Икона в чёрной воде

Аксинья ползла по льду, и каждый вздох отдавался в рёбрах огнём. Позади, на берегу, горела их деревня, красные языки пламени лизали чёрное небо, а крики односельчан становились всё тише. Разбойники пришли на рассвете, когда все ещё спали. Убивали мужчин, хватали женщин, грабили дома. Аксинья успела выскочить через заднее окно избы с единственным, что смогла схватить, — старой иконой Богородицы, завёрнутой в платок.

Лёд под ней трещал. Март выдался тёплый, Волга уже начинала вскрываться. Но назад пути не было, там смерть или позор хуже смерти. Аксинья прижимала икону к груди и шептала:

— Пресвятая Богородица, спаси и сохрани. Не оставь в беде лютой.

Треск стал громче. А потом лёд под ней провалился.

Холод был такой, что сразу перехватило дыхание. Аксинья ушла под воду с головой, но икону не выпустила, вцепилась в неё мёртвой хваткой. Течение потащило её подо льдом, и она поняла — конец. Не выплыть. Воздуха в лёгких осталось на несколько мгновений.

И тут икона в её руках стала тёплой. Не просто тёплой, а горячей, как печной камень. От неё пошёл свет, мягкий, золотистый, пробивающийся сквозь чёрную воду.

Аксинья увидела дно реки, но это было странное дно. На нём стоял храм — целый, невредимый, хотя она точно знала, что на дне Волги никаких храмов нет. Купола его светились, будто солнце спряталось внутри, а двери были распахнуты настежь.

— Иди ко мне, — услышала она голос.

Не ушами — душой услышала.

Аксинья поплыла к храму, хотя понимала, что это невозможно. Человек не может так долго быть под водой. Но лёгкие больше не горели, а холод отступил. Она плыла через толщу воды, как птица летит через воздух.



Переступив порог храма, Аксинья оказалась в сухом помещении. Вода осталась за дверьми, будто невидимая стена держала её. Внутри горели свечи — сотни, тысячи свечей. А у алтаря стояла женщина в синем платке.

— Не бойся, — сказала женщина, и голос её походил на звон колокольчиков. — Ты в храме утопленном. Триста лет назад ушёл он под воду, когда татары жгли города по Волге. Священник тогда молился, чтобы святыни не достались басурманам, и Господь услышал, забрал храм под воду целиком. С тех пор стоит он здесь, на дне, и ждёт.

— Чего ждёт? — прошептала Аксинья.

— Времени своего. Когда вера в сердцах оскудеет, когда последняя надежда умрёт, тогда поднимется храм со дна, и будет это знамением. Но ты не за этим здесь.

Женщина подошла ближе, и Аксинья увидела, лицо у неё было точно как на иконе, которую она держала в руках. Та же печаль в глазах, та же кротость.

— Деревня твоя сгорела, — продолжала женщина. — Но не все погибли. Младший брат твой Ванятка спрятался в погребе. Старуха Марфа с внучками убежала в лес. Отец Николай ранен, но жив, лежит в овраге за церковью. Им нужна помощь.

— Как же я помогу? Я под водой, подо льдом!

— Вера твоя поможет. Держись за икону и не отпускай, что бы ни случилось. Сейчас пройдёшь через воды мёртвые, увидишь то, что видеть страшно. Но если веру сохранишь, то выйдешь на берег живой.



Женщина взмахнула рукой, и Аксинья снова оказалась в воде. Но теперь это была другая вода, чёрная, густая, как смола. И в ней плавали мертвецы.

Они тянули к ней руки, хватали за подол, за косы. Лица их были страшные — раздутые, с пустыми глазницами. Некоторых Аксинья узнавала, вот купец Фрол, утонувший в прошлом году. Вот цыганка Груша, которую муж с моста столкнул. Вот безымянные младенцы, которых матери-кукушки топили, не желая растить.

— Останься с нами, — шептали мертвецы. — Здесь покой. Здесь нет боли. Наверху только страдания ждут.

Аксинья зажмурилась и ещё крепче прижала икону к груди. Она чувствовала, как тепло от неё расходится по телу, не даёт мертвецам утащить на дно.

— Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, — начала она читать молитву Символ веры. — Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым...

Мертвецы зашипели и отпрянули. Вода вокруг забурлила, закипела, Аксинью подхватило течением и понесло вверх, к поверхности.



Она вынырнула далеко от родной деревни, но у другого берега. Лёд здесь был крепче, и ей удалось выбраться. Икона в руках больше не светилась, но была тёплой и сухой, хотя сама Аксинья промокла насквозь.

Она побежала вдоль берега, не чувствуя холода. Добежала до соседнего села, подняла людей. Мужики схватили вилы и топоры, поскакали к горящей деревне.

Разбойники уже ушли, забрав добычу. Но живые остались, точно как сказала женщина в подводном храме. Ванятка сидел в погребе, весь трясся от страха. Марфа с внучками нашлась в лесу. А отец Николай лежал в овраге, истекая кровью, но ещё дышал.

Аксинья разорвала подол, перевязала священнику раны. Он открыл глаза, увидел икону в её руках:

— Богородица... явилась тебе?

— Явилась, батюшка. В храме подводном.

Отец Николай перекрестился дрожащей рукой:

— Знать, не оставил нас Господь. Знамение послал через тебя, рабу Божью. Выживем. Отстроимся. Я видел во сне, будет здесь новая церковь, краше прежней. И икону твою в ней поставим, чудотворной наречём.



Прошло три года. Деревню отстроили заново, помогли соседи, помог барин, узнавший о чудесном спасении. Новая церковь и правда вышла краше старой, белокаменная, с золотыми крестами.

Икону Богородицы, спасшую Аксинью, поставили в киот за стеклом. К ней приходили молиться со всей округи. Говорили, что помогает она тем, кто в безысходности оказался.

Аксинья вышла замуж за плотника Кузьму, доброго, работящего. Родила троих детей. Жизнь наладилась. Только иногда, особенно в марте, когда лёд на реке начинал трескаться, она приходила к берегу и смотрела на чёрную воду.

Ей казалось, что где-то там, на дне, всё ещё стоит подводный храм. Ждёт своего часа. И женщина в синем платке молится за всех, кто в беде, кто веру потерял, кого жизнь к земле гнёт.

А однажды, много лет спустя, к Аксинье пришла девочка, дочь рыбака с другого берега. Плакала, говорила, что отец в шторм пропал, лодку нашли разбитую, а его нет.

Аксинья дала девочке ту самую икону:

— Иди к реке. Держи крепко и молись. Если вера в сердце есть, то вернётся отец.

Девочка ушла. А на следующий день прибежала радостная — отца нашли на островке посреди Волги, живого, только обмороженного. Говорил, что женщина в синем платке вывела его из-подо льда, показала дорогу к островку.

Так и жила икона. переходила из рук в руки к тем, кому вера нужна была как воздух. А Аксинья состарилась, но не забывала той ночи в чёрной воде. Перед смертью собрала внуков и рассказала всё.

— Помните, — говорила она. — В самой страшной беде, когда кажется, что конца-края горю нет, когда смерть в глаза глядит, держитесь за веру, как за икону ту. Она одна спасти может. Она одна через воды мёртвые проведёт и на берег живым выведет.

Внуки слушали, кивали. А самая младшая Глашенька спросила:

— Бабушка, а храм подводный, он правда есть?

Аксинья улыбнулась:

— Есть, внученька. Для тех есть, кто верит. А кто не верит, для того и берега родного нет, одна чёрная вода кругом.

Так и померла с улыбкой, держа в руках ту самую икону. А икону в церкви оставили, до сих пор стоит, помогает людям в беде.

И каждую весну, когда лёд трогается, старики на берег выходят, в воду глядят. Ждут — не поднимется ли храм со дна. Не пришло ли время знамению явиться.

Пока не поднялся. Значит, вера в сердцах ещё теплится.