перегородку, за которой спали индюшки; густую, старую паутину, скопившуюся по углам, напоминающую серые лохмотья ткани. Она лежала так до самого предрассветного часа, то проваливаясь в короткий сон, то просыпаясь от кряхтения и возни ребёнка, который был голодным и не сдавался, чувствуя тепло матери и её запах. Он предпринимал беспокойные попытки найти заветный с*сок, повинуясь чистым инстинктам, но был ещё слишком слаб и неопытен, чтобы понимать где именно нужно искать. Выдохшись, мальчик делал паузы и лежал на животе неподвижно, но неистребимая жажда жизни вновь заставляла его шевелиться. Мария ему не помогала, он был абсолютно ей безразличен. Когда небо посветлело до насыщенно-синего цвета и далеко на востоке забрезжила полоса рассвета, Мария поднялась вместе с ребёнком. Спина мальчика была холодной из-за утренней прохлады и Мария завернула его в старую и вонючую тряпку, которая висела на перегородке. Она сделала это не из побуждений заботы, а для того, чтобы спрятать младенца от случайных глаз. Она стояла на пороге сарая, глядя на темные просторы леса за деревней, чувствуя слабость в ногах. Что-то капало из неё на разбросанную под ногами солому, она знала, что это, к*овь, куда без нее. Не было желания смотреть вниз. Пора идти. И она направилась туда, где судьба молчаливо ждала её сына - в лес. В её животе не было боли, только неприятная тяжесть и пустота. Ребёнок, окутанный материнской рукой, смотрел на неё мутным и доверчивым взглядом - совсем хрупкий, полностью беззащитный, пребывающий в полной власти Марии. - Спи! - приказала ему мать. - Нечего смотреть на меня! Она знала, что поступает жестоко, но не чувствовала ни угрызений совести, ни страха перед Богом. Это жизнь! И Мария сейчас была такой же, как жизнь, дарованная нам силами природы - чёрствой и безразличной, но не злой. Разве бывает злой природа, обрушивая на нас ураганные ветры, наводнения и вьюги? Разве злая она, когда разрушает землетрясениями дома или вынуждает человека замёрзнуть насмерть? Нет. Природа просто поступает так, как нужно ей, чтобы сохранять баланс, а мы, зависящие от неё создания, можем лишь уповать на её милость и подстраиваться под новые условия. Так была устроена и Мария, не умеющая жертвовать собой и любить. Долго бродить по лесу в поисках муравейника у Марии не было ни времени, ни сил. Нужно вернуться домой, пока не проснулась деревня. Заметив, что в одном месте более активно ползают жуки и муравьи, Мария решила оставить ребёнка здесь. Мальчик в любом случае долго не протянет. Она развернула тряпьё, в которое он был замотан, и положила его, совершенно голого, на колючую траву. Ребёнок моментально заплакал и возмущённо задергал конечностями. Она решительно ушла домой, не оглядываясь. Крики мальчика быстро заглушались густым лесом. Младшие дети не заметили перемен в матери, но старшая Наташа поняла, что что-то не так. До обеда Мария чувствовала слабость, сказывалась и почти бессонная ночь, и роды. Она давала Наташе поручения по хозяйству, а сама в основном лежала и видно было, что какая-то мысль не даёт ей покоя. По просьбе матери Наташа поднесла ей воды. Девочка заметила, что у мамы сильно покусаны губы, глаза впалые и живот не такой высокий. - Мама, ты заболела? - Ночью плохо спала, - уклончиво сказала Мария. - Из-за ребёночка? Опять мешал тебе? - Какого ребёночка? Нет никакого ребёночка, приснился он тебе! - Да как же! И папа ведь когда на войну уходил, разговаривал с ним, и ты сама говорила! Мария замахнулась на дочь: - Уйди пока на выдала тебе! Ребёночка ей подавай! Не выжил он, ясно? Нет его больше. И смотри языком не мели по деревне, если кто будет спрашивать я сама отвечу, а ты говори "не знаю". Поняла? Мысли о новорожденном нет-нет, да возвращались к Марии. Это была не жалость, а страх за себя - вдруг мальчика кто-то найдёт и начнутся выяснения кто он? Ночью беспокойства достигли своего апогея и Мария решила, что рано утром сходит проверить его, а заодно и спрятать. На следующее утро Мария с тревогой пошла в лес, надеясь, что мальчик не пережил холод, голод и одиночество, а также ту работу, что проделали над ним насекомые. Она не могла перестать думать о нём, воображение рисовало то, что от него осталось, и картины эти тоже пугали Марию, но она всё равно не считала себя убuйцей. Её уверенность в том, что он не выжил, была почти абсолютной. Найдя то самое место, где она его оставила, Мария замедлила шаг, стараясь зачем-то ступать как можно тише. Затаив дыхание и почти не моргая, она подходила к нему, лежащему так уязвимо на земле, из которой произрастал скудный покров травы, подходила к ребёнку, оставленному ею так жестоко и бездушно в первый же день своего рождения... Рот мальчика был полуоткрыт, кожа посинела после ночного холода. Он был сплошь искусан насекомыми, места укусов покраснели и вздулись, некоторые букашки продолжали по нему ползать. Мария присела перед ним и вдруг поняла, что ребёнок ещё дышит. Она взяла его, продрогшего насквозь, на руки. Мальчик не издавал ни звука, но шевельнулся. Мария поразилась его стойкости. "Ну раз уж ты в таких условиях сутки выжил, то войну точно переживёшь!" - решила она и засунула его к себе под платье, под тёплую гpyдь. Пока она шла, мальчик стал заметно оживать. Выйдя из леса, Мария присела на пень и решила его покормить. Она просунула в его ротик с*сок и нажала несколько раз - молоко тут же брызнуло ему в горло, полилось по щеке. Быстро поняв что нужно делать, а точнее отдавшись инстинкту, ребёнок начал сосать, но был слаб, поэтому Мария помогала ему. По мере насыщения он креп с каждой минутой и приобретал приятный розовый цвет. Мария гордилась за себя, что произвела на свет такого крепкого сына. Когда она добралась до своего двора, уже вовсю разыгралось утро и солнце пригревало землю, и пускались в пляс его лучи по заборам и крышам, по июльской траве и гроздьям винограда. Дочь Наташа была во дворе, кормила зерном индюшек и кур. - Ну что? - сказала ей мать, - ты ещё хочешь братика? - Я... я не знаю... - растерялась Наташа и с недоумением посмотрела на руки Марии, которые держали что-то у груди. - А знать теперь поздно! Хотела? Плакала? Вот и держи! Мать показала ей личико удовлетворённого и спящего младенца. - Выжил всё-таки, — сказала Мария, взглянув на девочку, которая с трепетом подошла к ней. - Ну, держи его, раз так хотела. Расти его сама, мне он не нужен. Иди и запеленай, найди в сундуке пелёнки. Наташа растерялась, но в её глазах появилась светлая решимость. Она нежно приняла младенца и в этот момент мальчик проснулся. Его глаза смотрели на неё беззащитно и отстранённо, конечно, он ещё ничего не понимал. "Я буду заботиться о нём, мама," — тихо сказала Наташа, и Мария, не найдя возражений, хмыкнула и первой вошла в дом. Через час выкупанный и сытый мальчик спокойно лежал в люльке. Наташа беспокоилась об укусах, которые явно причиняли ему дискомфорт. Мать поворчала и посоветовала ей приложить в местам укусов дольки сырой картошки. Братья и сёстры наблюдали с любопытством за её заботой. Они приняли малыша хоть и с удивлением, но без особого восторга. Ребёнок сразу же стал "Наташкиным". - Как мы его назовём? - спросила у мамы Наташа. - Ай, как хочешь, мне всё равно. Наташа покачала люльку и ещё раз оценивающе посмотрела на серьёзное личико брата. - Он будет Колей. Красивое имя. Старший из братишек тут же начал приплясывать: - Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй!.. - Тихо! - притопнула на него Наташа, - не мешай ему спать. Она склонилась над младенцем и поправила сбившуюся простынку. Её светлое лицо озарилось тёплой улыбкой. Наташа была девочкой удивительной доброты и другие дети, чувствуя это, тянулись к ней. Она для каждого могла найти доброе слово, любого могла утешить и понять. Все дети семьи, в том числе и маленький Коля, пошли внешностью в мать - истинную молдаванку с чёрными и толстыми волосами, жгучими глазами и крепким приземистым телом. Руки их матери тоже не отличались изяществом: широкая ладонь, короткие, полные пальцы - то, что нужно для тяжёлого крестьянского труда. И только Наташа была другая, похожая на отца: высокая, сухощавая, какая-то слишком нежная на фоне других, с мягкими чертами, и волосы у неё были белыми и с рыжинкой - тоже папины. Колю она обожала. Какое родство может почувствовать девятилетняя девочка к маленькому, сморщенному новорожденному, ничего не смыслящему в этом мире? А она ощутила. И стала для него мамой. Она берегла Колю и заботилась о нём так трепетно, что этот мальчик, родившийся в самом начале войны, ничего ужасного с тех лет не запомнил. Война прошла где-то мимо, как в книге. Возможно, той деревне, в которой они жили, просто повезло с расположением... Все выжили. Спустя год после окончания войны отец тоже вернулся домой. От родной матери Коля никогда не знал ласки. Он рос, а она была рядом, но между ними не было никакого контакта. Он даже не задумывался над тем, что мать должна любить своих детей. Мария была тем человеком, который раздавал приказы, ругал их и бил, приговаривая, что лучше б она их не рожала. - Лучше бы я тебя в лесу оставила! - говорила ему Мария при любой провинности или недовольстве. Эту фразу Коля слышал лет с пяти и до первых седин, вплоть до того дня, когда Марии не стало. Она, как истинный садист, любила припоминать ему ту ночь в лесу, и преподносила всё так, словно она оказала ему, недостойному, огромную милость. Коля жил с мыслью о том, что он для матери ничтожество, лишний, нахлебник... О, если бы не Наташа... - Ты у меня самый любимый, - говорила она, - не слушай её. Родной мой, замечательный, умный и добрый братишка. Кто у меня самый лучший друг, знаешь? - Я? - жался к ней Коля. - Ну конечно! На всю жизнь, на все времена - самый лучший... Когда Коле было десять лет, Наташа ушла из семьи - её выдали замуж, не спрашивая. В мужья ей достался тиран и сумасброд, Наташа очень боялась его. Коля часто замечал на её теле синяки. Из светлой и открытой девушки Наташа превратилась в запуганную, нервную женщину. - Я убью его ради тебя! - сжимал кулаки Коля, пряча наполненные слезами глаза. Его переполнял бессильный гнев за сестру. Наташа запрещала ему даже приближаться к мужу. Что мог поделать этот мальчик с сильным, здоровым мужчиной, который укладывал Наташу на пол одним ударом руки? Но Коля вырос, и подрастали у Наташи дети - сын и дочь. Вернувшись из армии, Коля сразу женился, построил дом на одной улице с сестрой. В тот год, когда у Коли родился сын, случилось огромное горе - муж избил Наташу до смерти. Его посадили в тюрьму, а Наташина свекровь стала выгонять внуков из дома, говоря, что кормить их нечем. Безо всяких раздумий Коля забрал племянников к себе. Они были ещё совсем детьми - девочке пять лет и мальчику семь, - когда Коля принял их, как родных. Было тяжело, но жили дружно. Помимо этих двоих, Коля с женой родили ещё троих. Мария детей Коли не признавала, называла их "недоделками". Она вычеркнула сына из жизни, но по-своему: если надо было что-то сделать по-хозяйству, а осталась она совершенно одна, без мужа, и дети выросли, то первым, к кому Мария обращалась за помощью, был Коля. И не дай Бог Коле случалось ответить: Мама, я попозже зайду, сегодня никак. - Уж лучше бы я тебя в лесу оставила, неблагодарного! Лучше бы тебя муравьи там сожрали! Свекровь Наташи иногда приглашала детей к себе в гости. Домой ребята возвращались поникшими и какими-то подозрительными, на вопросы не отвечали. Иногда они просили что-то у Коли, чего он никак не мог им дать даже при всём желании, и тогда дети ворчали: - Ну конечно, мы же тебе не родные... Коля много работал и у него не было времени, чтобы выяснять истоки таких обидных и несправедливых фраз. Он думал, что это просто возрастные особенности, пройдёт. - Вырастут и поймут, заберут свои слова обратно, не переживай, - говорил он жене. Когда старшему мальчику исполнилось пятнадцать лет, дети Наташи неожиданно ушли жить к бабушке, матери их отца. Коля вернулся с работы и обнаружил, что их попросту нет! И вещей нет тоже! Мальчишка устроился подрабатывать в колхоз, девочка во всём помогала бабке, копалась в огороде весь сезон. Старуха специально ждала того часа, когда внуки подрастут, чтобы можно было использовать их во благо. Бабка готовила почву, настраивала их против Коли, который, ничего не подозревая, растил их как своих детей. Теперь же они стали ей необходимы - самой управляться уже тяжело. Вот и пригодилась рабочая сила. Они жили на одной улице, но дети здоровались с Колей так, словно всю жизнь были чужими. - Как же так, Ваня? Почему? - пытался выяснить Коля. - Бабушка нам родная, ей надо помогать. А ты нам кто? - дерзко отвечал мальчишка. Нет, они не стали продолжением Наташи, его любимой сестры, а Коля растил их именно с этой мыслью. Все годы, которые Коля им посвятил, были вычеркнуты... И Коля был вычеркнут. Для всей родни он был лишним, так уж повелось! "Уж лучше бы я тебя в лесу оставила!" - говорила практичная мать. "А ты нам кто?" - вопрошали глупые дети Наташи. И Коля это всё принимал. Иногда он ловил себя на мысли, что жил бы лучше, если бы не это дурацкое доброе сердце. Но жизнь такая штука... она течёт, и всё в ней подвластно времени. Годы расставляют поступки по своим, заслуженным местам. Зло навсегда остаётся злом, каковыми бы ни были его причины. А что касается доброты и человеческого благородства... Внуки и правнуки вспоминают дедушку Колю как исключительно доброго, честного человека, и ставят его в пример. Он для них идеал. Помнят они и Наташу. А вот Марию вспоминают с содроганием и стыдом, как, впрочем, и детей Наташи, чью "чёрную благодарность" они и по сей день не смогли понять. (Автор Анна Елизарова)
    9 комментариев
    112 классов
    Каждую из них привели сюда, на эту нелегкую стройку, жизненные обстоятельства. Галина одна растила дочку, Варя – из многодетной семьи, а Алия, вообще, тихо уехала из родного дома, считай сбежала, когда решили ее насильно выдать замуж. Теперь семья от нее отреклась. И вот совсем неожиданно для них, неожиданно даже для нее самой, Любу отправили на учебу в столицу. Ну, правильно, кого ещё отправлять, если не активистку Любу? Она вздыхала, собирая чемодан, даже пустила слезу. Не взяла с собой ни одного бригадного вымпела, как девчонки ее не уговаривали. – Пусть у вас остаются, на память обо мне. Вероятность, что Любу вернут на их стройку была минимальной. Девчонки после ее отъезда загрустили. Не от зависти, и даже не от того, что Любы с ними теперь не было. Просто – от своих девичьих дум и мечтаний. Лёгкий свет из окна от фонаря освещал красные вымпелы над Любиной койкой. Вечерами каждая думала о своем. Где-то сияли, светились в ночи большие, далекие города, где-то этим летом люди отдыхали на пляжах, а они были здесь, в Саянах, на далёкой стройке, где темно и тихо. Летняя ночь незаметно опускалась на их рабочий поселок. Какое-то время работали они втроём, негласно считая бригадиром Галю – старшую. Она была повзрослее, да и посерьёзнее девчонок. С планом справлялись, как и прежде. Пополнения они не просили и поэтому очень удивились, когда им вдруг прислали новенькую. Вечером, в рабочих завёрнутый штанах, в майках, усталые от жары, возвращались они домой. Не хотелось ничего, только б скорей обмыться и упасть на прохладные простыни. Вагончик их стоял удачно – под соснами, которые спасали его от солнцепека. И тут увидели они, что двери их вагончика открыты нараспашку. На Любиной кровати сидела девушка с гитарой на коленях. И нагло им улыбалась. Как только вошли они в вагон, она ударила по струнам и спела какое-то дурацкое приветствие. Но самое главное – над ее головой, на стене, вместо вымпелов и грамот красовались сейчас плакаты-афиши с артистами и моделями. А посреди – самый большой: актриса на пляже в открытом купальнике. Вымпелы их кучей валялись на столе. Алия даже побледнела от такой наглости. – Сейчас же сними это! – показала рукой на стену. Девчонка растерялась, оглянулась на стену. – Зачем? Я специально везла их, чтоб украсить это унылое местечко. – Сними, я сказала, – не унималась Алия. Она шагнула и начала снимать картинки, но девчонка юркнула ей под руки, встала стеной. – Не тронь! Это мое место, моя кровать, мне начальник смены определил. Чего хочу, то и... – Это общий вагончик, – вмешалась Галина, – И надо советоваться, прежде чем... – А чего советоваться? Над своими кроватями, что хотите, то и вешайте. Висит же это убожество, – она кивнула на восточный коврик Алии с лебедями. Алия всё ещё пыталась прорваться к картинкам, они схватились, началась потасовка. Галина прикрикнула, успокоила. Алия с обидой села на свою кровать, отвернулась. – А дверь ты чего распахнула? – крикнула Варюха, – Совсем что ли дура! Всю прохладу выпустила, теперь тут – жарища. – Так я это... Наоборот... Проветрить решила. Вас ждала. – Ладно, – Галина успокаивала всех, – Хватит! Она взяла в руки вымпелы, осматривалась, решала, где их можно повесить. В общем, знакомство вышло нескладным. Все замолчали. Девчонки вынесли таз, обмывались. Галя решила повесить вымпелы вокруг отрывного календаря над кухонным столом. Начала стучать молотком. А новенькая вышла на крыльцо, отвернулась, смотрела вдаль, на горы. Надо было мириться. Поставили чайник. Позвали новенькую. Но все ещё были натянутыми, молчали. – Ладно, пойдем. Повздорили и хватит. Значит ты в нашу бригаду, да? Как звать-то тебя. – Валерия. Можно Лера. Я из Ленинграда. Из Питера... Варька смотрела на Любину кружку в горошек, из которой хлебала чай девчонка, и жалела, что не взяла ее себе. Её кружка была старая, со щербиной, пить из Любиной было как-то кощунственно. А вот теперь эта – сидит, пьет и в ус не дует. Девчонка была светловолосой, худенькой, одета в полосатую тонкую кофту и спортивные штаны. У кровати ее стоял всего один рюкзак. – Ух ты! Питер... И чего сюда тебя занесло? – А чего? Все же едут, вот и я. Стройка века! Рельсы упрямо режут тайгу, дерзко и прямо, в зной и пургу ... – процитировала, – Да и деньги мне нужны. Мне уж сказали, что вы нормально зарабатываете. – Ну, это мы, – пропела Алия, – А ты ещё попробуй. Знаешь, что такое – штукатурная площадь? – Догадываюсь. Мы все ПТУ закончили, у меня и корочки есть. – Кто это все? – Да у нас..., – девчонка замялась, – Я последнее время в детдоме была. И нас в училище ... Специализированный штукатур-маляр, между прочим. Поэтому меня к вам и определили. Сказали, у вас бригадирша уехала. – Так ты чего? В бригадирши к нам что ли метишь? – Варька аж привстала. – Да нет, – девчонка глаза спрятала, и все догадались, что мысли такие у нее были, – Я просто так сказала. Мне начальник смены говорил, вот и... А танцы у вас тут бывают? – перевела разговор. – Бывают, бывают. Правда, иногда уж и не до них. Нормального разговора так и не вышло. Все были усталыми, а теперь ещё и подавленными присутствием этой новенькой. Свет от фонарей из окна теперь освещал не красные вымпелы, а полуобнаженную диву с белоснежной улыбкой. Она смотрела, казалось, кокетливо и важно: мол, смотрите какая у меня жизнь – лёгкая, красивая и счастливая. И глаза ее спрашивали – а у вас? Штукатурка – дело нелегкое. Раствор они заводили сами. Деятельная Люба когда-то раздобыла ванну. Эта ванна была частью их успеха, в ней они заводили раствор, работали споро. В жару обливались водой, склонившись над окном, обвязывали головы сырыми платками. Лера дело знала, но за девушками не успевала совсем. – Эй, специалист, чего ты возишься? Сейчас уйдем, к нам за раствором бегать будешь. Учти, оплата по выработке, – подтрунивала ее Варюха. Лера хмурилась, ускорялась, но старалась над каждым квадратным метром стены так основательно, что всё равно не успевала. Алия с ней не разговаривала вообще. И только Галина слегка поддерживала, обучала, раскрывала штукатурно-малярные секреты. – Чё? Еле несёшь ножки-то. Да? – хихикала Варька, глядя на осунувшуюся к вечеру новенькую, – Может на танцы? Айда... А в вагончике на фоне бесконечного моря у кромки волн на белом песке сидела и смотрела на них красотка, белоснежно улыбалась и, казалось, звала туда. Неприязнь к новенькой не проходила. Вот, вместо Любы, такой славной, такой убедительно правильной, это недоразумение с плакатом. Лера старалась, как могла. С остервенением и настойчивостью перемывала посуду, драила полы, от работы не отказывалась. Да и в деле штукатурном поднаторела, начала догонять девчонок. Их бригада осталась в передовикам. Но стоило вечером ей потянуться к своей гитаре, заперебирать струны, все либо уходили из вагончика, либо отворачивались в постелях. А как-то вечером, когда Алия убежала на опушку леса с девушками другой бригады за черникой, Галина принесла от прораба получку и положила ее на стол. Алия вернулась уж в сумерках, девочки свои деньги забрали. Она сгребла оставшиеся и расписалась в ведомости, а потом положила их на тумбочку и пошла пересыпать ягоды. А когда деньги убирала, машинально пересчитала. Почему-то не хватало пятнадцати рублей. Она решила, что ошиблась, пересчитала ещё раз. Галина гладила свою юбку, Варвара чистила туфли, они собирались в клуб. Лера умотала на спортплощадку. Алия пересчитывала и пересчитывала деньги. – Чего там у тебя? – посмотрела на нее Галя. – Да не хватает, – Алие было неловко. – Чего не хватает? – подняла голову Варька. – Да я, вроде, следила ... Или... Неуж прораб ошибся? – хмурилась Галина. Пересчитали вместе. Не хватало. Галина с удивлением смотрела на Алию. И только Варюха ничуть не удивилась, вернулась к своим туфлям. – Ха! Понятно всё. И нечего на прораба валить. Она ж денег приехала заработать. Ей нужнее ... Наверное. Она вот так жить мечтает, – Варька махнула щеткой на плакат. – Да ладно тебе. Ты что ль так жить не мечтаешь? – Я? – Варюха сморщила лицо, – Ни капельки! Все замолчали. Галя водила утюгом по юбке, по одному месту. Все понимали, никто из них троих не сделал бы этого. А значит деньги взяла Лера. И тут их тишину нарушил топот Лериных ног. Она вошла в дверь, возбуждённая, чуть улыбающаяся своим мыслям. – Красные выиграли. Это там, где бригада Пономарева, – доложила она машинально о футболе. Девушки молча смотрели на нее, Галина держала горячий утюг. – Что-то случилось? – спросила Лера, прочла по лицам. – Да. У нас деньги пропали, – кивнула Галя. – Какие деньги? – Из получки. Пятнадцать рублей. – Из получки? – она шагнула к тумбочке, достала блокнот, протянула деньги, – Вот. Вот я взяла. Здесь только мои, по ведомости. Галя отвернулась, продолжила гладить. Все молчали . И это молчание становилось невыносимым. – Вы что? Вы думаете, что я украла что ли? – казалось, она искренне удивлялась. Повисла тишина. Все молчали, молчала и Лера. Она переводила глаза с одной на другую. Она была одна в этом поединке. Первой забурчала Варя. – Сколько получали, сколько деньги на виду у нас лежали, такое впервые. – Но я честно не брала. – Не брала, не брала..., – передразнила Варя, – А мы должны поверить, да? Ты ж на красивую жизнь копить сюда приехала. Вот уж и начала. Лера молчала, пыталась поймать взгляд Галины. Но та на нее не смотрела. На душе у Гали было гадко. И тут Лера отсчитала пятнадцать рублей и молча положила на тумбочку Алии. А потом убрала свои деньги в блокнот и вышла из вагончика. Алия посмотрела на деньги. Брать их почему-то не хотелось. Она легла на кровать, смотрела на плакат с красоткой. Казалось, та улыбается злорадно. Все молчали. Обсуждать произошедшее совсем не хотелось. Легче от того, что деньги "нашлись" почему-то не стало. В окно им стукнули. Это был Гена Леваков, их комсорг. Из всех окружающих его активных девушек Гена выбрал Алию. Пока ухаживания его были поверхностными, скрытными, но все уже знали – Алия ему очень нравится. – Э-эй! Малярки, там картину привезли. Говорят, хорошая. Надо посмотреть всем. Через минуту он уж заглядывал в дверь. – Можно? А чего это не все собираются? Идете? Давайте, давайте! Картина про стройку комсомольскую, считай, про нас. Ему неловко было звать конкретно Алию, но все поняли из-за кого он здесь. Он уже выходил, но вдруг вернулся. – Ой! Чуть не забыл, – он сунул руку в карман пиджака, – Тут прораб вам пятнадцать рублей просил передать. Он недодал, оставлял себе мелкие на размен. А теперь вот – получите новенькие бумажки. Он хлопнул ими по столу и ушел. Девчонки замолчали, точно оглушенные. Вечер был теплый, бескомариный. Но в клуб идти уже не хотелось. Они стояли на крыльце втроём. – Может пойти поискать ее? – предложила Варька. – И чего? Найдешь, а там народ. Тут дело личное. Придет, никуда не денется... Но Лерки не было долго. Удрученные, они легли в постели. Все вздыхали, ворочались. Каждая думала о своем, винила себя. Галина – за то, что не пересчитала деньги, Алия – что чужие деньги взяла, Варя – что больше всех скандалила и винила невиновную Лерку. И каждой было стыдно друг перед другом. Лерка пришла поздно, очень тихо, даже не слышен был ее привычный топот по лестнице. Она тихонько прошла к своей постели, вытащила свой рюкзак и начала собирать пожитки. Копошилась она прямо в темноте. Девушки молчали. И лишь когда потянулась она к плакату, чтоб снять его, Алия тихо сказала. – Оставь. – Оставить? – Лера оглянулась, на секунду замерла, потом кивнула, – Ну, хорошо. Она взяла гитару, собрала ещё что-то. Алия села на кровати. Поднялись и девчата – три белые рубашки в темном вагончике. – Лер, мы тут... В общем, поспешили мы, погорячились. Деньги прораб нам не додал. Ты тут ни при чем. Сейчас верну я, – сказала Алия. – Прораб? – Лера застыла. – Прости нас, Лер..., – добавила Галина. Лера не отвечала, стояла в оцепенении. – Ой, Лерка, мы дуры такие, – Варька уткнулась в ладони и разревелась. Лера ещё не всё поняла, немного заметалась, а потом бухнулась к плачущей Варе на постель: – Да ты чё? Чё ты? – Не уходи-и, – рыдала Варька, – И эта пусть твоя висит. Красииивая она. – Да ладно, Варь, не реви. Пусть висит. И не уйду, раз так ... У меня ведь и нет никого, кроме вас. Мамки не стало давно. Одна я. Алия, слыша это и глядя на Варюху вдруг разревелась тоже. Теперь уж рыдали обе. Утирала слезу и Галина. Лерка повертела головой, посмотрела на плачущих, потом вскочила на ноги. Она взяла гитару, ударила по струнам и вдруг нежно и распевно запела, глядя на девчат. – По переулкам бродит лето, солнце льется прямо с крыш. В потоке солнечного света у киоска ты стоишь. Блестят обложками журналы, на них с восторгом смотришь ты-ы, Ты в журналах увидала королеву красоты ... За темным окном спал рабочий поселок. Летняя ночь окутала его. Заснули потемневшие вагончики, постройки, и лес вокруг. Где-то, наверняка, сияли, светились в ночи большие далекие города, где-то шумело море, а здесь в Саянах, в вагончике четыре рабочие девушки в ночных рубашках пели песню про королеву красоты и смотрели на нее – освещённую фонарем за окном красотку в искрившихся голубых пенных волнах. Она ласково улыбалась, глядя на них, как будто каждой желала такого же, как у нее, безусловного счастья. Ведь оно где-то точно есть ... Автор: Рассеянный хореограф.
    6 комментариев
    102 класса
    Ну давай, давай ещё поплачь, - недовольно думаю я. Мы подъехали к дому, сидит в машине, о боги, надо же ей дверь открыть, точно... Смотрю, сама карабкается, ну вот, что за человек, со злостью открыл дверь, дёрнул ручку ,чуть не упала, неповоротливая. Проводил до квартиры, занёс пакеты, поставил у порога. Подождал пока она заковыляет в квартиру. Сказал, что буду поздно. Развернулся и вышел. Поехал колесить по городу, мне надо отвлечься, надо отдохнуть. Набрал Андрюхе с работы, тот позвал в гости, обкатывает новую игру, позвал сделать это вместе, приехал... Как -то, слово за слово разговорились, ну я ему и выложил всё, что страсть ушла что быт заел, жена пилит, просто ест мозг чайной ложкой, про Наташку из третьего отдела, которая ходит, то плечом заденет, то ещё чего. Легко с этой Наташкой, поболтать, посмеяться, как-то забываешь обо всём... Надежда Я спросила у него, почему мы не едем в отпуск в июне, а он психанул, начал кричать, стучать по рулю. Он сделался вдруг таким злым. Отвернулась, смотрю в окно, слёзы так и текут. Что я сделала не так? Я же просто спросила, в последнее время стал какой-то нервный, дёрганый. Катька предположила может есть у него кто? Говорит у её Вадика так было, завелась там одна на работе. Давай ему знаки внимания оказывать, молодёхонькая, тот и поплыл, хвост распушил, как павлин... На Катюху, говорит, чуть ли не драться кидался, она ему слово, он ей десять. Стал одеваться модно словечки какие -то модные, молодёжные появились. Кринж там всякий, лол... Катюха говорит, со стыда чуть не сгорела, когда к сыну друзья пришли, все такие мальчишки хорошие, прилично одетые, ну не всем же с фиолетовыми волосами ходить. А тут Вадик, со своими ха-ха, хи-хи, кринжами да лолами, какую-то ерунду нёс, сыну тоже стыдоба... В общем, взяла Катюха, да долбанула его хорошенько, а потом ещё чемодан — вокзал — до свидания, ему устроила. Позвонила свекрови, и сказала, что сына назад возвращает на довоспитание, у него подростковый период начался, а у неё своих трое детей, где же ей, ещё за чужим дитём присматривать. Свекровь у неё с юмором. Ответила, чтобы Катюха его в детский дом везла, мол, не нужен им такой...А если там не возьмут то можно и вжёлтый дом... Потом сыночке позвонила таких моралей ему прочитала, всё...вся дурь из Вадика вышла, глаза, говорит, просветлели, стал нормальным... Катюхе легче... С моим такое не прокатит... он другой, да и нет у него никого, я чувствую, пока нет. Николай Я сидел у Андрюхи, а сам думал о Наде, ну что с ней случилось, почему она стала такая...неинтересная, пресная. Вечно в каких-то заботах, исчезла лёгкость в отношения, с отпуском этим привязалась... Что-то вспомнилась Наташа, вспомнил её задорный смех, как она смеялась моим шуткам сегодня в кафе, после работы... А потом позвонила Надя, попросила её забрать с работы и по дороге надо было заехать в магазин за продуктами, испортила своим звонком всё, весь флёр. Наташа так смотрела на меня, когда я сказал, что должен уйти. Вот Надя, а. Ну, кто её просил переться на работу с больной ногой, она подвернула ногу и нога распухла, надо было сидеть дома, нет же... Без неё там не справятся. Рука сама потянулась к телефону, кручу в руках телефон, думаю набрать ли Наташе...набрал... а тут Андрюха. -Ты чего такой? -Да так... - Наташке звонишь? Я быстро скинул, отчего -то стало неудобно. -Я пойду наверное, Андрюх... -У меня тоже была, вот такая Наташа...Только Лена. Из-за неё и семью разрушил, дочку по выходным только вижу, жена замуж вышла, вроде бы счастлива. Я тоже был счастлив, Коль, да только недолго, понимаешь, не то принял за счастье, не то...А когда понял, то поздно было. Вот живу один, играю в игрушки. Прощение просил у жены, знаешь сколько. Она простила, жена, так и сказала, что простила, да только...понимаешь, сказала, что жить с предателем уже не сможет... Может и пафосно звучит, просто поставил себя на её место, спросил себя, а ты бы смог? Ты бы простил? Я мужик, - отвечаю себе, - это другое...А потом подумал...Ду р а к ты, а не мужик... Вот так брат, Николай... Подумай, прежде чем звонить... Я попрощался с Андрюхой и пошёл...Зазвонил телефон, Надя подумал я, но нет...это была Наташа. -Алёёёё, ты звонииил? -Я? Нет, Наташ, может нечаянно... -А может ты завернёшь ко мне? Совершенно нечаянно, через магазин, я люблю красное полусухое... И, что-то мне так неприятно стало, так противно, самому от себя...Я сбросил звонок. Она позвонила опять и опять, я сбрасывал, сидел в машине и сбрасывал звонки. Она записала голосовое, обвиняла меня трусости, говорила что я веду себя, как ребёнок, я ничего не ответил, просто удалил номер её телефона и поставил в блок. Пакеты так и стояли на полу, не разобранные, Надя сидела без света, у стола, смотрела в окно. Я сел напротив неё, она не шелохнулась. -Надяяя, - позвал я. Жена повернула опухшее от слёз лицо. Сердце защемило. -Надь...надо поговорить...Нам надо поговорить. -Да, я слушаю, - сказала тихо. Я начал говорить, что-то бессвязное в чём-то оправдывался, о чём-то сожалел, в чём-то упрекал. Она всё выслушала. -Я поеду к маме, поживу у неё, взяла больничный...А ты подумай, Коля, подумай и реши, что тебе нужно в этой жизни. Я не ставлю тебя перед выбором, лишь хочу чтобы ты сделал как тебе лучше, -сказала жена и тихонько вышла. Я остался один на один со своими мыслями, со своим непонятным состоянием. Жену я не разлюбил, это точно... Тогда, что со мной происходит? Может я заболел? Я просидел всю ночь в раздумьях... Надя Я долго думала, его не было часа три. Что происходит с ним? Что происходит с нами? Так страшно разломать то, что строилось годами, так больно. Наверное смешно слышать от сорокапятилетней тётки такое, но...Видимо он меня разлюбил, устал от меня, я ему не нужна. Я взрослая уже, у него видимо вторая молодость, вряд ли я захотела бы, например, родить ещё ребёнка, размышляю я, если нашему сыну двадцать три года, а дочери восемнадцать... А он может ещё жениться и стать отцом, и жена у него будет молодая красивая с упругим телом, будет постить фото в соцсети и пить смузи... А он с такой, с благородной сединой, с белозубой улыбкой и с бежевым свитером на плечах...будет держать толстого розовощёкого пупса...своего нового сына. Счастливая семья. Я вспомнила, как орал сын, когда у него были колики и резались зубки...Почему у этих новых мамаш такой цветущий вид и такие спокойные, улыбчивые младенцы? Такие счастливые и понимающие мужья. Я вспомнила сколько раз мне пришлось лежать с маленькой дочерью в больнице... Наверное его новый ребёнок будет не таким, он будет как с лубочной картинки. В год будет читать стихи, в три года знать пять языков, а в школу пойдёт с дипломом об окончании крутого университета... Почему так несправедливо? Почему он может повторно всё прожить, а нет... Конечно, я расплакалась, ныла нога, мне было жаль себя, жаль ушедшей молодости, жаль потерять всё... Что я сделала не так, билась в голове мысль... А потом поняла. Да всё так. Просто... Просто у всего есть свой срок, вот и у наших отношений тоже оказался срок, у кого-то они бессрочные, а вот у меня... Я заплакала ещё громче, слёзы сожаления так и лились из меня потоком. Хлопнула дверь. Он пришёл. Сказал, что надо поговорить. Говорил много и ни о чём, не винил меня нет...А о чём-то говорил и говорил... Я сказала, что поеду к маме... И уехала. Маме сказала, что...мы травим тараканов, Коля поехал к другу, я к ним, дети у нас живут в другом городе, они студенты... - Каких тараканов, Надя, - удивилась мама. - Больших, мама, очень больших. -Ты, что плакала? Говорю же тебе, травила тараканов, реакция такая, видно аллергия... -Мать, да отстань ты от девки, иди доча ужинать будем... Я села за стол. Мама принесла таблетку, от аллергии. Ох, эта мама... -Мам, не надо...пап, есть настойка? -Там вино, - начала мама. -Есть дочь, - сказал отец глянув на маму, - есть... Мы молчали с отцом и пили. Мама суетилась рядом, пыталась подложить нам закусок, пыталась сказать, что уже хватит...И вообще...что это такое, какие -то тараканы... Я уже не хотела плакать. Я слушала папку, его рассказы о службе, об армейских друзьях, он попросил маму принести армейский альбом и я на тысячный раз, смотрела фотографии и восхищалась папкиными историями. Потом, отец принёс гитару и мы с ним тихонько пели и пили на кухне, а потом я захотела спать. Меня отпустило нервное напряжение и ложась в свою кровать, я слышала, как мама тихо спрашивает на кухне у отца, не рассказала я чего... Что ответил отец я не слышала. Я проснулась рано, многолетняя привычка вставать... Тихонечко встала, услышала какие-то голоса на кухне. -Коля, да что там у вас, целый зверинец, что ли? Ты ешь блинчики-то, вот сметанка ешь, Надежда про тараканов говорила, ты про каких-то клопов... На кухне сидел мой муж, он уплетал мамины блины... -Привет, Надюха, я вытравил последних... -Тараканов? -И клопов тоже. -Ты хорошо посмотрел? -Лучше некуда, я даже всё проветрил...И это Надюш...я продукты в холодильник все положил, из тех пакетов. -Хорошо, - я закрыла глаза... Николай и Надежда -Давай, никогда больше не будем травить, ни клопов ни тараканов, а Надюш? -Давай, Коль...Только знаешь...чтобы их не травить, их не нужно заводить... -Я согласен...нужно следить за этим, правда? -Правда... Николай Я как представил, что она ушла навсегда и её никогда не будет...Представил на месте моей жены — другую женщину, другие руки, глаза, голос, запах. Я совсем не романтик, бываю груб, но здесь...меня так скрутило, что зубами в руку себе вцепился...Едва утра дождался, и к родителям жены поехал. -Клопов травили...Надя спит ещё? -Спииит, - ответила тёща и странно посмотрела на меня, блины будешь, я тесто завела. -Буду, конечно... Надежда Всё прошло, мы встряхнулись, извлекли какие -то уроки...Уж не будет по старому, но и плохого тоже не будет... Срок нашим отношениям не вышел, просто они перешли на другую стадию, пошёл другой этап нашего жизненного пути. Автор: Мавридика д.
    28 комментариев
    409 классов
    - Ещё минуточку, - Катя улыбнулась в полудрёме и потянулась и рывком села в кровати. Какое кофе?! Она сама не знала почему, но бросилась на кухню. Конечно никого на кухне не было и не могло быть! Максим больше никогда не сварит ей кофе и не скажет своим ласковым голосом: "Малыш, вставай!" И не поцелует никогда. Ей всё это приснилось! Катя улеглась снова в постель и закрыла глаза. Ах, если бы она хоть что-то могла сделать! Она была готова на всё, чтобы Максим снова был рядом с ней. Но это, увы, было невозможно..... "Надо вставать," - подумала она, но даже не шевельнулась. Ей казалось, что тишина, которая главенствовала в квартире пригвоздила её к кровати. Раньше она бы слышала его шаги, скрип паркета, шум воды в душе, а сейчас только вой ветра за окном и давящая тишина...... Сегодня прошло два месяца с того дня, как она получила звонок от полиции. Два месяца с тех пор, как он не вернулся домой с работы. Два месяца без него. Врачи сказали: оторвался тромб. Просто так. Внезапно. Он потерял сознание за рулём, машина остановилась на светофоре, и больше не двинулась с места. Катя до сих пор не могла поверить в эту реальность. Каждый день ей казалось, что это чья-то глупая шутка и Максим вечером придёт домой. Она так и не убрала никуда все его вещи и обходила машину стороной. А ещё ей выдали пакет с тем, что было при нём. Но она тоже так и не открыла его. Но сегодня она поняла: так жить нельзя. Нужно что-то сделать - хотя бы собрать все вещи и убрать шкаф. Нужно показать себе, что она стала вновь одинокой. Нужно, чтобы она начала забывать его. Нужно, нужно.... Да кому нужно-то? Катя тяжело вздохнула, открыла глаза, посмотрела на потолок и села на кровати. Потом надела его свитер. Отправилась в ванную, потом на кухню, сварила кофе, медленно выпила, просидела немного, глядя в окно, затем встала, отправилась в коридор и попыталась начать убирать вещи Максима в шкаф. На самом деле это был прогресс. Все эти два месяца она не делала ничего. Просто не могла. А сегодня, вон, уже куртку убрала, предварительно проверив карманы. И ветровку. И шапку с перчатками. А потом её охватила апатия и она уселась на банкетку. Через пару минут она почувствовала, что сидеть ей неудобно и она увидела, что сидеть на пакете. Она взяла его, раскрыла на автомате. Достала связку ключей от их квартиры, потом ещё связку ключей,и которую она видела впервые, кошелек Максима и ещё чей-то кошелек. Катя повертела его в руках, а потом открыла. На месте, где обычно хранят водительские права, было фото. Женщина лет тридцати, улыбающаяся, а рядом с ней мальчик, лет наверное 6. Они стояли рядом с детской площадкой. Катя смотрела и смотрела на это фото. И в её голове постепенно сформировался вопрос: "Кто это?" Почему-то она была уверена, что это полицейские ошиблись и дали ей чьи-то чужие вещи. ................. Здание полиции казалось холодным и безразличным. Катя объяснила ситуацию дежурному - тот долго листал бумаги, сверялся с базой, потом вызвал следователя. - Это действительно вещи вашего мужа, - сказала женщина-следователь, посмотрев на Катю с сочувствием. - Они были при нём. Ошибок нет. - Да..... Но....зачем две связки ключей? И два кошелька? Это странно....Вы не находите? - Нет. Не нахожу. Вторая связка ключей может быть, например, от дачи. А во втором кошельке у него лежит наличность. Видите? Все же логично и просто! Следователь снова положила ключи и кошелёк в пакет и протянула его Кате. Катя смотрела на этот пакет с ужасом. "Лучше бы при нём ничего не находили бы,"- подумала она. Но хочешь - не хочешь, ей пришлось взять его. - Спасибо за объяснения. Скорее всего так и есть, - произнесла Катя и вышла из кабинета. ...................... Рядом с полицейским участком был сквер. Катя медленно добрела до него и уселась на лавочку. "Может, это просто друзья? Или коллеги?" - подумала она. - "Или вообще не его кошелёк? Может он подвозил кого-то и кошелёк выпал....Нет. Не сходится. Они сказали, что кошельки лежали в карманах пиджака....." Катя потёрла переносицу и обвела взглядом всё, что её окружало. Но, если говорить честно, то на данный момент для неё это был только фон. Она не заметила, что несмотря на позднюю осень, всё ещё тепло и под ногами не грязь, а яркие, красивые листья. "А может правда подвозил кого, а потом нашёл этот кошелёк и должен был отдать, но или забыл, или не успел." Катя решительно поднялась с лавочки. Она должна разобраться в этой ситуации и узнать кто это за люди. А для этого ей надо увидеться со своей свекровью и с друзьями и коллегами Максима. По крайней мере с теми, кого она знает. ................. - Это кто? - Катя показала фото Светлане Владимировне. Женщина долго рассматривала снимок, потом покачала головой: - Не знаю. А откуда ты взяла эту фотографию? - спросила она. - Лежала в кошельке Максима. А кошелёк в кармане пиджака..... - В кармане пиджака Максима? - Светлана Владимировна выглядела удивлённой. - Нет, Катенька, я не знаю эту женщину. Увы.... - Жалко. Я думала может подруга какая-то,- предположила Катя. - Подруга? Что ты, Катя! Его бывшая Оленька поставила вопрос ребром: или она, или подруги. Она не верила, что мужчина может дружить с женщиной, - махнула рукой Светлана Владимировна. - Господи, ну и натерпелся он от неё. Слава Богу, потом тебя встретил и хоть пару лет прожил счастливо. Жалко, что у вас детей не было, добавила она и расплакалась. Конечно, Катя тоже жалела об этом. Они планировали, но не успели. Эти заветные две полоски ну никак не появились у неё. Катины глаза тоже наполнились слезами. - Иди, Катенька, иди, - стала прогонять её Светлана Владимировна. - Дорогая моя, пожалуйста, я знаю, что ты очень любила Максима. Погорюй сколько тебе надо. Год, два, три....Но не ставь на себе крест. И обещай мне, что познакомишь с мужем и покажешь вашего ребёнка. А может кто его знает...и доверишь мне его. Я бы гуляла бы с ним и играла .....иногда..... . - Светлана Владимировна! - Катя зарыдала в голос. - Всё, иди, - свекровь вытолкала её из квартиры. А Катя спустилась на этаж ниже и уселась прямо на ступеньки. Ей было жалко...жалко себя...и жалко её, маму Максима. ...................... - Не знаю кто это. Никогда не видел их рядом с Максимом. Катя показала эту фотографию уже всем коллегам своего бывшего мужа, тем, с кем он учился в институте, его друзьям, которых она знала. И все говорили, что не знают эту женщину с ребенком. Каждый "нет" бил сильнее предыдущего. Чем больше людей не узнавали этих двоих, тем внутри Кати крепла уверенность: "Максим что-то скрывал от неё и это что-то ей явно не понравится." ..................... - Мне кажется, Катя, что ты преувеличиваешь значение этой фотографии, - сказала её подруга, когда зашла к ней в гости, чтобы вытащить куда-нибудь. - Преувеличиваю? - Катя была удивлена. - Да, - Марина кивнула. - Смотри, вы пытались забеременеть, но у вас ничего не получалось. Так? Катя тяжело вздохнула и кивнула головой. - Так, - согласилась она. - Вот! У меня тоже не получалось долго забеременеть и я вычитала, что нужно положить в кошелёк или поставить рядом со своим спальным местом фотографию мамы, папы и ребенка. Ну и смотреть на неё почаще, - сказала Марина. - Я, кстати, рассказывала Максиму об этом. - Не сходится, Марин, - Катя покачала головой. - Тут на фото только мама и ребенок. Папы нет..... - Да.. .не сходится...., - Марина задумалась. - Слушай...у может он предвидел, что так случится? Ты тест делала? Может ты беременная? Катя улыбнулась, но улыбка у неё была грустной. - Тест делала. Увы, я не беременна..... Катя помолчала немного и добавила: - Знаешь, а он ведь часто уезжал куда-то один. Говорил: "Просто нужно развеяться". Иногда возвращался рано, иногда поздно. Уставший. Но всегда с какой-то странной, немного виноватой улыбкой....Теперь мне кажется, что он уезжал к ней. И что это его сын. И что он вёл двойную жизнь. И от этих мыслей мне очень плохо, - Катя нахмурилась. - Ну не знаю ....Странно всё это. А ты вообще наследственное дело открыла? Документы на квартиру, машину и другое имущество нашла? Просто, если он вёл двойную жизнь, то эта женщина обязательно возник на твоём горизонте, - сказала Марина. - По крайней мере, мне так кажется, - добавила она. Шло время. Катя понимала, что ей нужно и открывать наследственное дело и искать документы, но никак не могла заставить себя заняться этим. - Катя, ты пропустишь все сроки! - говорила ей Марина. - Давай я к тебе приеду и помогу? Или, хочешь, доверенность на меня напиши, а я буду делать всё вместо тебя, - предложила она. - Да нет, Марин. Не надо. Я всё открою, - ответила Катя и снова стала тянуть время. В итоге, ей позвонила мама Максима и попросила сопроводить её в одно место. Это оказался нотариус с которым договорилась Светлана Владимировна. И у нотариуса Катя узнала, что у Максима было завещание и ей он оставил машину и свою часть квартиры, матери - деньги на одном счёте и неизвестной женщине - деньги на другом счёте. Катя была уверена, что это та самая, с фотографии. Поэтому она записала все её данные и адрес проживания. - Вы не знаете кто это? - спросила Катя Светлана Владимировну. Она надеялась, что может фамилия с именем ей будет знакома, но мать Максима покачала головой: - Понятия не имею, Катюш. .................. На следующее утро Катя поехала по тому самому адресу, который был указан в завещании. Её сердце болело. Она никак не могла поверить, что это происходит с ней. Что её муж был не таким, каким она его видела и у него были свои секреты. Катя припарковалась около нужного дома. Он был невысоким, обшарпанным, но ухоженным. Во дворе стояли качели, детская площадка, на которой бегали и смеялись дети. Катя достала фотографию и посмотрела на неё. Никаких сомнений - это была та самая площадка. "Ну всё, настал момент истины. Нужно идти и узнавать правду," - подумала она, но не сдвинулась с места. А потом вообще заплакала. Она боялась. Боялась, что всё, что она так бережно хранила в своей душе и сердце будет разбито и растоптано. "В конце концов, я с ним 3 года. Мальчику 6. А может уже и больше. Это значит, что он с ней расстался. Но почему он не сказал мне об этом ничего? Почему его мать не знает, что у него есть сын? Сейчас её это точно обрадовало бы," - думала Катя. Катя просидела ещё немного и решила ехать домой. В конце концов, может же она не хотеть знать его тайну? Она даже завела машину, но потом поняла, что уехать она тоже не может. Катя тяжело вздохнула, заглушила двигатель и вышла из машины. А потом решительным шагом направилась в сторону дома. ........... Катя считала, что ей повезло. Она быстро нашла нужный подъезд и именно в этот момент, из него выходили люди. Поэтому она легко зашла внутрь. Нужная ей квартира была на первом этаже. Катя подошла к ней и сразу нажала на звонок, хотя ей хотелось убежать. Дверь открыла женщина. Практически сразу. Как будто ждала её. Она была той самой женщиной с фотографии. В коридор выглянул мальчик, который был тоже тем же самым. Катя молча и, наверное, с ужасом смотрела на неё. А женщина распахнула дверь и произнесла: - Здравствуйте, проходите, пожалуйста. И Кате ничего не оставалось сделать, как войти в квартиру. ................... Квартира оказалась уютной. На стенах висели детские рисунки, повсюду валялись игрушки. Женщина проводила Катю на кухню и предложила чай. - Да, спасибо, - кивнула Катя. - Меня зовут Алена, - сказала женщина и я вас ждала. Катя удивлённо посмотрела на неё. - Вы знали, что я приду? - Конечно. Рано или поздно вы стали бы разбирать документы Максима и наткнулись бы на меня с Сашей. Это было неизбежно. Катя положила на стол фото. - Вот, - только и смогла произнести она. - Вот видите. Это я и Саша несколько лет назад. Сердце Кати сжалось. - Значит это правда......,- произнесла она. - О какой правде вы говорите? - Алёна вопросительно посмотрела на Катю. - Ну ....вы ....Максим и вы....вы любили друг друга, а может ещё и любите, и у вас есть общий ребенок, - Катя еле сдерживала слёзы. Алена покачала головой и улыбнулась. Её улыбка была мягкой и какой-то успокаивающей. - Нет. Я и Максим - мы друзья. Ещё с детства. Мы вместе ходили в школу искусств. Только он учился игре на фортепьяно, а я занималась рисованием. - Он никогда не рассказывал о вас, - сказала Катя. - Конечно не рассказывал! Ведь из-за меня он развёлся со своей первой женой. Она ужасно ревновала и говорила, что мужчина не может дружить с женщиной. Она устраивала ему такие скандалы! Ух! - сказала Алёна. - Он не хотел потерять вас. Он вас любил. Он боялся, что вы тоже начнёте вести себя, как Лена. Тем более, на тот момент у меня уже был Саша и вы могли невесть что подумать, - добавила она. - А я.....я и подумала невесть что, - призналась Катя. Алёна рассказала, что забеременела от другого человека, но тот бросил её, узнав о ребёнке. Всё оказалось слишком тяжело - одиночество, безденежье, страх. И Максим стал ей помогать. - Он всегда был рядом. Он гулял с Сашей, что-то мастерил, покупал зимой лыжи, летом - велосипед. Приходил на праздники в садик, играл с ним в футбол, водил в кино, рисовал. Он был "дядей Максом". Он очень поддерживал нас. Он был настоящим другом, - Алена отвернулась и Катя поняла, что она не хочет, чтобы Катя видела её слёз. ................... Через полчаса Катя вышла на улицу. Неожиданно из-за туч стало выглянуло солнце и Катя поняла, что внутри неё что-то изменилось. Не было боли. Не было обиды. Просто понимание. Максим не вёл двойную жизнь. Он просто делал то, что должен. Она села в машину, достала телефон и набрала сообщение Алёне: "Можно я приеду ещё раз?" Через минуту пришёл ответ: "Конечно. Я и Саша будем ждать тебя." Катя улыбнулась, впервые за долгое время. ..................... Прошло несколько месяцев. Катя стала чаще выбираться к Алёне и Саше. Иногда просто так, иногда с книгами или красками. Саша всегда радовался ей, а однажды сказал: - Он говорил, что ты самая красивая. И что ты умеешь делать вкусный шоколадный торт. Катя засмеялась, а потом заплакала. Автор: Хозяйка дома с Камчатки.
    15 комментариев
    144 класса
Фильтр
ВсёУвлечения
heartfeltstories

Душевные истории

Мужчины давно собирались на эту рыбалку, но никак не получалось, мешала работа. - 5372897957311
Мужчины давно собирались на эту рыбалку, но никак не получалось, мешала работа. - 5372897957311

Мужчины давно собирались на эту рыбалку, но никак не получалось, мешала работа.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

У Лиды были тонкие руки с голубыми прожилками вен, заострённое, как у лисички, личико, пушистые светлые волосы, которые вечно были стрижены коротко и лежали шапочкой, словно примятый одуванчик. - 5372897255359
У Лиды были тонкие руки с голубыми прожилками вен, заострённое, как у лисички, личико, пушистые светлые волосы, которые вечно были стрижены коротко и лежали шапочкой, словно примятый одуванчик. - 5372897255359

У Лиды были тонкие руки с голубыми прожилками вен, заострённое, как у лисички, личико, пушистые светлые волосы, которые вечно были стрижены коротко и лежали шапочкой, словно примятый одуванчик.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

Каждую из них привели сюда, на эту нелегкую стройку, жизненные обстоятельства. - 5372896357823
Каждую из них привели сюда, на эту нелегкую стройку, жизненные обстоятельства. - 5372896357823

Каждую из них привели сюда, на эту нелегкую стройку, жизненные обстоятельства.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. - 5372893756351
В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. - 5372893756351

В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

- Ещё минуточку, - Катя улыбнулась в полудрёме и потянулась и рывком села в кровати. - 5372892792511
- Ещё минуточку, - Катя улыбнулась в полудрёме и потянулась и рывком села в кровати. - 5372892792511

- Ещё минуточку, - Катя улыбнулась в полудрёме и потянулась и рывком села в кровати.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. - 5372891778495
В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно. - 5372891778495

В это утро в институт Иван Сергеевич Мухин приехал даже раньше, чем нужно.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

- Мариночка, Толя, добрый вечер, проходите, - мама бледная, худенькая, как девочка. - 5372889809087
- Мариночка, Толя, добрый вечер, проходите, - мама бледная, худенькая, как девочка. - 5372889809087

- Мариночка, Толя, добрый вечер, проходите, - мама бледная, худенькая, как девочка.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

Ася стала невольной свидетельницей того, как мама с кем-то говорила по телефону. - 5372888420799
Ася стала невольной свидетельницей того, как мама с кем-то говорила по телефону. - 5372888420799

Ася стала невольной свидетельницей того, как мама с кем-то говорила по телефону.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

- Дети, - произнесла учительница, обращаясь к своему седьмому «Б», - я вас очень прошу, отнеситесь с пониманием. - 5372886521791
- Дети, - произнесла учительница, обращаясь к своему седьмому «Б», - я вас очень прошу, отнеситесь с пониманием. - 5372886521791

- Дети, - произнесла учительница, обращаясь к своему седьмому «Б», - я вас очень прошу, отнеситесь с пониманием.

...
  • Класс
heartfeltstories

Душевные истории

Женщина остановилась. - 5372885120959
Женщина остановилась. - 5372885120959

Женщина остановилась.

...
  • Класс
загрузка
Показать ещё